Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

«Да ты шутишь, земляк», – почему-то голосом Володи отозвался на это «клинт».

– Заткнись, – вслух ответил ему Диноэл и закрыл глаза.

На Лондон навалились дожди, воцарились постоянные, пробитые водяными нитями, сумерки, тучи задевали верхушку собора Святого Павла, тяжелые капли шумно возвещали – камень, черепица, жесть или лужа встретили их в конце пути, и эти голоса сливались в неумолчный фон, водостоки бурлили и клокотали, и никаких радостных весенних настроений не предвиделось. Смутный, пасмурный рассвет едва-едва тронул восток, когда мокрые и промерзшие Дин и Мэриэтт переступили порог дома на Куинсмилл-роуд.

– Помыться, переодеться, кофе, коньяк и связь с Базой, – приказал Диноэл до конца еще не проснувшимся Эшли и Алексис. Мэриэтт он отправил спать, но она, завернувшись в плед, предпочла наблюдать за происходящим из гостевого кресла.

На свет Божий вновь явился пульт связи, Дин, забравшись в самый большой из свитеров, закатав рукава и вооружившись кружкой дымящегося кофе, принялся диктовать, Эшли забарабанила по клавишам, Алексис, пристроившись рядом, изумленно слушала. Диноэл подробно пересказал свои приключения, то и дело добавляя выводы – «следует заключить», «можно предположить»: портал Бранчевского, Анна, список Проводников, граф Роберт, анализ удивительных речей Володи, семейство Кобургов, Родерик, информация по Скифу и Траверсу.

– Ни фига себе сказочка! – восхитилась Алекс. – Перед нами первый человек, побывавший в параллельном мире!

– Не первый, – хмуро ответил Диноэл. – В том-то и беда. Мы зевнули такое, что по-настоящему нас надо судить.

– Что же, – спросила Эшли, когда они закончили, – теперь война со скелетниками?

– Вряд ли. До скелетников дело, скорее всего, вообще не дойдет. Все останется как раньше.

– А нам теперь что? – спросила Алексис.

– А нам теперь все. Я срочно улетаю на Землю с докладом. Вместо меня главным координатором эвакуации назначается капитан Эшли Уильямс. Как вы понимаете, эвакуировать уже, собственно, нечего, наш корпункт закрывается, вызывайте бригаду технической поддержки для вывоза оборудования. И еще. Я официально объявляю о роспуске группы «Джадж Спектр». Точка, нас больше нет. Теперь, девчонки, слушайте меня внимательно. Приказывать не могу, но советую очень настоятельно. Не торопясь, без спешки увольняйтесь из СБК и Института вообще. Сегодня все решает Скиф, он парень не злопамятный и дел у него по горло, но не стоит ждать, пока он найдет для вас время. Вы отныне персоны нон грата. Это не смертельно, но щадить и поддерживать вас больше не будут. Помалкивайте о том, что вы здесь видели и слышали, и вообще рекомендую забыть слово «Тратера». Полезно для здоровья. Все наши старые каналы, все связи тоже забудьте, по всем прежним адресам сидят люди Скифа, и бог знает, какие у них инструкции. Эш, еще раз скажу – твое место в армии, там безопаснее всего, хотя, как легко догадаться, особенной карьеры тебе сделать не дадут. Алекс, переключайся на чистую технику…

– Пылесосы ремонтировать. – Алексис презрительно дернула плечом.

– Хоть бы и пылесосы, голова у тебя чугунная, но руки золотые. И ради Христа, ни во что не впутывайся – смерть наемника никто расследовать не станет. Не задерживайтесь здесь. Скифа отсюда тоже очень скоро попросят, и он не предупредит заранее, под какой салют собирается хлопнуть дверью. И главное, девчонки, – спасибо вам. Нам не повезло, но все равно вы молодцы.

– А вы, шеф, вы куда? – спросила Эшли.

– Я ухожу в отставку. С меня хватит. Я теперь кабинетный ученый-историк… Мэриэтт, все равно не спишь, иди сюда. Тебе много вещей забирать из Хэмингтона? Из дома, из лаборатории?

– Нет. Все, что нужно, я уже взяла. Не хочу возвращаться в Хэмингтон. В конце концов, напишу Агнессе, она вышлет что-то. Ведь здесь кто-то останется?

– Возможно… Хорошо. Эш, заказывай шаттл. Что-нибудь до любого внутреннего радиуса.

– Уже. Сегодня, в девять, «Баальбек» с шестьдесят второго – устроит?

– Вполне.

Промелькнули сборы с поисками куртки для Мэриэтт и торопливыми подписями набежавших бумаг, тоскливые минуты пустого ожидания, потом крытый подъезд, многотерпеливый Чалый, запряженный в коляску с поднятым верхом, прощание с Эшли («Сколько раз мы вот так встречались и расставались? Ладно, бог даст, еще свидимся»), Алекс на козлах, щелканье кнута, цокот подков по мокрой брусчатке, грозно поднявшийся к гранитным рубежам набережной Твидл, Тауэр Бридж, Райвенгейт, надвинувшиеся и растаявшие во мгле исполины Хэмингтона, лесная дорога, забор и ворота Тринадцатого района. Алекс вгорячах загнала коляску едва ли не на саму посадочную площадку; не удержавшись, приглушенно завыла, обняв Диноэла, потом всхлипнула, вновь вскочила на свое сиденье и вихрем умчалась прочь.

– Ну, знаешь, – сказала Мэриэтт.

И вот уже гром, рев, слепящие огни, вновь теснота, хаос труб и кабелей, транспортные сетки, облезлые кресла, запах пластика и кислая вонь гидравлических смесей – преддверие роскоши и комфорта огромного лайнера – прощай, Тратера!

«Не зарекайся», – голосом «клинта» равнодушно ответила Тратера.

Гул, рев… Старт!

Ночь, точнее сказать – поздний вечер, и снова дождь.

– Боже, мы привезли с собой лондонскую погоду…

Старенький институтский «Мерседес» с высокими фарами в форме восклицательных знаков, прохрустев по камням, развернулся и растворился в темноте. Башня бывшей водокачки чернела во мраке, напоминая маяк, у которого фонарь неожиданно съехал к основанию. Вокруг шумел и вздыхал лес, и в сходящихся конусах света от ламп над крыльцом буйствовал ткацкий станок дождя.

– Какие у тебя тут ворота, – сказала Мэриэтт. – И вообще настоящая крепость.

– Это гараж, – ответил Дин.

Замки защелкали, открылась одна дверь, за ней вторая, и они оказались в цокольном этаже. Навстречу им радостно оскалилась широченная морда «Хаммера», гофрированный кусок стены, застрекотав, убежал в потолок, открылась лестница, Диноэл взял с пола спортивную сумку, в которой лежала прихваченная второпях куртка Алексис и купленная по дороге снедь, как-никак, они приехали к пустому холодильнику, и сказал:

– Пойдем сразу наверх.

Итак, он вновь переступил порог дома, который совсем недавно запретил ему возвращаться. Но к приметам Дин относился более чем скептически. Мэриэтт вошла, сняла плащ – его они купили в супермаркете прямо на «Баальбеке», – сбросила туфли и забралась на диван, обхватив колени. Диван стоял меж смотрящих друг на друга достающих до потолка окон, четыре с одной стороны, четыре с другой. Они уходили в пол, до второго этажа и, если прижаться щекой к стеклу, внизу можно был увидеть подоконник и краешек паркета в гостиной. Компьютер-домовой зажег утопленные в полу и стенах светильники.