Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

Впрочем, разговор на тюфяках вышел очень даже серьезный. Мэриэтт выспросила у Диноэла все детали его приключений, особенно – подробности разговора со Скифом, собралась с мыслями и, оторвавшись от созерцания выплывающих один из-за другого лесистых островов и эскорта чаек, начала так:

– Наверное, я вообще не имею права затевать этот разговор, и вообще сейчас не время и не место, но все-таки послушай меня. Я хочу, чтобы ты ушел из Контакта. Совсем. Теперь самый подходящий момент, и ждать чего-то еще бессмысленно. Ты можешь стать ученым, писателем… кем угодно, ты же этого и хотел, но на вот этом всем надо ставить точку. Я знаю, что сужу эгоистично, и пусть это звучит глупо, банально, я не знаю как, но я обычная женщина и хочу обычного женского счастья – дом, семья… все такое. Я согласна даже бросить науку, стать просто врачом… Но мне нужен муж, который был бы рядом со мной, а не появлялся раз в полгода, потому что спасает кого-то там в глубинах космоса, и то ли вернется оттуда, то ли нет. Я просто не смогу так жить, не смогу жить рядом со всем этим, мне хватило того, что я уже увидела.

Она помолчала, Дин тоже не произнес ни слова.

– Знаешь, считается, что если хочешь, чтобы Бог открыл для тебя новую дверь, надо сперва закрыть старую. Давай вместе закроем эту дверь и поищем чего-то нового. Помнишь, тебя привезли в Хэмингтон, ты был едва жив, а твои девицы бегали вокруг с пистолетами? Ты тогда сказал: успокойтесь, я доверяю доктору Мэриэтт. Тогда я впервые поняла, что я тебя люблю. Доверься мне еще раз, я буду очень стараться, чтобы ты об этом не пожалел.

Дин молчал, глядя поверх обгрызенного планшира, за которым разбегались красноватые от торфа волны Твидла. Слова Мэриэтт как нельзя более точно соответствовали его собственным давним и затаенным мыслям, но вот так, с маху, принимать волевые решения и уж тем более связывать себя обязательствами было не в его вкусе. Напор Мэриэтт его смутил. Какой-то уж очень умственный у них выходит союз… С другой стороны, может, так и надо? Разгул страстей он переживал не раз, и чем это кончается, знал очень хорошо.

– Разумеется, ты права, – сказал он наконец. – Скажу больше, надо было так поступить еще двадцать лет назад, а я чего-то все собирался, собирался… Старый вор выходит из тюрьмы. Начальник говорит ему: «Ну теперь-то вы начнете честную жизнь?» А тот ему отвечает: «Сынок, я не в том возрасте, когда пускаются на эксперименты».

– Не прячься за шутки, я говорю серьезно.

– Мэриэтт, конечно, я с тобой согласен. Рано или поздно уходить все равно надо. Помнишь, что сказал Хордл Джон, когда Сэм Эйлвард спросил его: «Джон, почему ты ушел из монастыря?» А тот говорит: «Всего причин было семь, и первая та, что меня вышвырнули вон». – «Тогда к черту остальные шесть», – сказал Сэм. Надо пораскинуть мозгами, как все лучше организовать, чем я буду заниматься, ну, и вообще… У тебя-то какие планы?

– У меня много предложений, и в Европе, и в Штатах. В Мюнхене лаборатория Вирхова, меня давно туда зовут, там очень интересная тематика… Но главное, чтобы мы с тобой договорились. Это для меня самое важное. Если у тебя остались хоть какие-то надежды по поводу твоего Института, скажи сейчас, честно и сразу. Я должна знать.

– Да какие, к такой-то матери, надежды, – с досадой пробурчал Диноэл, перекатился на спину, заложил руки за голову, по своей манере переплетя пальцы внутрь, и стал смотреть на облака. – Были надежды, да все вышли. Как бы вместе с лавровым венком башку не оторвали, вот какие надежды. А знаешь что, давай купим вот такое же корыто и тоже станем жить тут, на реке. Я буду капитан, а ты будешь стряпать на камбузе. В большие авторитеты можем выйти.

Мэриэтт вздохнула, положила голову на его плечо, и оба надолго замолчали.

Позже, когда, поборотая вином, любовью и нелегкими размышлениями, Мэриэтт заснула, Дин тоже погрузился в крепкую думу. После разговора со Скифом он испытывал противную отупелость, даже оглушенность, словно после контузии. В крохотном оконце баржи медленно скользили мимо мшистые плеши с красно-белым налетом, схваченные корявыми пальцами корней – вон между серых скал, белая грива маленького водопада, а с другой стороны тянулась в закатной тени неровная полоса противоположного берега. В голову лезло несуразное. Что же, ничего удивительного, и к тому же он знал способ, как привести мысли в порядок. Диноэл вытащил первый из «клинтов», достал ершики для чистки, пасты, детектор-зарядник и приготовился было заняться делом, но в этот раз испытанное средство не помогло. Он все бросил, завалился на полосатые холсты и вновь уставился в окошко. Назвать эту дырку иллюминатором язык не поворачивался.

Почему бы и нет? Дом, семья… Какой такой силой ему это заказано? Она будет заниматься своей наукой, он… он… скажем, станет преподавать. Да, в Академии.

Тут взгляд его упал на «клинт», лежавший рядом на тюках. Ствол утопал в кожухе массивного аккумулятора, оттуда же выглядывал бок длинного барабана с вырезами, стертыми по краям до белизны.

«А и знатный из тебя выйдет преподаватель! – сказал ему револьвер. – Просто заглядение! Все так и станут говорить: наш-то, наш – как начнет преподавать – так и не остановишь! И какую же науку ты собираешься преподавать? Не технику ли выживания на местности? Балда! Учительство – такое же ремесло, как и всякое другое! Тут нужен талант, любовь и образование. Где у тебя талант? Где образование? Ишь, какой учитель выискался! Внештатный почасовик-консультант!»

Диноэла даже передернуло от отвращения. Тоскливое понимание истины стучалось в душу. Нет, Мэриэтт права. Академия – это все равно под боком у Скифа, рядом с живым делом, рядом со всеми этими нынешними мерзостями… ну уж нет.

Стоп, стоп, стоп.

В жизни Дина бывало столько перемен и потрясений, что его душевная оболочка порядком загрубела под ударами судьбы, всевозможным зигзагам и перевертонам было нелегко поколебать броню его жизненного опыта, но этот поворот событий на удивление точно совпал с его дошедшими до крайней точки подспудными желаниями, помноженными на годы и разочарования. Система еще поживет, рано Скиф ее хоронит, но возраст, да и надо же, наконец, попробовать себя в той области, о которой столько мечтал. Сколько можно прятаться от собственных надежд?

О чем речь, время, конечно, упущено, но силы есть, голова на плечах – тоже, а за плечами такой опыт, каким мало кто может похвастать, он-то не книжный червь, все видел собственными глазами – это немало. Да и в теории он не новичок, в городах живал, со светилами общался, в архивах сиживал, не глупее других. Кое-какие догадки есть уже и сейчас, не одному Скифу концепции строить. По крайней мере, попытаться стоит, для начала привести все соображения и наблюдения в порядок, уже это дело серьезное…