Вера Ковальчук - Северянин

Правда, она уже трудилась здесь и, как убедился, наблюдая краем глаза, викинг, справлялась со своим делом прекрасно. Старик-рыбак тоже уже сгибался над выменем большой и очень спокойной пятнистой буренки, а скандинаву предоставили молодую, любопытную корову с большим белым пятном на морде. К делу попытались приставить и Экду, но тот немедленно показал свою полную несостоятельность в этом деле и был отправлен разжигать костер, а на прощанье одарил своего спутника неласковым взглядом.

Приступая к делу, Агнар поневоле вспомнил, как ему приходилось в детстве доить коров дома, в Норвегии, когда жена дяди или его мать решали, что мальчишку следует сурово наказать. Тогда он считал правильным выполнить все, что от него требовали, но продолжать поступать по-своему. Теперь он уже почти забыл, как это делается, но поневоле пришлось вспоминать. В конце концов, то, что не зазорно хозяевам, прилично и гостю.

Подоив коров, они позавтракали, а затем Агнар увидел то, что гостеприимные хозяева называли паромом. Это оказался огромный неповоротливый плот, сбитый из бревен, чуть обструганных сверху, и с одной короткой мачтой, на которую большой парус и не поднимешь. Оставалось лишь удивляться, как эту конструкцию можно было использовать. Нет, викинг верил, что на нее можно было согнать все двадцать коров и, пожалуй, еще останется место для хозяев. Но в то, что она способна сдвинуться с места, он не верил категорически.

Тем не менее, поставив плот так, чтоб на него удобно было и скот загонять, и потом отталкиваться от берега, старик, его сын и невестка из волшебного народа повели скот по старательно уложенным сходням. Правда, не всех коров, а лишь половину, кроме того, часть телят, резвившихся на лугах острова, а на пароме прижавшихся к матерям и притихших. Кроме того, младший кельт завел по сходням огромную собаку — одну из трех имевшихся — крупную лохматую зверюгу в холке по пояс взрослому человеку. После чего помог скандинаву выбрать место для коня, устроиться самому, осведомился, удобно ли здесь хмурому Экде, после чего махнул рукой отцу, остающемуся на острове с остатками стада. Старательно, хоть и неумело поставил парус. И посмотрел на жену.

Та кивнула, подождала, пока супруг оттолкнет нелепый плот от берега, а потом нагнулась к краю плота и закричала что-то непонятное. Не пронзительно, а вкрадчиво и мягко, и викингу показалось, будто крик ее сразу затерялся в морской глубине. Волны немного потемнели, а потом вдруг окреп ветер, дующий в нужном направлении, и плот заскользил по глади моря со скоростью, сделавшей бы честь любому драккару.

У скандинава округлились глаза. Он неплохо смыслил в навигации и кораблестроении, так что при желании мог бы построить маленькую парусную лодку и, уж конечно, знал, от чего зависит движение судна по воде — хоть парусного, хоть весельного. Даже при самом лучшем попутном ветре подобная грубая конструкция едва ли могла бы плыть со скоростью самого нелепого болотного кораблика, где на веслах сидит какой-нибудь неумелый мальчишка. Недоумевая, мужчина опустил руку в воду.

Впрочем, и без того было понятно — если плот так мчится вперед, очевидно, его несет вода, а отнюдь не ветер; ветер лишь помогает.

Рыбак с удобством расположился на краю плота, лишь изредка приподнимаясь, чтоб взглянуть на коров и телят. Правда, они вели себя совершенно спокойно, с удовольствием жевали насыпанную грудой траву, время от времени косясь на собаку, которая, явно испытывая неудобство от такой близости соленой воды, особенно активно погавкивала и рычала на тех животных, которые, по ее мнению, норовили отбиться от стада. Жена рыбака долго молча сидела на «носу» парома, потом разулась, разделась без стеснения и скользнула в воду.

Агнар, желая по возможности избежать любых недоговоренностей и конфликтов, немедленно перебрался подальше от того места, где она купалась, поближе к ее супругу. Время от времени викинг, полулежа с удобством, все-таки поглядывал в ту сторону, где редко-редко, но все-таки выныривала ее голова, — не потому, что его привлекала чужая жена, а потому что совершенно серьезно опасался — не исчезнет ли она? Если это произойдет, а потом иссякнет ее заклинание, то они останутся посреди широкого пролива на плоту, который не способен самостоятельно плавать, совершенно беспомощными.

— Ты откуда родом? — спросил его молодой рыбак.

— С севера, — отозвался викинг, готовый, если гостеприимного хозяина заинтересуют подробности, придумать что-нибудь убедительное.

Но того подробности не заинтересовали.

Они долго молчали, а потом завели обычную, самую пустую и скучную беседу ни о чем. Обсудили сначала скот, потом ловлю рыбы, потом способы плетения сетей, и там уж перешли на плаванье по морям в целом. Агнару было о чем рассказать, да и его собеседнику, как оказалось, тоже. Между делом скандинав узнал и историю знакомства, а потом и брака простого крестьянского парня и девы из моря. Как оказалось, кельт не видел здесь ничего особенного, — мол, мало ли кто заводит себе каких женщин. Он искренне любил супругу и готов был соблюдать все те условия, которые она поставила ему, согласившись стать его женой.

— Каковы же были условия? — заинтересовался молодой мастер.

— Ничего особенного, — ответил рыбак. — Она требовала, чтоб я соблюдал ей верность, чтоб никогда не бил и не пытался удержать, если ей понадобится уйти в море хоть на несколько дней, хоть на несколько месяцев.

— А такое случается?

— Пока больше, чем на шесть дней, она не уходила.

— А насчет верности? Не тянет взглянуть на других девиц?

— Зачем другие? Мне мила жена.

— А как же с детьми?

— И дети есть. Морские девы еще тем хороши, что никогда не умирают родами. К тому же они весьма плодовиты. Ты слышал об этом?

— Значит, многие из ваших соотечественников женятся на морских альвийках? — с любопытством уточнил викинг.

— Да бывает… А почему бы и нет? Вот жена, которая знает море лучше, чем любой рыбак, которая не старится и всегда мила. Да и страшного ничего. Колдовство — это уж такое дело. Без него и жизни-то не бывает. Колдовство пропитывает мир.

Делать на плоту было совершенно нечего. В конце концов, как следует пропекшись под жарким майским солнцем, Агнар решил тоже окунуться, но, в отличие от морской девы, счел, что надо бы последовать совету молодого рыбака и привязаться. Затянув конец веревки на поясе, он прыгнул в воду… А в следующий миг его поволокло за плотом, причем с такой силой, что в первый момент викингу стало страшно. Он немного поменял положение и какое-то время скользил по воде, осыпаемый мириадами брызг, задыхаясь в них, а потом взялся за веревку и принялся подтягиваться.