Вера Ковальчук - Северянин

«Однако почему бы не попробовать самому проникнуть в сон своей подруги, если уж она не спешит сделать это?» — вдруг пришло в голову викингу. Он вспомнил, что тоже кое на что способен, да к тому же несет на груди похищенную у друидов вещицу, которая наверняка способна помочь ему в этом. Отложив топор, он уселся под деревом и, расслабившись, закрыл глаза.

Первые несколько минут он даже не знал, с чего начать. Мысль его бродила по извивам сознания, перебирала совершенно посторонние образы и ощущения и никак не вырывалась на свободу из оков повседневности. Сознание прижимали к земле все те обстоятельства, которые окружали викинга в его новой необычной жизни, и сперва войти в медитацию не удавалось. Но потом все-таки удалось. Молодого мастера вытолкнуло в медитацию внезапно, посторонние мысли как отрубило, и перед его внутренним взором развернулось подпространство, пронизанное энергетическими каналами и линиями взаимосвязи.

Так же, будто бы само собой, но, естественно, не без помощи практически всемогущего артефакта Агнар быстро отыскал нужную ему линию взаимосвязи и ощутил рядом знакомое ему сознание. Образ походил на сеть, где висело необозримое количество человеческих сознаний, и среди них надо было отыскать нужное. «Вот как это выглядит, — не без интереса подумал викинг. — Воистину, я выступаю здесь, будто страшный чародей-душелов, у которого в неводе — души всего человечества, только выбирай».

Маха почувствовала присутствие не сразу. Но, даже почувствовав, первым делом попыталась вытолкнуть скандинава прочь. Ей это сначала даже почти удалось, но потом мужчине на помощь пришла все та же сила.

— Кто здесь? — бросила девушка, и в ее голосе, не слышимом простым ухом, чувствовался испуг.

— Это я, — исчерпывающе представился скандинав.

Он увидел, как она приподнимается на локте. Маха лежала на ложе, с выдумкой устроенном из нескольких охапок сена, палых листьев, шкуры волка и толстого шерстяного плаща. Она была одета во что-то полупрозрачное, странно и необычно убрана, с серебряной диадемой в волосах, широкой гривной на шее, в браслетах… Агнар с недоумением посмотрел на ювелирные украшения, унизывающие ее почти с ног до головы — в таком виде вряд ли удобно спать.

— Ты? — изумилась она, разглядывая его так пристально, словно пыталась понять — по сезону ли он одет, и свежая ли у него рубашка.

— Я, — еще раз подтвердил викинг.

— Как ты здесь оказался?.. Нет, постой — кто научил тебя хождению по снам?

— Никто не учил.

— Правда?

— Правда.

— Тогда как тебе это удалось?

— Да вот… Как-то… Как-то так…

Она улыбнулась ему и торопливо оправила на себе одеяние, не ставшее, впрочем, от этого менее соблазнительным.

— Я знала, ты весьма талантлив. Просто не ожидала, что настолько, — суховато сказала Маха. — Но ты не вовремя. Я готовлюсь к обряду, поэтому…

— Понимаю, помешал. Мне прийти позже?

Девушка с сомнением разглядывала его.

— Пожалуй, нет… Потом ты вряд ли сможешь со мной связаться. Чего тебе хочется?

— Честно? — он окинул ее алчным взглядом. — Сейчас мне хочется вполне конкретного…

Она покраснела под его взглядом.

— Прекрати. Так нельзя.

Но он уже не выдержал. Протянул к ней руки, коснулся ее плеч и мягкой груди, едва прикрытой тонкой, нежной на ощупь тканью, и его поразило необычное ощущение — казалось, будто он касается женщины, настоящей, теплой и желанной, но делает это в полусне, в полуреальности, в состоянии затуманенном и оттого не совсем адекватном. Девушка попыталась оттолкнуть его, но так вяло, что он просто не воспринял ее действия всерьез, скорее как дразнящую ласку.

Он решительно потянул с нее платье, но ахнула она лишь однажды:

— Осторожно, не порви! Это ведь шелк! — женщина победила в ней жрицу и чародейку, Маха напрочь забыла, что находится в сне, где по-настоящему порвать платье нельзя все равно.

— Ух, ты! Каковы у нас жрицы — в шелках спят!

— Осторожнее, я сказала! — она вскрикнула и торопливо выбралась из одежды сама. — Что ты делаешь?!

— А ты не догадываешься? — он прижал ее к себе и стал целовать.

Все получилось очень стремительно и как бы само собой. Ощущения были странные, но временами он забывал, что все происходит не на самом деле. Ноздри ему щекотал ее аромат, тот самый, который он запомнил, и кожа на ощупь была в точности такая же, какой он ее запомнил. Может быть, лишь чуть нежнее.

— Зачем ты это сделал? — сонно спросила она, когда они уже лежали рядом, остывая.

— Зачем все женщины задают такой глупый вопрос?

— Ах… Родной, ведь это все равно, что заниматься любовью с женщиной в своих мечтах.

— Если не на самом деле, то хотя бы в мечтах, — вздохнул он. — Но я очень рад снова тебя видеть, пусть даже и так.

Она заразительно засмеялась.

— Да, я заметила, что ты очень рад… — девушка помолчала. — До меня уже дошли слухи, что ты улизнул от троих наших друидов полного посвящения.

— Быстро у вас разносятся слухи.

— У нас есть свои средства связи и оповещения… Как ты вообще умудрился от них сбежать?

— Вплавь.

— По речке?

— По морю.

В ответ — долгое недоуменное молчание.

— Это как?

— Верхом на единороге.

— На единороге? Он согласился тебя катать? По морю? Ничего не понимаю. Единороги же не плавают…

— Так получилось.

— Ладно… И что ты теперь собираешься делать?

— Удрать отсюда. В смысле, вообще с Островов.

— Разумно, — пробормотала она, потянувшись к нему губами.

И в этот момент видение прервалось. Что могло вмешаться, Агнар не понял, однако факт оставался фактом — вот мгновение назад он держал ее в своих объятиях, а вот уже он сидит под деревом, взмыленный, будто только что пробежал милю в полных доспехах и с запасом продовольствия на месяц, встрепанный, разомлевший то ли от тепла, то ли от женской ласки в чудесном сне.

Он поднялся, задумчиво крутя топориком. «А ведь самого главного-то я у нее не спросил, — подумал он. — Что там затевают ее собратья, далеко ли они от поселения на берегу Лиффи?» И вздохнул, будто это могло ему помочь вернуться в приятный сон. Потом огляделся и вытащил из травы стволик давно упавшего дерева. Тот вполне годился для костра, а если обрубить пару сучков, то можно дотащить до места и рубить на чурки прямо там.

Единорог посмотрел на викинга, вернувшегося к месту стоянки, весьма недовольно.

— Тебя только за смертью посылать.

— А что такое? — поинтересовался Агнар, роняя на землю бревешко. — Тебе, собственно, зачем понадобился костер? Захотелось жаренной на угольях травки?

— У тебя юмор глупейший. Мне твой костер не нужен, а вот следить за твоим жеребцом я не нанимался.

— Если не нанимался. — продолжил викинг, слегка зверея, — то почему же следил?