Людвиг Вильдт - Неизвестная сигнатура

— Давай прокатимся, Франц, — сказала она мне.

Конечно, я сразу понял, к чему она клонит. С искалеченной рукой Александра, или Сашки, этого мальчика, которого мы подобрали, она управилась просто мастерски. Потом сунула ещё не совсем пришедшего в себя мальчишку в руки Ильи Афанасьева. Илья с Зиньковским поднялись на «Орёл» с планеты и шли по каким-то своим делам в направлении грузовых отсеков. Отдав Сашку, Элиза сказала Афанасьеву, в совершенно не свойственной ей манере, на своём превосходном русском:

— Мальчишку держать около майора Павла Рязанцева, пока тот не поправится или пока я к тебе не приду. Если я приду к тебе и с мальчишкой что-то случится, к тебе больше никто никогда не придёт, и ты тоже ходить больше никогда точно не сможешь. Это в лучшем случае. Я не слишком путанно объясняю?

Белобрысый Сашка подошёл и смело взял своей уже целой своей рукой огромную лапу пирата.

— Это кто? — огромный Илья Афанасьев посмотрел сначала на Сашку, потом на, по-кошачьи гибкую, фигуру Элизы, и, в конце концов, переведя взгляд на Зиньковского.

— Это я тебе потом расскажу, — положил ему руку на плечо Виктор Зиньковский, коротко кивнув Элизабет.

Элиза окинула взглядом ещё раз огромную фигуру пиратского капитана, потом кивнула в ответ Зиньковскому, помахала рукой Сашке и ушла.

— У вас тут что, — спросил Зиньковского Афанасьев, провожая взглядом уходящую фигуру девушки, и глядя на свою ладонь, за которую крепко держался мальчик, — вообще никто нормально разговаривать не умеет? Что, я и так мальчишку с собой не взял бы?

— Она всегда так, дядя Илья, привыкайте, — сказал Сашка, по которому было видно, что он хорошо подготовился к встрече. — Просто я ей дорог.

И вот, когда с Сашкой было покончено, настала моя очередь.

— Давай прокатимся, Франц, — сказала мне бывший лейтенант «Небесной канцелярии» герцогства Остзее, перехватив меня неподалёку от кают-компании «Орла».

— Не передумала посетить «Чертову отмель»? — улыбнулся я.

— Не передумала, — ответила она очень серьёзно. — И Игорь Одинцов хвалит.

Я уже не помню, о чём мы говорили, пока шли туда, где стояла моя «Серебряная тень». Я рассказывал Элизабет что-то весёлое и хорошее, истории из своего детства, учёбы в корпусе. Я рассказывал про высадки на экзотические планеты и просто байки о том, что случается, когда особо любопытные капитаны, не пользуясь точками перехода, пытаются пролезть в бесконечный космос, кишащий неизвестными планетами, на пути от звезды к звезде.

Элиза беззаботно смеялась, было видно, что она смеётся искренне и ей радостно и хорошо. Она рассказала мне, как в первый раз, от своего дяди, услышала историю про «Летучего Голландца», этого вечного скитальца космоса и его бесстрашного капитана, которого звали то ли Филипп ван Страатен, то ли Филипп ван дер Деккен. Капитан решил найти способ пройти из системы в систему, без точек перехода, и с тех пор вечно ведёт свой корабль, на излучение новой звезды.

Что-то показалось мне знакомым в этой истории, словно бы кто-то рассказывал мне её точно так, слово в слово, с теми же интонациями, но я не придал этому значения.

Когда мы добрались в отсек управления «Серебряной тени», я ожидал, что Элиза, как всегда, побежит и плюхнется в ложемент первого пилота, отпустит какую-то шутку на ту тему, что я не успел, опоздал, и корабль поведёт она. Но в этот раз, Элиза остановилась у входа, положила руку на боковой пилон герметичных дверей шлюза отсека, и посмотрела на меня выжидающе. Настроение её полностью поменялось, её синие глаза потухли и стали грустными. Потоки воздуха, от принудительного кондиционирования отсека на входе и выходе в него, едва-едва шевелили её белокурые волосы.

— Что случилось с тобой вдруг, Элиза? — сказал я. — Веди корабль, ты же так любишь летать.

Элиза отрицательно покачала головой.

— Нет, Франц, — ответила она мне, — не сегодня. Ты ведь тоже любишь «Серебряную тень». Сегодня ты. Только ты, Франц.

Я уселся в ложемент, проверил работу систем корабля, запустил двигатели. Корабль приятно, еле-еле слышно завибрировал, на доли секунды. Запросил разрешения на взлёт. Элиза села в кресло второго пилота рядом, и проверяла дублирующие системы.

Служба контроля полётов «Орла» откликнулась голосом Игоря Одинцова.

— На корабле?

— Капитан фон Кассель, — ответил я. — Со мной лейтенант Сугэ. Прошу разрешения на взлёт.

— Вы куда собрались, ребята? — спросил Одинцов.

— Ты так много рассказывал про «Чёртову отмель», что захотелось слетать, пока мы не ушли с планеты, — ответила ему Элиза.

— Давно пора, — проворчал Одинцов. — Время-то поджимает. Текущую тактическую ситуацию знаете, если что, я на связи, взлёт разрешаю.

— Спасибо, Игорь, — сказал я, приподнимая корабль и разворачивая его так, чтобы видеть открывшийся шлюз, за которым сияла своим сине-зелёным цветом планета. Вакуумный прозрачный фильтр, особенность больших кораблей, предохранявший взлётную палубу от разгерметизации, слегка искажал цвет планеты, делая его ещё более ярким и насыщенным.

— Где-то там Иса с братьями, предупредил Одинцов, — не обижайте их, Элиза.

Я подмигнул Элизе и лихо вывел корабль в открытый космос. Прозрачное, вертикальное, поле фильтра «облизало» корпус «Серебряной тени», выпуская нас. Позади осталась громада «Орла», впереди, прозрачным серебром, сверкала тонкой оболочкой атмосфера планеты. Нам повезло, или это снова Элизабет всё точно подгадала, но меридиан Екатеринодара оказался чётко по курсу. Чуть в стороне от пустого города, в заливе, в который впадала река Кубань, четко был различим небольшой остров. Это была Тамань. Тот самый остров, на котором и располагался комплекс «Чёртова отмель».

Неожиданно для самих себя, весь путь к поверхности планеты мы промолчали. И дело не в том, что прохождение через верхние слои атмосферы, завораживает. Тогда, под влиянием возросших температур, меняется цвет силового щита и раскаляется броня корпуса, а шар планеты медленно растёт в видеоэкранах. Посадка всегда оставляет медитативные ощущения у пилотов. Но молчали мы не поэтому и как-то не так. Наше молчание было непонятным и тягостным.

Я не стал вести корабль над сожжённым и пустым городом. «Серебряная тень» слегка изменила курс и спустилась к самому морю. Я повёл её над самой водной гладью. Остров быстро приближался, и когда он стал совсем большим, корабль взмыл над башнями стоявшими на высоких, отвесных скалах. На них я успел заметить фонари прозрачных лифтов, спускавших в былые времена туристов к золотым пляжам далеко внизу.

— Чертовски красивое место, — пошутил я, когда «Серебряная тень» села на прямо на лужайку перед центральным входом отельного комплекса «Чёртова отмель».