Стивен Моффат - Доктор Кто. День Доктора [litres]

Вокруг Клары замерцал свет, но это были не лампы Черного Архива. Поначалу смутно, но я различил лучи солнца, проникающие сквозь трещины в стене старого сарая. Я решил, что готов.

– Как ты узнала? – спросил я.

Клара сощурилась, будто ей стало труднее меня разглядеть.

– Ваши глаза, – сказала она. – Вы гораздо моложе.

Сарай стал ярче, и, хотя Клара не двигалась с места, казалось, она все дальше и дальше от меня.

– Значит, с учетом всех обстоятельств, мне пора повзрослеть, – сказал я.

Клара вскинула руку, будто хотела схватить меня и не отпускать.

– Не надо, – сказала она и исчезла.

Жар сарая сомкнулся вокруг меня, и у моих ног вновь оказался ящик, способный убить всех детей Галлифрея. На его вершине появилось нечто новое. Я стоял на жаре, слушал жужжание мух и смотрел на новую деталь.

– Что ж, – шепнула Интерфейс мне на ухо. – Ты просил большую красную кнопку.

Не знаю, как долго я стоял там. Может быть, час. Или минуту, или целый день. Время воспринимается иначе, когда исчисляется ударами сердец миллиардов людей, которых ты вот-вот погубишь.

Интерфейс стояла напротив меня, и я могу ошибаться, но кажется, в ее глазах читалось сочувствие. Может ли быть способен на сострадание интерфейс самого смертоносного оружия во Вселенной?

– Один большой взрыв, – сказала она. – И никаких больше далеков, никаких Повелителей времени. Ты уверен?

– Был уверен, когда пришел сюда. И уверен сейчас, – ответил я. – Другого выхода нет.

– Ты видел людей, которыми станешь.

– Видел. – Секунду я поразмыслил об этом. – И они замечательные, – продолжил я, внезапно осознав, что это правда. – Они были храбры, добры, гениальны – именно такими они и должны быть.

– Они были тобой.

Я покачал головой.

– Нет. Они – Доктор.

– Неужели ты так и не понял? – Мог ли оружейный интерфейс потерять терпение? – Ты и сам – Доктор!

– Нет, – ответил я. – Великие люди куются в огне. А люди простые огонь зажигают. – Я поднес руку к красной кнопке. – Любой ценой.

Я подумал о детях Галлифрея. Понадеялся, что все случится быстро и им не будет страшно.

– Прежде чем ты сделаешь это, – сказала она. – Пообещай мне кое-что. Поклянись.

– Что? – спросил я. Что могло быть важно в такую минуту?

– Знаешь, что за звук издает ТАРДИС, когда приземляется? Этот стон, этот хрип?

– Да.

– Я очень люблю этот звук. А ты?

– Люблю, конечно.

– Тогда поклянись, – сказала Интерфейс, беря меня за руку. – Поклянись, что, где бы ни раздался этот звук, он всегда будет приносить надежду.

– Клянусь.

Она сжала мою руку крепче.

– Нет, поклянись всерьез. Клянись, что любой человек, услышь он этот звук где угодно, обернется и поймет, что не одинок.

Я улыбнулся этой мысли. Чудесная мечта. Мне даже почудился рев двигателей ТАРДИС, я отчетливо услышал его в мыслях. Доктор мчится на своем корабле сквозь звезды и спешит на помощь. Я никогда не смог бы им стать, но мог бы наставить его на этот путь.

– Клянусь. Клянусь обоими своими сердцами и всеми своими жизнями, что любой, кто услышит этот звук, поймет, что не одинок.

Она улыбнулась.

– Я тебе верю. И знаю, что ты говоришь искренне. И главное – знаю, что ты сдержишь свое слово. А потому, мой милый, хрупкий смертный… ты это заслужил.

– Что заслужил?

Она наклонилась ближе ко мне и прошептала:

– Обернись, Доктор. Обернись и посмотри.

Я обернулся. Боюсь, в тот миг мое лицо взмокло, а глаза заслезились от жара. Признаюсь, я затрепетал.

Звук двигателей ТАРДИС мне вовсе не почудился – не одна, а целых две прекрасных синих полицейских будки стояли в сарае, а перед ними стояли двое – и эти двое были мной.

Это был последний день Войны Времени. Худший день в моей жизни. Но я больше не был одинок.

Казалось, все вокруг застыло, и я сам замер, не в силах сказать ни слова. Затем из ТАРДИС выпрыгнула Клара Освальд.

– Видите? Я же говорила! – воскликнула она. – Он этого еще не сделал!

Ее голос вывел меня из транса. Я откашлялся и понадеялся ничем не выдать своего смятения.

– Господа, я ценю ваше присутствие здесь и еще более ценю вашу поддержку. Но это мое дело, только мое. Прошу и благословляю вас оставить меня и вернуться в свои времена и пространства.

Всю свою жизнь я не обращал ни малейшего внимания на эту просьбу – и теперь понял, что никогда не буду.

– Эти события должны быть заперты во времени, – сказал тот, что в костюме в полоску. – Мы даже не должны были суметь попасть сюда.

– Значит, что-то нас пропустило, – ответил тот, что в бабочке.

– Умные мальчишки, – шепнула мне Интерфейс. – Не волнуйся, они меня не видят. Если бы увидели, очень растерялись. Особенно Полоска.

Полоска! Бабочка и Полоска. Идеально, решил я. В иное время я бы рассмеялся, но сейчас только повернулся к ним спиной. Если они позабыли, как страшно мне было в этот миг, я не хотел, чтобы они увидели страх на моем лице и вспомнили его.

– Уходите, – сказал я. – Возвращайтесь к своей жизни. Идите и будьте тем Доктором, каким я так и не смог стать. Пусть все это того стоит. – Я положил руку на кнопку. Им пора было уходить, и я знал, что они не захотят остаться и смотреть на это.

На короткое мгновение все застыло. Затем я услышал, как они оба подходят ко мне.

– Столько лет я хоронил тебя в своей памяти, – сказал Полоска.

– Делал вид, что тебя нет, – добавил Бабочка. – Держал тебя в тайне даже от самого себя.

– Притворялся, что ты не Доктор, хотя ты был Доктором больше всех нас.

– Ты был Доктором в день, когда поступить правильно было просто невозможно.

Они стояли по обе стороны от меня, а между ними находился ящик. Я не мог смотреть им в глаза и потому не сводил взгляда с кнопки.

– Но на этот раз… – сказал Полоска и положил свою руку на мою.

– Тебе не придется делать это одному, – договорил Бабочка, и его рука легла на наши.

Я должен был приказать им бежать прочь. Убираться подальше и оставить все мне. Но я был стар, устал и собирался убить миллиарды.

Поэтому я просто сказал:

– Спасибо.

Я посмотрел на Интерфейс, а она на меня. Конечно, это было невозможно, но казалось, у нее в глазах стоят слезы. Несколько мгновений я не видел ничего, кроме ее лица.

Много лет спустя, уже в новом теле, я встретил Розу Тайлер и долго думал, почему ее лицо кажется мне таким знакомым.

Через некоторое время я оказался в ловушке на 500-м этаже Игровой станции, и Император далеков насмехался надо мной. «Ты трус или убийца?» – спросил он меня. Я вспомнил сарай, вспомнил, что сделал в тот день, – и отошел от рычагов, которые погубили бы и далеков, и людей. «Трус, – ответил я. – Несомненно». Я вспоминал красную кнопку и плакал, потому что знал, что это не всегда было правдой.