Стивен Моффат - Доктор Кто. День Доктора [litres]

На планете Мессалина я направил пистолет на человека, который убил мою дочь, а потом пощадил его. «Я бы никогда не поступил так, – сказал я ему. – Ты меня понял? Никогда».

Я сказал, что никогда не поступил бы так, но знал, что уже так поступил.

Прошло много лет, и я снова оказался в том же сарае в последний день Войны Времени. Я положил свою руку на руку человека, которым был когда-то. Я вспомнил, как был трусом, а не убийцей, вспомнил, как был человеком, который никогда бы так не поступил. А потом сказал:

– Мы делаем это сегодня не из страха или ненависти, а потому, что иного выхода нет.

Когда я говорил это, я все еще знал, что это правда. Несмотря на все, что я сделал, на все, во что пытался верить, иного выхода все еще не было.

Затем я повстречал Эми Понд и Рори. Спасся из Пандорики, сразился с Тишиной. Узнал, кто на самом деле такая Ривер Сонг. Встретил Клару Освальд, увидел свою могилу на планете Трензалор. Я пытался быть трусом, а не убийцей, каждый день повторял, что никогда не поступил бы так. Но каждый миг я чувствовал, что это ложь, – потому что человек, которым я был, дважды совершил в том сарае ужасную ошибку.

Прошли века, и я оказался в сарае в третий раз. И снова я положил свою руку на руку человека, которым когда-то был. Глубоко вздохнул, собрался с духом и сказал:

– Мы делаем это не с радостью или торжеством, но во имя множества жизней, которые не можем спасти.

Мы посмотрели друг на друга через пропасти столетий и кивнули. Мы были готовы. Мы совершали ошибку, но иного выхода не было и не было никогда.

А затем, во второй раз за день, Клара Освальд сказала:

– Не надо.

Она смотрела на меня, и в глазах ее были слезы. Будто в тот день слезы могли хоть что-то изменить.

– «Не надо»? – спросил я. – Что значит «не надо»? Что толку сейчас от этих слов?

– Не знаю, – ответила она дрожащим голосом. – Просто не надо, не делай этого. Ты не такой. Ты не можешь быть таким. Просто не делай того, что хочешь сделать.

– Клара, – сказал я. – Это должно произойти. Это всегда происходит. Я никогда не лгал об этом, всегда честно говорил о том, что совершил, и вот, это происходит прямо сейчас.

Она отшатнулась, и я понял, что сорвался на крик. В наступившем молчании она просто стояла, глядя в пол. За все время, что я знал Клару, она никогда не избегала моего взгляда.

– Что такое? – спросил я, уже мягче.

– Ничего, – сказала она, но глаз не подняла.

– Нет, что-то не так, – возразил я. – Скажи.

Она все так же не поднимала взгляда.

– Ты говорил, что уничтожил свой народ, я знала это. Просто… никогда не представляла, как ты это делаешь. Вот и все.

– Посмотри на меня!

– Нет.

– Почему?

– Потому что тебя здесь нет, – ответила она, и голос ее надорвался. – Потому что Доктора нет в этой комнате.

– Доктор – это… – я осекся. – Это просто имя, а не… – Я снова примолк, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. – Я Повелитель времени, и мое имя… это просто нечто вроде обещания. А обещания не всегда выходит сдержать. Клара, взгляни на меня!

– Ладно, – сказала она, но посмотрела не на меня, а прямо мне за спину. – Я вижу старика, который считает себя воином. – Она перевела взгляд в сторону. – Вижу парня, который считает себя героем. – И, наконец, она обратила взор ко мне. – И вижу тебя.

Я шагнул к Кларе. Мне хотелось удержать ее взгляд, потому что, когда она его отводила, мне становилось страшно.

– И кто же я? – спросил я.

– Неужели ты правда забыл?

– Да. Может быть, да.

– У нас довольно воинов, – сказала она. – Любой болван может быть героем.

– Так что же делать мне? – Я слышал, как жалко звучат эти слова, будто крик испуганного ребенка.

– То же, что и всегда. То же, что делаешь каждый день. – Она взглянула на мою бабочку, потянулась ко мне и поправила ее, будто этим можно было все исправить. Затем снова посмотрела на меня и на этот раз улыбнулась. – Будь доктором, – сказала она.

Я пытался что-то ответить, но не нашел слов.

– Если твое имя – обещание, – продолжала она. – Скажи, в чем оно заключалось?

И снова я не нашелся, что сказать.

– Никогда не быть жестоким и трусливым, – раздался голос за моей спиной. Голос героя.

– Не сдаваться и не отступать, – сказал воин.

Клара смотрела только на меня.

– Настал день, когда ты сдержишь свое слово. Потому что именно для этого дня ты его и давал. Доктор, – сказала она. – Будь доктором.

И, как ни странно, спустя четыре сотни лет большего оказалось не нужно. Пол задрожал у меня под ногами, воздух наполнил грудь.

Доктор вернулся.

Мы стояли так около часа – Клара и я, – хотя, возможно, на самом деле всего несколько секунд. Я потянулся поправить бабочку, но обнаружил, что она ровна как никогда. Я одобрительно подмигнул Кларе и обернулся к остальным. Наверное, я улыбался, потому что они на меня посмотрели с ужасом.

– Ты ведь не предлагаешь?.. – начал капитан Пижон.

– Что предлагаю, родной? – спросил я.

– Да мне просто интересно, не собрался ли ты предложить нам изменить нашу собственную личную историю. – Он вытаращил глаза и в целом, похоже, был изумлен. Ему шел остолбенелый вид, особенно рот хорошо получился.

Я пожал плечами.

– Историю мы и так меняем все время. Я предлагаю нечто куда похуже.

– Что именно? – требовательно спросил капитан Ворчун. Он выглядел таким серьезным, что я едва удержался, чтобы не пощекотать ему подбородок.

– Господа, – сказал я. – У меня было четыреста лет, чтобы все обдумать. К черту изменение истории – я меняю свое решение. – Я вытащил отвертку, направил на ящик и включил ее. Большая красная кнопка со щелчком исчезла, будто ящик ее проглотил.

На короткое мгновение в сарае воцарилась чудеснейшая тишина. Мы переглянулись. Все изменилось. Новая реальность рисовалась вокруг нас. Будто мы вдруг оказались за гранью карты, в незнакомых местах, и понятия не имели, что будет дальше. Думаю, поэтому мы все разом и улыбнулись.

– Надеюсь, вы понимаете, – сказал капитан Ворчун, силясь снова нахмуриться, – что миллиард миллиардов далеков все еще там, в небе, и атакует нас.

– Да, – ответил капитан Пижон, лицо которого почти полностью захватила широкая ухмылка. – Но кое-чего этот миллиард миллиардов далеков не знает!

– Чего? – спросила Клара Освальд. Бедняжка, она не поспевала за нашей мыслью. – Чего не знает миллиард миллиардов далеков?

– Что на этот раз, – сказал я, – нас трое.

– А что это меняет? – спросила Клара, которая в такие моменты всегда бывает той еще кайфоломщицей, ей не помешало бы немного оптимизма. (Я смутно чувствую, что с моей стороны так говорить несколько несправедливо, но момент был такой волнительный!)

– Ну не знаю, – сказал я. – Но, по сути, у нас есть примерно двадцать минут на то, чтобы остановить величайшую атаку далеков в истории, спасти Галлифрей и навсегда положить конец Войне Времени.