Алан Дин Фостер - Чужой 3 [litres]

Компьютер не работал, монитор был темен, а кресло оставалось пустым.

Непросто было забраться в верхний воздухопровод, одновременно управляясь с пятифутовой трубой и фонарем, но у Рипли получилось. В трубопроводе было темно и пусто. Настроив фонарь на широкий луч, она сначала подсветила пространство позади себя, а потом уставилась в противоположном направлении.

Рипли не знала, сколько точно прошло времени перед тем, как она начала звать чужого. Знала только, что слабый свет из лазарета давно потускнел позади. Сперва ее голос звучал приглушенно, но затем он стал громче, как только страх уступил место гневу. Пусть судьба неотвратима, но ей нужно было встретиться с этой тварью лицом к лицу.

– Давай! Я знаю, ты здесь! – Рипли продвигалась вперед на коленях, опираясь на руки. – Давай! Просто сделай, что должен.

Воздухопровод резко изогнулся влево. Рипли продолжала ползти, попеременно то бормоча, то переходя на крик.

– Давай же, дерьмо! Где ты, когда ты мне нужен?

Когда она наконец остановилась, ее колени саднили. Рипли прислушалась. Какой-то звук? Или это всего лишь ее воображение работает сверхурочно?

– Дерьмо.

Она возобновила неуклюжее движение вперед, завернула в следующий поворот. За ним открылся альков – достаточно большой, чтобы Рипли смогла встать. Она с удовольствием поднялась на ноги, потянулась. В алькове приютился дряхлый, ржавеющий водяной фильтр, состоящий из тысячегаллонного бака и лабиринта труб.

За баком вентиляционная шахта снова уходила вдаль – бесконечная, труднопреодолимая труба, наполненная тьмой. Когда Рипли сделала шаг вперед, на нее снова накатила волна дурноты, и ей пришлось опереться на бак.

Возникший откуда-то хвост чужого выбил фонарь у нее из пальцев. Тот упал на бетонный пол, закрутился, но не погас. Чувствуя нарастающее отчаяние, Рипли развернулась.

Чужой смотрел на нее из паутины труб, где он отдыхал до этого, явно изучая.

– Ах ты, сволочь, – пробормотала Рипли, собираясь с силами, а потом ткнула трубой прямо ему в грудь.

С реверберирующим ревом чужой вырвался из лабиринта, и металлические трубы разлетелись в стороны, словно соломинки. Полностью проснувшись и насторожившись, тварь припала к полу напротив Рипли. С ее внешних челюстей капала густая желеобразная слюна.

Женщина не отступила, выпрямилась.

– Давай, сволочь! Убей меня!

Когда существо не отреагировало, она снова ударила его трубой. Взревев, чужой отбил удар и выпрямился, уставившись на Рипли. По ее лицу стекал пот, она сверлила тварь взглядом в ответ.

А затем существо резко развернулось и исчезло в темноте. Рипли обмякла, глядя ему вслед.

– Ублюдок.

Диллон обнаружил лейтенанта в огромном, плохо освещенном зале собраний, где она сидела, опустив голову на руки – совершенно без сил, совершенно одинокая. Сжимая в правой руке пожарный топор, Диллон подошел ближе и остановился. Она должна была заметить его присутствие, но ничем этого не показала.

В обычной ситуации он бы проявил уважение к ее молчанию и пошел дальше, но нынешние условия обычными было назвать нельзя.

– Ты в порядке?

Она не ответила и даже не подняла головы.

– Что ты здесь делаешь? Тебе полагается спать, как всем остальным. Что будет, если тут покажется эта тварь?

Рипли подняла голову.

– Она меня не убьет.

– Почему нет?

– Потому что внутри меня один из них. Взрослый не будет убивать носителя зародыша.

Диллон уставился на нее.

– Дерьмо собачье!

– Слушай, я видела его час назад! Я стояла прямо напротив него. Он мог мной закусить, но не тронул. И убежал. Он не убьет свое будущее.

– Откуда ты знаешь про то, что у тебя внутри?

– Я видела на сканере. Это королева. Она может производить тысячи таких, как тот, что бегает у нас в округе.

– В смысле, как пчелиная матка?

– Или муравьиная. Но это всего лишь аналогия. Эти существа не насекомые. У них только отдаленно похожая социальная структура. Мы о них не слишком много знаем. Как ты мог заметить, их не так просто изучать.

– Откуда ты знаешь, что это королева? – услышал Диллон свой собственный голос.

– Во-первых, форма черепа довольно своеобразна. Он окружен широким, идущим вверх воротником. Его зачатки были четко видны на экране сканера. Во-вторых, период созревания у этих аналогов муравьиных воинов и рабочих довольно короткий – в каких-то случаях всего один день или около того. Разные стадии взросления они проходят с невероятной скоростью. Весьма эффективная особенность для выживания. – Рипли выглядела очень несчастной. – Если бы это был обычный рабочий, к этому времени он бы уже появился, выбравшись, проломив грудину. А сейчас оно формируется в полости матки, а не в груди. Поскольку королева – организм куда более сложный, очевидно, ей требуется больше места и времени на то, чтобы созреть. В противном случае я бы сейчас уже была мертва. Я видела, как они действуют. Это не слишком красиво. Когда она полностью вырастет, эта тварь будет огромной – куда больше той, с которой мы здесь боремся. Это совершенно точно будет королева – та, кто откладывает яйца. Миллионы яиц. И она будет совершенно не похожа на того, что сейчас здесь, – голос Рипли стал тихим. – Как я сказала, никто прежде не сталкивался с личинкой королевы. Я не знаю, сколько времени занимает ее период созревания, кроме того, что очевидно: он куда дольше, чем у обычного рабочего.

Диллон смотрел на нее сверху вниз.

– Все равно это звучит как чушь собачья. Если у тебя внутри эта тварь, как она туда попала?

Рипли смотрела на свои руки.

– Думаю, тот жуткий сон, что мне снился, был не совсем сном. Пока я находилась в криосне, меня изнасиловали, хотя вряд ли это подходящий термин. Насилие – это умышленная жестокость. Тут же все было сделано для производства потомства, даже если мое участие и не было добровольным. Мы называем это насилием, но вряд ли существо считает так же. Скорее всего, оно сочтет эту концепцию… ну, чужой.

Рипли задумалась, что-то вспоминая.

– Тот, что попал на мой первый корабль, «Ностромо», готовился к тому, чтобы произвести потомство, хотя он не был королевой. Видимо, хотя бы часть из них должны быть гермафродитами. Самооплодотворяющимися – так, чтобы даже один изолированный индивид мог продолжить род. Воин-рабочий способен производить яйца, только медленнее, по одному за раз, пока не получится королева, которая примет на себя эту функцию. Вот как он смог зачать во мне королеву. Во всяком случае, это лучший вариант, что приходит мне в голову. Хотя я не ксенобиолог.

Она помедлила.

– Здорово, а? Я стану матерью матери Апокалипсиса. Я не могу сделать то, что должна. Так что ты должен мне помочь. Ты должен меня убить.