Кирстен Миллер - Иномирье. Otherworld [litres]

– Убирайся! Сейчас же! – повторяю я громче.

Я сползаю с кровати. На неверных ногах я делаю шаг по направлению к ней.

– Я иду будить твоего отца! – объявляет она, устремляясь прочь из комнаты. Ее телефон остается у меня в руке.

Последнее, что мне сейчас нужно, – это визит отца с его любимой «девяткой». Я вытаскиваю из стенного шкафа большую спортивную сумку, сую в нее кое-какую одежду, телефон моей матери, две запасные батареи и гарнитуру для игры, потом натягиваю на себя футболку. Переодевать джинсы нет времени. Все еще сырой, вонючий и ослабевший, я вываливаюсь из окна на лужайку перед домом.

Мой отец всегда говорил, что я никогда ничего не добьюсь в жизни, если не перестану действовать, повинуясь импульсу, и не начну продумывать все заранее. Как ни мерзко это признавать, но даже абсолютные говнюки иногда бывают правы. Мне следовало разработать хотя бы какой-то план действий перед тем, как выпрыгивать из окна. У меня нет ни денег, ни кредитной карты. Мобильник моей матери показывает, что сейчас утро субботы, чуть больше семи, а это значит, что ни один магазин в Брокенхерсте еще не открылся. Моя голова выглядит так, словно ее побрили тупым мачете, а джинсы на протяжении последних двух дней мариновались в моче. Я притормаживаю на соседской лужайке, чтобы глотнуть немного воды из садового шланга. Голод настолько силен, что мне приходит в голову мысль залезть к ним в дом, чтобы поискать какую-нибудь пищу. Однако сейчас я не могу позволить себе рисковать. А вдруг меня арестуют? Мне необходимо вернуться обратно в OW как можно скорее.

Дверь соседского гаража внезапно оживает и начинает подниматься. Поспешно юркнув за куст, я наблюдаю за выруливающим на дорожку «Мерседесом». Внутри сидит немолодая пара в одинаковых розовых рубашках-поло и полосатых матерчатых козырьках от солнца. Внезапно я совершенно точно понимаю, куда мне следует направиться.

Когда я появляюсь в Брокенхерстском загородном клубе, дежурный за стойкой выказывает явные признаки смятения, видя, как я поднимаюсь по лестнице. При мне нет бумажника, но здесь мне едва ли понадобится удостоверение личности – «кишка» говорит за меня лучше, чем любая пластиковая карта. Чем ближе я подхожу, тем больше трудностей возникает у дежурного с тем, чтобы держать рот закрытым. Его взгляд беспрерывно перебегает от моей дикой прически к хлюпающей промежности и обратно.

– С утречком! – приветствую я его, пуская в действие свою особую улыбку.

Ноздри дежурного слегка дергаются – запах добрался до его носа.

– Здравствуйте, мистер Итон.

– Когда у моего папаши начинается игра? – спрашиваю я. (Мой отец каждый уик-энд играет в клубе в гольф.)

– В десять часов, сэр, – информирует меня дежурный.

Значит, мне нужно будет смотаться задолго до этого времени.

– Отлично! – говорю я. – Он просил меня передать, что хочет угостить коктейлем всех участников, когда доберется до девятой лунки.

– Очень хорошо, сэр, – отзывается дежурный. – А что я сегодня могу сделать для вас? Возможно, вам требуется какая-нибудь помощь?

– Вы можете заказать для меня столик в ресторане – я буду завтракать. Но прежде чем садиться есть, надо смыть с себя всю эту мочу. Ужасная проблема, знаете ли, но что я могу поделать? Это у нас семейное. Мой старик ссытся по три раза на дню. – Челюсть дежурного окончательно падает, и я многозначительно ему подмигиваю: – Только пускай это останется между нами, ладно?

– Разумеется, сэр, – отвечает он с готовностью, хотя я уже вижу, как его рука нашаривает в кармане мобильник.

Когда я добираюсь до раздевалки, моя одежда тут же отправляется прямиком в мусорную корзину. Душ кажется благословением Господним – я бы остался тут навечно, если бы меня не звал бекон в ресторане. Выйдя из кабинки, я нахожу ножницы и подравниваю мою новую прическу. Без волос на голове моя «кишка» кажется вдвое больше. Я перегибаюсь через стойку, чтобы как следует ее рассмотреть. Когда я снова выпрямляюсь, из зеркала на меня смотрит еще одна пара глаз.

Первое, что я замечаю, – это что парень одет в розовые шорты, что говорит о нем как о полном гондоне. Затем я вижу бинты на его руках.

– Марлоу, – говорю я.

Поворачиваясь, я ожидаю, что он бросится бежать. По нему видно, что ему этого хочется, но он удерживается.

– Похоже, кое-кто решил сменить имидж.

Он умеет приводить себя в порядок, мой малыш Марлоу. Все эти неряшливые лохмы куда-то делись, вместе с черными джинсами и надвинутым на глаза капюшоном. Его одежда наконец-то соответствует смазливому лицу модели J.Crew – лицу, с которого, как я замечаю, постепенно сбегает вся краска. Мне приходит в голову, что я никогда прежде не видел его в загородном клубе. Теперь, когда это случилось, я вижу, что Бусара была права: он действительно богатенький мальчик. Здесь он явно в своей стихии.

– Мне очень жаль, – говорит он.

Я не могу понять, то ли это признание своей вины, то ли просто выражение сочувствия. Впрочем, я изобью его до полусмерти в любом случае.

– Вот как? – рычу я, делая шаг к нему. – А ну, давай-ка выясним, насколько тебе жаль!

Он поднимает руку, словно желая защититься.

– Я серьезно! Она действительно мне нравилась. Я и представить себе не мог…

В ближайшем душе выключается вода. Марлоу нервно взглядывает в направлении кабинки. Он практически трясется от ужаса.

– Мне надо идти. Я просто хотел узнать, что ты его получил, – шепотом произносит он.

Из душа выходит мужчина.

– Получил что?

В первое мгновение я думаю, что он говорит о диске, но тут же понимаю, что это нереально – никогда в жизни прототип Компании не смог бы попасть в руки к такому убожеству.

Марлоу не сводит глаз с подходящего к нам человека. Это маленький, заросший шерстью хоббит в таких очках, по которым сразу видно, что он проводит по меньшей мере десять часов в день, пялясь на электронные таблицы. Тем не менее этот парень, судя по всему, ужасно нервирует Марлоу.

– Поговорим позже, – бросает он мне, разворачиваясь и направляясь к выходу из раздевалки.

– Еще чего! – ору я, бросаясь за ним. – Сейчас!

– Сэр! Сэр! – Мускулистая рука преграждает мне путь как раз в тот момент, когда Марлоу исчезает за закрывающейся дверью.

– Чего еще? – рявкаю я, раздраженный тем, что Марлоу удалось от меня сбежать.

– Прошу прощения, сэр, но я не могу позволить вам покинуть раздевалку в таком виде.

Взглянув вниз, я осознаю, что на мне нет никакой одежды, кроме полотенца.

К тому времени, как я опять оказываюсь одетым, Марлоу уже давно след простыл, а я слишком голоден, чтобы пускаться на его поиски. Мне надо поесть. Я направляюсь прямиком к ресторану, сажусь за столик и заказываю по двойной порции блинчиков, бекона и сосисок. Каждый раз, обнаружив, что кто-либо из других посетителей на меня пялится, я нагло ему подмигиваю, и он тут же отводит глаза. Я не помню, чтобы когда-либо в жизни был так голоден; мне приходится отвлекать себя, чтобы не хватать еду с тарелок у соседей. Поэтому я принуждаю себя сосредоточиться на том, что только что произошло.