Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

— Да, — тихо ответил доберман. — Пистолет отдашь?

— Нет, — отрезал Ящер, усаживаясь на свой мотоцикл.

Чуть позже у разноцветных снарядов детской площадки во дворе её дома состоялся разговор с лейтенантом Гейлер. Шелестели листвой березки, в кучке детенышей разных видов лазили по лестницам и вращающимся барабанам два щенка колли — племянники Алины. Фар показал ей пистолет добермана и спросил:

— Узнаёшь?

— Он живой? — испуганно поинтересовалась она.

— И здоровый, как бы мне не хотелось обратного.

— Фар ты же всё понимаешь, ты уедешь, а мне…

— Понимаю, — прервал её Ящер, пытаясь натянуть на свою невозмутимую зелёную рожу маску разочарования. — Скромная девушка из горской общины, не пользующаяся популярностью на свингерских вечеринках, выросла, расцвела, когда многие успели завять и теперь может заполучить столько самцов, сколько захочет. И пользуется ими как инструментами — этот для одной цели, этот для другой…

— Да не в этом дело, — с повлажневшими глазами начала оправдываться она, но Абдельджаффар не дал ей этого сделать.

— Ты не переживай, все остаётся в силе. Я поспособствую вашему переводу просто как товарищ и коллега. Я не намерен превращать наши отношения в дешёвую мелодраму. — Вещал лицемерный рептилоид, сделав всё, что бы таковой они и стали. — Если какие-то вещи у меня остались, забери, пожалуйста, сегодня или завтра, потом я сменю код замка. Пойми, тут не в морали дело и не в разнице в обычаях, а элементарной честности, — бесчестно врал Фар, выставляя колли последней сволочь, а себя несчастной жертвой.

Алина не стала показывать ему свои эмоции, лишь злобно фыркнула и ушла домой. Вероятно, вся горечь обиды оказалось выплеснута в обществе сестры. Потому как вечером к капитану домой за её вещами приехала Вика. Старшая Гейлер, со строгим лицом и строгой причёской пыталась оправдать сестру, рассказывая, что сама идея перевода принадлежит ей, дабы устроить лучшее будущее для двоих своих детёнышей, росших без отца. Фар заготовил для неё другую историю, в какой-то степени не совсем лживую, согласно которой разрыв был продиктован заботой о будущем Алины, которое доберман мог сделать куда радужнее его. Капитан старался быть добродушно-понимающим и заверял в намерении сохранить если не дружеские, то хотя бы хорошие рабочие взаимоотношения.

Нехорошо, конечно получилось, но что ему нужно было делать, сказать правду? «Вы хорошие женщины, но извините, вы сильно мешаете мне думать!» У Арафаилова в прошлом хватило пару раз глупости заявить подобное, и он знал, что это прямой путь к наживанию врагов в лице бывших любовниц. Если поверят, то это заденет их самолюбие, и они создадут тебе репутацию непонятного дурака. Но, как правило, не верят и сами придумывают себе самые что ни на есть несуразные эмоциональные причины, задевающие их эго ещё сильнее. В таком случае обида превращается в откровенную ненависть. Решив не усложнять задачу сестрам и жизнь себе, Фар сам низвёл ситуацию до уровня древних женских романов, однотипные экземпляры которых миллионами заполняли книгохранилища. Вот, были же раньше гениальные писатели, которые умудрялись создавать по несколько книг за один год!

Впрочем, окружавшие Фара самцы оказались не менее восприимчивы к сентиментальной ерунде и посчитали своим долгом проявить мужскую солидарность и поддержать «обиженного женщинами» рептилоида. Узнав о разрыве, Этьен со скорбно вытянутым оленьим лицом посетовал на коварство слабого пола, после чего начал зачитывать огромный список его собственных расставаний, с каждой фразой всё больше веселея. В итоге, что в принципе было ожидаемо, получасовой разговор свёлся к лекции на тему, какой майор Нуаре великий знаток женских сердец. Мазур ничего не сказал, но не упустил случая поиздеваться над Алиной, и, пока не перетасовали опергруппы, в которых для колли не нашлось места, два утра подряд приносил на завтрак пожухлые помидоры. После обрушившегося на него мата и угроз доломать заживающую ключицу его внезапно возникшая страсть к несвежим овощам также внезапно исчезла. Даже Чжун не заподозрил фальши. Встретив Фара в коридоре, он дружески хлопнул собрата-рептилоида по плечу и изрёк:

— Все бабы — они шлюхи!

— У тебя у самого две дочери, — напомнил Ящер.

— Нет, ну мои-то — нет! — удивлённо воскликнул он и пошёл дальше, давая Фару самому догадаться, что значило это его «нет»: не шлюхи, или не бабы.

Арафаилова порой удивляло, в какой несчастном озабоченном мире он живёт. Создавалось впечатление, что у поступков людей и мутантов нет никакой другой значимой мотивации, кроме примитивных половых устремлений! Но в этом тоже были определённые плюсы. Ссылаясь на надуманные всеми ими эмоциональные страдания, Фар старался как можно меньше всех их видеть.

И вот, едва капитан избавился от внимания коллег, меркантильных забот и назойливых самок, и сосредоточился на распутывании клубка корпоративных интриг, сознание жителей и без того беспокойного города потрясли теракты.

Подъехать к подорванному дому было непросто. Вдоль всей ведущей к нему улице у насаженных вдоль неё высоких лип, были припаркованы броневики медслужбы и ССБ, а чуть дальше дорогу полностью перегородила широкая кабина похожего на огромную ребристую гусеницу приземлившегося сюда грязно-зелёного военного транспортника. Ведя мотоцикл на низкой скорости, Фар осторожно петлял между спецтехникой, пока, наконец, не достиг котлована.

Разбор конструкций был в самом разгаре, им занимались предоставленные располагавшимся поблизости подразделением мобильной армии роботы БАС-33 «Леонард». Десяток мощных приземистых машин с бронированными тёмно-зелёными отделами на толстых золотистых пневмотрубках осторожно ступали по краям завалов, растаскивая плиты и арматуру. Длинные многоствольные пулемёты, торчащие из полукруглых голов с утолщённым кольцом внизу, в котором по кругу располагались зрительные сенсоры, были развёрнуты назад, чтобы не мешать работать. Заострённые трёхпалые клешни роботов вытаскивали из бетонной крошки бывшие кому-то дорогими вещи. Капитан подошёл поближе и осторожно заглянул в неглубокий котлован. Сорок пять квартир, почти полусотня уютных мест отдыха, уединения, семейных радостей, — все они обратились в руины, погребя под собой часть своих хозяев. Среди обломков валялись остатки мебели, покорёженная бытовая техника. Вот здесь жил некто, любящий читать — из-под плиты высыпалась груда старых бумажных книг. Неподалёку от них желтела раздавленная термокапсула, собранная шестигранников. Такие многие насекомые устанавливали в своих домах для сна и отдыха. Тяжёлая машина, спустившись чуть ниже, раскрошила трехпалой железной ногой несколько горшков с цветами и потащила наверх панель с остатками розово-голубых обоев с рисунком из колец, переливающихся под полуденным солнцем. Миг спустя нашёлся и тот, кто украсил ими своё жилище. Приподняв обломки, два «леонарда» почтительно расступились, пропуская синего аварийно-спасательного робота, который удлинившимися пальцами осторожно приподнял коричнево-серую массу, формой напоминающей гуманоида. Понять, к какому полу и виду принадлежал труп, у Ящера не получилось. Чуть дальше лежал обломок детской кроватки и одеяло со смешными рожицами. Интересно, детёныш успел спастись? К тому месту как раз направлялся один из роботов. Дожидаться ответа на свой вопрос капитану не захотелось, он быстро отвернулся и под грохот, создаваемой работающей техникой, пошёл к развёрнутому неподалёку оперативному штабу.