Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Тихо прокричавшись, Виктор Сергеевич упёрся спиной на массивную дубовую дверь, поглядывая на мерцающую сбоку от неё салатовую голограмму переднего двора. Вот Витя, взял дотошного помощника! Пожалев одноногого кота, Толоконников назначил в круглосуточное сопровождение горца. И теперь удивлялся, как измельчала нынче молодёжь. Под этой их неуместной бравадой на каждом углу прячется самая обыкновенная пугливость. Вот и пытаются убедить самих себя в том, что всё могут контролировать и всех опасностей избежать. Толоконников уже не помнил, когда подобные иллюзии исчезли в нём самом, то ли во второй год работы, то ли в третий, после бойни в самом центре города. Каждый приходящий день может быть одинаково опасным и страшным. Больше надо верить! В себя, во вселенную! Захочет она тебя забрать — заберёт, хоть со всех сторон сеном обложись и обвяжись! Нет, осторожность, конечно, не помешает, но не излишняя, не до маразма. Старый волк посмотрел в уютную полутьму своего логова. Пойти, что ли пока Валентину Германовну поцеловать? Ладно, пускай спит, бесхвостая. У волчицы сегодня и так очередной непростой день предвидится.

Наконец у дальнего конца тропинки с визгом затормозила чёрная приземистая машина с треугольным капотом. Армон не растерялся, прибыл за шефом на самом скоростном автомобиле из гаража. Закинув за спину своё двухстороннее копье, овчарка быстро пошла к двери. Сканер засёк поблизости ещё один жучок, встроенный в значок каждого эсэсбешника. Система охраны у дома шефа была такая же, как и в служебных зданиях, чтобы никто, кроме сотрудников близко не подошел без его ведома. «Вот зануда, всё-таки притащил с собой Аварова!» — подумал полковник, выходя ему навстречу в предрассветную мглу и запирая за собой дверь.

От его дома с острой треугольной крышей, украшенного коричневыми рейками по белому фасаду, до машины нужно было сделать буквально десяток шагов. Поравнявшись с развернувшимся Армоном, Виктор Сергеевич глянул налево, в сторону центра. Там, в просветах между тёмными высотками и разрывами облаков светлело бирюзовое небо. В нескольких метрах от приоткрытой дверцы машины, волк с трудом заметил на другой стороне широкой дороги второго эсэсбешника. Это был не старшина Аваров. Лицо его закрывала маска, он неподвижно стоял в тени густой листвы кустарника, сцепив за спиной руки.

— Этот из комвзвода? — спросил он у шагающей рядом овчарки.

— Где? — недоумённо ответил тот, посмотрев по сторонам.

Когда их загадочный коллега выбросил вперед татуированную руку с мерцающим жёлтым прямоугольником над ней, старый волк узнал его и успел почувствовать горечь от того, что Арафаилов оказался абсолютно прав. В тот же миг тёмно-серые облака исказились и как-то странно пронеслись вниз мимо его взора, потерявшие форму силуэты высоток с восходящим между ними расплывшимся многоцветным солнцем упали набок. А потом мир и вовсе погас, оставив лишь своё миниатюрное отраженье в застывших глазах мутанта, лежащего боком на тропинке с багровой дырой в серой шерсти над левой бровью.

Брызги волчьей крови обагрили белый шерстяной воротник национального костюма Ярослава, в тот миг ещё не успевшего понять, что больше оберегать ему некого. Пёс просто реагировал на опасность, мысль о катастрофическом провале ещё не успевала завладеть взбудораженным адреналином сознанием. Сразу после первого выстрела, он, чуть пригнувшись, бросился вперёд, навстречу второму. Пуля разорвала ему основание уха и прочертила по черепу, но мутант, не обращая внимания на жгучую боль, двумя движениями достал из-за спины копье и бросил его в сторону стрелка. Тот вынужден был увернуться и третий раз выстрелить не успел, а в это время Армон заскочил в приоткрытую дверцу автомобиля, проскользил по передним сиденьям, оставляя на них белый бисер, оторвавшийся с узора на синем комбинезоне. Достав из кобуры возле руля пистолет, пёс ударом ноги распахнул водительскую дверь, высунулся вперёд, выпустив очередь по месту, где стоял убийца. В ответ пуля пробила ему внешний край левой глазницы.

Армон присел, спрятавшись за бронированную чёрную дверцу. Тёплая кровь потекла по шерстяной морде, заливаясь в оскаленную зубастую пасть. Закрыв повреждённый глаз лапой, он на миг высунулся сбоку, выстрелил и спрятался назад. Ответная пуля со звоном ударилась в край дверцы. Убийца отступал по мощёной узорной плиткой дорожке, держа укрытие Армона в перекрестье на мерцающей желтой голограмме. Восходящее солнце оранжевым пятном отражалось в его бронеполимерной маске. Его пистолет был в режиме прицельной стрельбы, каждая выпущенная им пуля направлялась в голову овчарки. Ярослав упал на живот, начал стрелять в щель между прорезиненным асфальтом и нижним краем дверцы. От боли второй глаз начал слезиться, прицелиться не получалось. Ещё одна пуля ударилась о дверцу внизу, пёс приподнялся на кулаках, следующая вонзилась в вязкое покрытие дороги там, где миг назад была его голова.

Тем временем убийца разорвал дистанцию достаточно для того, что бы развернуться и побежать. Когда овчарка в очередной раз высунулась из-за дверцы, он всё больше набирал скорость. Размахивая татуированными руками, он нёсся большими зигзагами между кустарников возле высоких узорных заборов. Ярослав выскочил из укрытия, пробежал несколько метров, стреляя на ходу. Но было уже слишком поздно. Зелёная голограмма прицела уже не ловила контуры нападавшего. Больше не в силах терпеть сдавившую голову боль, мутант упал на колено, вызвал дополнительные силы. От крови слёз в глазах всё расплывалось. Посмотрев на дорожку дома Толоконникова, он с трудом увидел неподвижную чёрную фигуру, над которой в лучах восходящего солнца склонились два серых силуэта. Он услышал яростное рычание, прерываемое всхлипами.

В его остывающий разум ворвалось отчаянное разочарование. Как? Как он мог не увидеть, не понять, даже не учуять? Он, с детства оттачивающий свои инстинкты, молодой, сильный воин не сумел уберечь того, чью жизнь был призван защищать! Он сам помог убийце выманить из дома свою жертву! Что он теперь скажет другим эсэсбешникам, когда они подъедут сюда, как посмотрит в глаза родным убитого шефа? Как будет дальше жить с осознанием того, что он не более чем никчёмное, бестолковое животное? Ярослав Армон выронил из обессилевшей руки пистолет, упал набок посередине проезжей части, закрыл окровавленную голову когтистыми ладонями и горестно, протяжно завыл. Не от боли, что причиняли ему пулевые ранения, а от непереносимого стыда, сдавившего его собачье сердце.

Большие капли дождя выбивали неровную дробь, ударяясь о стекло эсэсбешного броневика. Снаружи оно было абсолютно чёрным, а внутри кристально прозрачным, плюс к тому, на нём отображалась голубоватая сетка внутреннего интерфейса. Два похожих на паутину сигнальных круга были наведены на верхние окна расположенного через дорогу облупившегося серого здания, ещё один фиксировал любое движение у входа на углу. Строение было трёхэтажным, с почерневшей от времени двускатной крышей. Оно казалось заброшенным, древние деревянные рамы с грязными стёклами во многих оконных проёмах были заколочены или сломаны. Над одним из его углов была пристроена невысокая башенка, придавая дому сходство с небольшим замком. Она и являлась предметом интереса спрятавшихся в броневике Арафаилова и Левковского.