Евгений Ратников - Город, в котором оживают кошмары

Вернувшись в Управление, офицеры до середины ночи ковырялись в данных микромобильника Кентавра. Тут всё было на месте: и сатанисты, и червяки, и куча других трупов по всему региону. Майора особенно возмутила ловушка, в которой погиб Профессор. Для оленя использовать женщину в качестве приманки казалось святотатством.

Потом настало время делёжки перечисленных кредитов. Отправив обещанные дивиденды Глебу и Альтому, Арафаилов осторожно спросил, с кем ещё здесь принято делиться в таких случаях.

— А как у вас это происходит? — спросил в ответ Нуаре.

— По цепочке вверх. Начальники отделов, замы, начальник.

— С нас достаточно будет по тысяче работодателю и… — Олень указал чёрным шерстяным пальцем вверх.

Договорились, что Этьен отошлёт кредиты Галине Ильиничне, а Абдельджаффар — Толоконникову. Старый волк тут же позвонил и взволнованно спросил:

— Это чего?

— Это от меня и Нуаре, за помощь населению.

После объяснения Фара волк заулыбался зубастой пастью.

— А, Кирова работёнку подкинула? Обживаешься, как я посмотрю! Благодарствую. Много поубивали-то?

Вот так. А в столице не благодарили. И про жертвы не интересовались. Все возможные шаги по креплению дружеских и доверительных взаимоотношений на сегодня были сделаны, Нуаре уехал домой, а Ящер остался в полутёмном кабинете с колокольчиками в горшках на окнах. На овальный стол с кучей бумаг лился бледно-жёлтый свет ночной улицы. Фар смотрел на светящиеся прямоугольники окон офисных зданий через дорогу. Из головы не выходила воображаемая пирамида.

Подняв все отчёты Камолина, пересмотрев материалы своих дел, Фар не сомневался в существовании ещё одной силы, к которой тянулись нити от всех трёх участников конфликта. Верхушка пирамиды — некто из Промзоны. И не просто из Промзоны, а из могучего концерна «Солар Глобал». Шут — результат их экспериментов; права на технологии «ЭйчТекс», которыми так умело воспользовался Квирин, принадлежат им; «Кёреш Кинематик», так удачно раскидывающие по городу грузовики с нужными Палачу деталями, — их партнёр. Не говоря уже про счёт бандитов. Только вот как к ним подобраться? Как превратить отчёт по «Фотиа Финанс» в доказательство их виновности? Эх, Себек! Был бы ты сейчас жив! Или хотя бы записочку с адресом приложил к связке магнитных ключей.

Размышления зашли в тупик за недостатком данных. Арафаилов запретил себе заполнять белые пятна в своей теории, чтобы фантазия не выдала желаемое за действительное. В конце концов, интересные выдались последние несколько дней! Абдельджаффар прилёг отдохнуть на серый кожаный диванчик в углу кабинета и незаметно для себя провалился в сон. Он видел себя сидящим в белой тоге с салатовой каймой на высокой скале на берегу бирюзового Эгейского моря. За спиной на фоне голубого неба возвышались руины акрополя. Чешуйчатую голову венчал лавровый венок, в острых зубах дымилась длинная трубка. А рядом музы на невидимых лирах наигрывали мелодию из старого-старого двухмерного фильма о великом детективе Шерлоке Холмсе.

По просторному двору заброшенного завода на окраине города от одной песчаной куче к другой нервно шагал невысокий человек. По пучкам пыльной травы, пробивающейся через потрескавшиеся плиты, скользила его тень. Она была короткой — яркое солнце совсем недавно прошло свою высшую точку на небосклоне.

Нервничающий человек выглядел как средневековый шпион, приодевшийся в современном секс-шопе. Вместо брюк на нём был килт из тёмно-серой кожи с вклёпанными в нижний край металлическими кольцами, торчащие из-под него волосатые ноги были обуты в высокие ботинки с пурпурной шнуровкой. Худощавое тело от пояса до подмышек прикрывало некое подобие корсета, состоящего из широких светло-серых ремней. А совсем уж поразительное сходство с древними работниками плаща и кинжала получалось благодаря прикрывающей плечи накидке с округлым капюшоном. Она была сшита из того же материала, что и юбка, с такими же кольцами по краю. Человек так одевался, потому что с одной стороны всю жизнь был сторонником радикальных мировоззрений и любил самовыражение, но при этом некоторые детали своего облика предпочитал скрывать. Однако сейчас капюшон был откинут, обнажив уродливую голову, сплошь покрытую следами от ожогов. Волос на ней практически не было, остатки их были сплетены на затылке в небольшую, покрашенную в пурпурный цвет косичку.

Человека этого звали Грамлер, и он был главным помощником Квирина. По усталым глазам можно было подумать, что он умудрён годами, но лет ему было не так уж много. Изуродованный в ранней юности, в деле выживания он никогда не делал ставку на силу. Его инструментом были умственные способности. Не выдающиеся конечно, но достаточные, чтобы уметь быть полезным сильным мира сего. В организации «новых римлян» эта деятельная натура быстро нашла себя. Грамлер занимался распределением финансов, связью между сподвижниками, материальным обеспечением. То есть всем тем, на что у воинственного полковника в отставке не было времени. Эреб заметил такой ценный кадр и Грамлер стал одним из двух первых «преторианцев». В древнем Риме так называли личную гвардию полководцев, Квирин же именовал этим гордым термином своих доверенных лиц. В отличие от остальных «революционеров», личная гвардия Эреба красила головы не в красный, а в пурпурный цвет, и только они знали о местоположении «Авентина», главной базы организации. Убежище в цехе заброшенного завода именовалось в честь одного из семи холмов, на которых в древности возник Рим. Грамлер был назначен здесь старшим. И до сегодняшнего дня существование места, где под его умелым руководством росла мощь их организации, оставалось в тайне.

Сегодня что-то явно пошло не так. Квирина не было уже несколько часов, а звонки, из-за которых так нервничал преторианец, продолжались. Не было ни голограммы, ни номера, только искусственный голос, который требовал позвать Квирина. Звонивший знал всё и о Грамлере и об убежище. То, что таинственный спонсор полководца искал его через подчинённых, настораживало. Грамлер связался с Квирином, боясь, что полковника поймали или убили, но тот ничего не объяснил, а лишь приказал тянуть время. Происходило что-то, чего Грамлер не мог понять, и эта неизвестность порождала самые мрачные предположения.

Наконец во дворе появился чёрный мотоцикл Эреба, но полководец был не один. Следом через ржавые ворота мимо полуразрушенной проходной на территорию заехал серый грузовичок с длинным кузовом, покрытым брезентовым тентом. Кабина автомобиля была украшена рисунком — красные волны бьют о скалы с руинами античного храма наверху. Квирин не стал загонять свой транспорт в гараж, а припарковался у входа в цех, явно с намерением снова уехать. Он снял чёрный шлем с гребнем с седой лысеющей головы и, жмурясь от яркого солнца, указал водителю грузовика на большие ворота с боковой стороны цеха. Грамлер обратил внимание, что ни на закреплённых крест-накрест за спиной на полимерной кирасе мечах, ни на пристёгнутых к поясу кожаных крагах нет следов запёкшейся крови. Зато большой палец правой руки был испачкан красными ошмётками. На морщинистом лице с седой бородкой преторианец читал с трудом сдерживаемую ярость. Грамлер осторожно доложил: