Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

– Ну, приятно знать.

– Ты уверен, что не хочешь…

– Продать его тебе? Спасибо, нет, я…

– Посерфить , чувак. Уверен, что не хочешь посерфить? Взять доску и намокнуть? Узнать, на что способен в этой штуке?

Я покачал головой.

– Буду жить в неведении.

Он какое-то время смотрел на меня с непониманием. Затем кивнул и отвернулся к морю. Было заметно, как на Джека действует один только вид волн. Уравновешивал лихорадку, которую он в себе разжег. Я попытался, хотя и угрюмо, не завидовать.

– Может, в другой раз, – сказал он тихо. – Когда будет попроще.

– Да. Может, – я не мог представить такого времени, если только он не говорил о прошлом – а как попасть туда, я не знал.

Казалось, ему хотелось поговорить.

– Ты же никогда не пробовал, да? Даже в Ньюпесте? Я пожал плечами.

– Падать с борда я умею, если ты об этом. В детстве раз или два летом выбирался на местные пляжи. Потом попал в банду, а они были строго за дайвинг. Сам знаешь, как бывает.

Он кивнул – может, вспоминал собственную молодость в Ньюпесте. Может, вспоминал, когда мы в последний раз об этом говорили, но я бы не рассчитывал. Последний раз мы об этом говорили пятьдесят с лишним лет назад, и если у тебя нет памяти чрезвычайных посланников, то это очень много событий и разговоров назад.

– Какой идиотизм, – пробормотал он. – С кем ходил?

– Воины Рифов. В основном хиратское подразделение. Ныряй свободным – умри свободным. Оставь всю дрянь наверху . Тогда мы резали таких, как ты, за один косой взгляд. А ты?

– Я? О, я себя мнил свободным до хрена духом. Наездники Бури, Девятый Вал, Рассветный Хор Вчиры. Кто-то еще, всех уже не упомнить, – он покачал головой. – Какой же идиотизм .

Мы смотрели на волны.

– Сколько ты уже здесь? – спросил я.

Он потянулся и закинул голову к солнцу, зажмурив глаза. Из его груди вырвался звук вроде мурлыканья, превратился в смешок.

– На Вчире? Не знаю, не считаю. Наверное, уже около века. Плюс-минус.

– А Вирджиния говорит, Жучки устранились пару десятков лет назад.

– Да, примерно. Как я уже сказал, Сиерра иногда еще выходит на дело. Но большинство из нас не участвовали ни в чем хуже пляжной драки уже лет десять, двенадцать.

– Тогда будем надеяться, ты не заржавел.

Он метнул в меня еще одну ухмылку.

– А ты-то уже нас просчитал.

Я покачал головой.

– Нет, я просто внимательно слушаю. « Это затронет нас всех, так или иначе? » Тут ты прав. Ты на это пойдешь, что бы ни решили остальные. Для тебя это серьезно.

– Ах, так? – Бразилия улегся на песок и закрыл глаза. – Тогда подумай вот о чем. Этого ты наверняка не знаешь. Когда куэллисты сражались с Первыми Семьями за власть над континентом Новый Хоккайдо, было много разговоров об отрядах карателей, которые выслеживали Куэлл и других из Особого комитета. Их ответ на Черные бригады. И знаешь, что они сделали?

– Да, знаю.

Он приоткрыл один глаз.

– Знаешь?

– Нет. Просто не люблю риторических вопросов. Хочешь что-то рассказать – рассказывай.

Он снова закрыл глаза. Мне показалось, по его лицу промелькнуло что-то похожее на боль.

– Ладно. Знаешь, что такое инфошрапнель?

– Конечно, – термин был давний, почти устаревший. – Дешевый вирусняк. Каменный век. Исковерканные отрывки стандартного кода в вещательной матрице. Забрасываешь во вражеские системы, и вирусы пытаются выполнить те зацикленные функции, которые в них прописаны изначально. Забивают действующий код непоследовательными командами. По крайней мере в теории. Как я слышал, работало оно не очень.

На самом деле я знал об ограничениях оружия не понаслышке. 150 лет назад остатки сопротивления на Адорасьоне транслировали инфошрапнель, чтобы замедлить наступление посланников в бассейне Манзана, потому что больше у них ничего не осталось. Не особенно это нас замедлило. Остервенелая рукопашная на крытых улицах Неруды доставила нам куда больше неприятностей. Но Джеку Соулу Бразилии, с псевдонимом и любовью к культуре, планету которой он ни разу не видел, необязательно было об этом знать.

Он сдвинул свое длинное тело на песке.

– Что ж, Особый комитет Нового Хоккайдо не разделял твоего скептицизма. А может, они просто были в отчаянии. Так или иначе, они придумали что-то в этом роде на основе переправки оцифрованных людей. Создали фальшличности каждого члена комитета – просто поверхностную сборку базовых воспоминаний и характера…

– Ой, да хорош нести бред!

– …и начинили инфомины широкого разброса, чтобы распределить на куэллистских территориях и снарядить для взрыва при касании. Нет, это не бред.

Я закрыл глаза.

Твою мать.

Голос Бразилии продолжал безжалостно струиться.

– Да, план заключался в том, что в случае разгрома они сдетонируют мины и заставят поверить собственных защитников, а то и авангард атакующих войск, что это они – Куэллкрист Фальконер. Ну или кто там.

Звуки волн и далекие крики над водой.

Ты мог бы держать меня, когда я усну?

Я видел ее лицо. Слышал изменившийся голос, не принадлежавший Сильви Осиме.

Ущипни меня. Скажи, что ты, сука, настоящий.

Бразилия еще продолжал, но слышалось, что он подходит к концу.

– Если подумать, хитрое оружие. Появляется путаница – кому доверять, кого арестовывать? Даже хаос. Может, это выиграет время, чтобы реальная Куэлл сбежала. Может, просто. Создаст хаос. Последний удар. Кто знает?

Когда я открыл глаза, он снова сидел и смотрел в море. Покой и благодушие ушли с его лица, стерлись, как макияж, высохли, как морская вода на солнце. Вдруг он, внутри своего мускулистого серферского тела, показался озлобленным и разгневанным.

– Кто тебе все это рассказал? – спросил я.

Он взглянул на меня, и на губах мелькнул призрак прежней улыбки.

– Тот, с кем тебе стоит встретиться, – ответил он тихо.

Мы взяли его жука – облегченный двухместник, ненамного больше моего одноместного, взятого в прокат, но, как выяснилось, куда более быстрый. Бразилия не поленился натянуть потертый защитный костюм из шкуры пантеры, что лишний раз выделило его из прочих идиотов, которые гоняют по шоссе в плавках на такой скорости, что если упадут, то останутся без мяса на костях.

– Ну что ж, – сказал он, когда я об этом упомянул. – Иногда стоит рискнуть. А иногда кто-то просто напрашивается.

Я взял свой полисплавный шлем и настроил по голове. Мой голос металлически раздался в динамике.

– А видел, как напрашивались?

Он кивнул.

– Все время вижу.

Он завел жука, сам надел шлем, а затем помчал нас по шоссе ровно на двух сотнях километров в час, направляясь на север. По дороге, которую я уже проезжал, пока искал его. Мимо круглосуточной забегаловки, мимо других остановок и центров гудящей жизни, где я разбрасывал его имя, как кровь с чартерной лодки во время рыбалки на боттлбэков, через мыс Кем и дальше. При дневном свете Полоса теряла свое очарование. Крошечные горстки светящихся окон, которые я проезжал по пути на юг вчера вечером, оказались выжженными на солнце утилитарными зданиями и баббл-тентами. Неоновые и головывески были выключены или поблекли до невидимости. Поселения в дюнах лишились уютной привлекательности больших ночных улиц и стали просто скопищем построек по обочинам замусоренного шоссе. Теми же остались только шум моря и ароматы, разлитые в воздухе, но на такой скорости мы их не замечали.