Анджей Сапковский - Божьи воины [компиляция; с иллюстрациями]

— Житава и Згожелец? — Рейневан припоминал карту, которую видел у Прокопа в Одрах.

— Я не исключал бы… — кашлянул Тибальд. — Не исключал бы также переход на правый берег Квисы. Любань, Болеславец…

— Жагань? — спросила изменившимся голосом Рикса.

— Возможно.

— Когда? Дата, Тибальт.

— Июнь. Так как-то.

— Как как-то?

— Одни говорили, что на святого Яна. Другие — что на святого Вита. Я скорее тем другим верю. Но кто его знает…

— Стократное спасибо. — Рикса смерила голиарда чуть более теплым взглядом. — Ты нам очень помог, я тебе безгранично благодарна. Я бы тебя чмокнула за это, но стесняюсь, я чертовски стеснительная. А раз тебе надо ехать, то бывай.

— Бывайте и вы. Рейнмар!

— Да?

— Успехов. От всего сердца.

Пять дней прошли очень быстро. Двенадцатого июня, в воскресенье, раввин Нахман бен Гамалиэль позвал к себе Рейневана и Риксу.

— Кузен Мойше, — начал он без вступления, — принял деньги охотно, был доволен, а радовался, словно приобрел на распродаже Ковчег Завета. Таким образом, я знаю, кто положил конец роману Вириды Горниг, донося на ее кавалера аптекаря, а ее саму посадив в монастырь, благодаря связям с Инквизицией. Это тот самый, кто потом стал счастливым супругом Вириды. Отто Арнольдус, личность достаточно известная, но вовсе не своими добродетелями. Ранее советник, а сейчас бургомистр города Болеславца.

Хотя подоплека была приватной, а не политической, твое дело имеет с аферой Вириды Горниг несколько сходств, Рейнмар. На твоем месте я бы выбрался в Болеславец и поговорил бы если не с самим бургомистром Арнольдусом, то с его благоверной. Она может запомнить, в каком монастыре тогда пропала. А есть большая вероятность того, что Инквизиция до сих пор пользуется теми же.

— Стократное спасибо. Поехали как можно скорее.

— Да-да, — быстро сказал Майзл Нахман, понижая голос. — Советовал бы поспешить.

— Мы знаем, — буркнула Рикса. — Святой Вит на носу. Отправляемся завтра на рассвете. Будь здоров, ребе Майзл.

— Бывайте, — кивнул бородой еврей. — Спасибо вам за всё. А ты, девушка, подойди-ка.

Рикса наклонила голову. Раввин положил ладонь на ее черные как смоль волосы.

— Jewarechecha Haszem wejiszmerecha , — сказал он. — Да благословит и сбережет тебя Гашем. Да обратит Гашем к тебе свое лицо и ниспошлет тебе мир. Прощай, Рикса Фонсека. Прощай и ты, Рейнмар из Белявы.

Во Вроцлаве постепенно смеркалось, наступала сумеречная пора, которую называли inter canem et lupum , время между псом и волком, когда темнело, но огни еще не зажигали. Было жарко, парко и душно, собиралась гроза. Кундри резким глотком опорожнила чашу с остатками aurum potabile , облизала губы.

— Итак, — сказала она, щуря янтарные глаза, — ты едешь в Явор и на лужицкое пограничье. Ибо дошла до тебя весть, что там объявился Рейнмар из Белявы. Хотя весть, как я понимаю, не подтвержденная и маловероятная, ты бросаешь всё и мчишься вслепую. А от меня требуешь чар и заклятий, способных обнаружить сидерическое существо. Хотя я тебе уже сто раз говорила, что это невозможно.

— Нет ничего невозможного, — ответил Стенолаз. — Это было первое, что нам вдолбили в Агильяре.

Нойфра вздохнула. А потом зевнула, демонстрируя внушительный набор клыков.

— Что ж, — сказала она. — Рейнмар из Белявы, это я понимаю, надо его устранить, иначе он станет твоей помехой, постоянно ища мести за брата. Я поддерживаю намерения его поймать и заставить помирать медленной смертью, перед тем замучив у него на глазах, если б это удалось, ту Апольдовну, которую он всё еще ищет. Идея реванша правильная, и я одобряю ее. Но тот его дружок, тот великан… Тот якобы пришелец из астрального мира. Его бы я советовала оставить. По моему мнению — это Сторож, один из Refaim . С ними не стоит задираться. Очень нехорошие у меня предчувствия относительно твоей охоты. Ты ведешь себя нерационально. Твоя заинтересованность этим великаном всё больше начинает напоминать…

— Что?

— Навязчивую идею, — закончила она холодно. — В чистой клинической форме. На тебя нашла мания, сынок. Меня это печалит. Тем более что последнее время это не единственная твоя мания.

— Что ты сказала?

— Это не единственная твоя мания. Насколько я вижу и слышу. А особенно чую. Нюхом.

— Ну и что?

— Не строй из себя дурачка. Я бываю в городе, слушаю сплетни. О тебе и панночке фон Пак. А нюх у меня хороший. Уже два месяца ты приходишь сюда, попахивая ее пипкою.

— Смотри, — зашипел он, — не переборщи.

— Я не узнаю тебя. У тебя была куча девок. Ты, Биркарт Грелленорт, мечта и предмет воздыханий половины андалузских ведьм. Но никогда до сих пор ты не связывался ни с какой женщиной, ни одной не дал себя одурачить. Берегись, у тебя есть враги. Они не справились с тобой железом, могут применить другое оружие. Ты не подумал, что та Паковна может быть подставной? А вдруг тебя хотят покарать по-библейски, рукой женщины? Панна уделает тебя, как Далила Самсона. А может, как Иудифь Навуходоносора… Или Олоферна [1005] Олоферн — служивший царю Навуходоносору военачальник, которому Иудифь отрезала голову, предварительно усыпив его бдительность своей красотой и вином. ? Забыла. Ваша Библия — это страшно запутанное чтиво. Слишком много героев, слишком много неправдоподобностей и явных выдумок. Как по мне, так уж лучше Кретьен де Труа и другие romansero .

Глаза Стенолаза вспыхнули. И сразу приугасли.

— Любое литературное произведение, — спокойно ответил он, — в том числе и Библия, среди моря выдумок прячет жемчужину правды. И тут мы возвращаемся к нашему великану. Когда я его схвачу, я выжму из него всю информацию, узнаю, что такое правда и где она лежит. Потому что он не якобы, а действительно прибыл оттуда, из сидерической плоскости, из места, нам незнакомого, о котором мы ничего толком не знаем. Одни, как ты знаешь, считают, что это сфера Высшего Существа, то есть общепринятого Бога. Политеисты считают, что это сфера многих богов, полубогов, божеств и демонов. Как оно в действительности, не знает никто, потому что, хотя оттуда и прибывали к нам гости, туда до сих пор никто не проник. Никто, включая твоих побратимов Longaevi и твоих чуть ли не всемогущих Nefandi …

— Ну, схватишь ты великана, — перебила нойфра. — И что? Если это Refaim, ты ничего из него не вытянешь.

— Вытяну. Он заключен в материальном теле, обречен на все изъяны и недостатки этого тела. В частности, чувствует боль, которую этому телу можно причинить. Я, Кундри, причиню этому телу боль. Причиню так, что он пропоет мне всё на свете.