Светлана Кузнецова - Принцип добровольности

Смерть вновь засвистел какую-то мелодию. Напряжение нагнеталось с каждым шагом и ударом сердца, Антон до рези в глазах всматривался в экран сканера, но на нем не отображалось ничего опасного. Складывалось впечатление, будто они действительно шли по тропе, от которой аномалии держались в отдалении. Лишь со стороны Комсомольского проспекта ползла темная сизая туча вроде грозовой. Слишком далеко: прибор не определял, ни что это такое, ни его границы.

Шаг… шаг… еще шаг. Так и дошли до главного здания. Антон любил здесь гулять. У него даже имелись фотографии на фоне памятника Ломоносову, хотя он и не любил светить физиономией на снимках, считая себя нефотогеничным.

– Вот и почти пришли, – сказал Смерть и легко перемахнул низкую ограду, едва коснувшись кончиками пальцев черного металлического кругляка, служившего ей украшением.

– Ах ты тварь зоновая!.. – заорал Толян, потрясая ружьем.

– Что? – не понял сталкер. – Ты ведь видишь: я не разваливаюсь на куски, не испаряюсь и даже не пытаюсь сбежать. Металл лапай сколько влезет – безопасно. И не искать же нам вход – больно долго, а сумерки близки.

Антон глянул на серое облачное небо – показалось или оно действительно будто бы стало ниже? – и помог соседу перебраться. Толян в прошлом году ломал шейку бедра и, несмотря на достаточно внушительный вид и демонстрируемую агрессивность, спортивным не являлся. Ограду, оканчивающуюся чуть выше пояса, он преодолевал долго (все не мог высоко закинуть ногу), а в конце, уже практически перебравшись через нее, зацепился за ажурный изгиб решетки и чуть не пропахал носом землю.

– Стоять! – Перелезать с ружьем в руках неудобно, потому Толян пристроил ствол в заплечную кобуру, однако стоило ему вновь обрести твердую почву под ногами, как в руке у него возник пистолет (кажется, он успел о нем забыть во время их похода сюда и только сейчас вспомнил).

– Стою. – Смерть застыл на месте, скрестив руки на груди и демонстрируя наглую самодовольную ухмылочку.

– Ты нас в аномалию завести решил, я ж тебя насквозь вижу! – не унимался Толян. Он в нерешительности топтался на месте, не зная, куда ступить, хотя рядом стоял Антон, и прибор в его руке по-прежнему работал и не выявлял ничего активно-опасного, только статичные аномалии. К таким можно было отнести висящие в нескольких шагах от них «рои» да возлежавшего на газоне «соловья».

– Мы уже обсуждали это, – обиженно произнес Смерть и склонил голову к плечу очень характерным и знакомым жестом – не Антону, а Денису. Именно такую позу любил принимать Ворон. Неизвестно, он ли перенял привычку у Смерти, наоборот ли, но внутри у Дениса заскребли бешеные кошки. – Уговор дороже денег. Никогда не слышал этой поговорки?

– Да хрена лысого! – взрыкнул Толян. – Откроешь нам секрет, что помешает вернуться к схрону или забрать все?!

– А вы все и заберете, – с ухмылкой ответил Смерть. – В тайнике находится всего один артефакт, зато тот самый, какой хотели: «сапфировое сердце». Он излечивает от любой болезни, даже радиацию из крови выводит, и стоит дорого.

– И ты так просто расстанешься с ним?! – недоверчиво проговорил Антон.

– А мне для хороших людей не жалко, – ответил Смерть, сощурившись. Он выглядел довольным, считал себя в безопасности, несмотря на уставленный ему в грудь пистолет, и тем раздражал Толяна еще сильнее. По мнению Антона, тот и так был уже неадекватен.

Толян тихо выругался, а потом приказал:

– Открывай, доставай и неси сюда.

Смерть пожал плечами, медленно развернулся и неторопливо пошел к памятнику. Сев на корточки возле его основания, он запустил пальцы в неожиданно мягкую рассыпчатую землю и вскоре извлек из нее небольшую шкатулку.

– Вот видишь? Ничегошеньки страшного, ты и сам справился бы, – проронил он, открыл резную, украшенную каким-то вензелем крышку и, встав, продемонстрировал содержимое: с ладонь размером синий камень, действительно очень похожий на сапфир. Показалось ли ему, или артефакт действительно слегка вибрировал, Антон так и не сумел понять.

– Ну! – выдохнул Толян.

– Я тебе не лошадь, – заметил сталкер, ставя шкатулку на асфальт у своих ног.

– Чего положил? Неси! – выкрикнул Толян, угрожая ему пистолетом.

Смерть нехорошо улыбнулся.

– Нет уж, – протянул он, – добывать так добывать. Подойди и возьми.

Антон вздрогнул. По его мнению, очень четко уловленному Денисом, стрелять следовало немедленно: ведь ясно же, что Смерть замышляет недоброе, не могло быть все настолько гладко, без мести или попыток погубить. А так – возьмут артефакт, посмотрят по прибору, обратную дорогу теперь найдут без проблем. Пересидеть ночь можно и на «Университете», только не в баре (перемирие перемирием, однако цена ему точно невысока в сравнении со стоимостью «сердца»), а то и махнут тоннелями до «Юго-Западной». Аномалии аномалиями, но под землей, говорят, даже безопаснее, чем наверху, просто темно, а у страха глаза велики.

Дениса аж внутренне передернуло от подобных мыслей. Он не считал себя кристально честным, как и Ворон, и в шутку, и всерьез именующий себя сволочью и откровенно неприятным типом, однако уговоры, раз заключенные, он чтил всегда и никогда не пересматривал в одностороннем порядке. У напарника, на дух не переносившего проповедей, тем не менее имелся твердый основополагающий внутренний стержень. Ворон шутил как-то, что в отличие от среднестатистического христианина, который думает, будто покаянием, молитвой и пожертвованием способен снять грех с души, он подобных поблажек не имеет и не хочет, потому и не кривит этой самой душой направо и налево.

– Да я ж тебя пристрелю! – взвыл Толян, вместо максимально рационального и безопасного пути избравший зряшное сотрясание воздуха и словесное вымещение злобы. – Пидор! Тварь зоновая! Мутантское отродье!

В следующий миг произошло нечто странное. Фигуру сталкера окутало золотистое сияние, резко ударившее по глазам. Антон зажмурился, Толян наверняка тоже. Денис внутренне вздрогнул, осознав, кто владел тем самым «Мидасом», который они с Вороном искали тогда, давно, едва ли не в прошлой жизни. Как оказалось, артефакт существовал чуть ли не с момента рождения Зоны.

Когда свет померк и Антону удалось открыть глаза, Смерть уже стоял за памятником в совершеннейшей недосягаемости.

– Мамой клянусь, гаденыш, я тебя достану. Пижон хренов! – Толян снова сыпал оскорблениями, за которыми скрывалась злость, мешающаяся с отчаянием.

– Не клянись, – посоветовал Смерть. Пустое сотрясание воздуха его нисколько не задевало, скорее уж веселило и казалось забавным. – Зона слышит все и по-своему карает за неисполнение обещаний.

– А я достану, – прошипел Толян. – Костьми лягу, а достану… и не посмотрю, кому ты продался и за сколько.