Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Ты что, уже в группе?

— Подменял одного…

— На чем играешь?

— На клавишных. Тот человек с Юнион-сквер — он пытался меня убить. Задавить машиной.

— Знаю. Пришлось задействовать местные связи, чтобы вытащить его из предварительной камеры.

— Так он теперь на воле?

— Его продержали что-то около часа. Обвинения сняты. — Гаррет притормозил у светофора. — Официальная версия: автомобиль потерял управление. Несчастный случай. К счастью, пострадавших нет.

— Был еще пассажир, — напомнил Тито, когда сигнал переменился.

— Ты его узнал?

— Нет. Но видел, как он уходит.

— Твой вчерашний неудачный убийца должен был выследить нас еще в Нью-Йорке.

— Это он оставил у меня на квартире «жучок»?

Гаррет покосился на соседа.

— Не знал, что ты в курсе.

— А мне кузен рассказал.

— Хорошо иметь столько кузенов, да? — усмехнулся Гаррет.

— Меня хотели убить, — напомнил Тито.

— Ну да, и это объяснимо. Похоже, наш приятель так разозлился, когда не сумел схватить тебя — или нас обоих — в Нью-Йорке, что здесь, когда ты возник перед самым носом, у него в голове помутилось. И потом, как было не перенервничать перед самым прибытием контейнера? Между прочим, за последний год мы уже не единожды наблюдали, как он выходит из себя. И каждый раз кто-нибудь страдает. Вот и наступила его собственная очередь. Хотя, судя по медицинскому заключению врачей «скорой помощи», твой преследователь цел и невредим. Так, несколько швов да крупный синяк на лодыжке. Он даже в состоянии сесть за руль.

— Там был вертолет, — сообщил Тито. — Я вскочил на платформу поезда и ехал, пока не увидел за забором силуэт жилого дома и уличные огни. Наверно, из-за меня сработали детекторы движения.

— Нет. Это он устроил, как только вышел из-под стражи. Что-то вроде общей тревоги. Поднял на ноги всю портовую охрану. И все потому, что увидел тебя на улице.

— Значит, мой протокол потерпел фиаско…

— Твой протокол, Тито, — ответил Гаррет с улыбкой, — чертовски гениальная штука.

— Куда едем?

— В отель. Пора спать. Завтра у нас большой день.

Сотовый Гаррета разбудил ее незнакомым рингтоном. Какое-то время Холлис лежала на магнитно-летающей кровати Бигенда, пытаясь сообразить, в чем дело, потом догадалась.

— Ох!

И, все еще барахтаясь в запутанной тине сна, принялась на ощупь искать источник гудения. Телефон обнаружился в переднем кармане вчерашних джинсов.

— Алло?

— Доброе утро, — сказал Гаррет. — Как себя чувствуете?

— Хорошо. — Она с удивлением поняла, что это правда. — А вы?

— Отлично, только жалею, что не дал вам поспать. Не желаете ли попробовать традиционный канадский завтрак рабочего? Тогда подъезжайте через полчаса. Хотим показать вам кое-что. Если, конечно, все прошло, как мы задумали.

— А как все прошло?

— Скоро узнаем. Возникла пара сложностей, но в целом прогноз положительный.

Интересно, что он имеет в виду? Неужели бирюзовый контейнер начнет излучать радиоактивные облака цвета «грязных» денег? Впрочем, в голосе Гаррета не слышалось особого беспокойства.

— Куда подъехать? Я возьму такси. Не знаю, вернули мой «фаэтон» или нет, но за руль меня что-то не тянет.

— Место называется «У Биини», — ответил молодой человек. — С тремя «и». Ручка есть?

Журналистка записала адрес.

Уже внизу, одевшись, она обнаружила на крышке лэптопа фирменный конверт «Синего муравья», подписанный от руки изящным наклонным почерком. «Ваша сумочка — или по крайней мере устройство — в данную минуту находится в почтовом ящике на углу Гор-стрит и Кифер-стрит. В настоящее время он огражден во избежание недоразумений. Всего наилучшего, О.С.». Внутри, соединенные элегантной скрепкой, лежали две сотни купюрами по пять, десять и двадцать канадских долларов.

Холлис убрала конверт в карман и отправилась на поиски спальни Одиль. Комната оказалась в два раза просторнее полулюкса в «Мондриан», разве что не притворялась внутренним помещением ацтекского храма. Одиль так звучно храпела, что прямо рука не поднималась ее будить. Перед уходом Холлис заметила у кровати на полу знакомое топорище, завернутое в бумагу.

Наружную дверь тоже пришлось поискать. Улица наслаждалась тишиной раннего утра. Окон квартиры Бигенда снизу было не разглядеть: так высоко вздымалось здание, и к тому же нижние этажи сильно выпячивались вперед. На одном из них за скошенными зелеными стеклами располагался гимнастический зал, где стройные как на подбор мужчины и женщины в изящных спортивных костюмах упражнялись на неизменно белых снарядах. Холлис это напомнило рисунки Хью Ферриса [452] Художник-концептуалист середины ХХ века, значительно повлиявший на современную поп-культуру. , посвященные идеальному городу будущего, хотя такое даже ему не пришло бы в голову. Прозрачный зал и добрые белые д у хи фабричных машин — это пожалуйста, но стеклянные криволинейные мостики, протянувшиеся на большой высоте к соседним башням…

А между тем такси словно в воду канули. Лишь минут через десять журналистка заметила первый «Йеллоу и Приус» [453] Автомобиль такси. — к счастью, тот оказался свободен.

Вскоре она догадалась: безупречно любезный водитель-сикх повез ее уже знакомым маршрутом, только более рационально, без лишних метаний и объездов. Интересно, думала Холлис, как шифровальное устройство Бигенда — или даже вся сумочка — угодило в почтовый ящик? Кто его туда положил? Может, вор, а может, простой пешеход, нашедший пропажу на улице.

Час пик еще не наступил, и машина просто летела на крыльях. Вот уже и Кларк-драйв; за ветровым стеклом «приуса» не по-вчерашнему зашумел порт, как-то иначе топорщась оранжевыми конструктивистскими стрелами.

Вот промелькнул поворот на знакомый переулок — интересно, Бобби все еще там? Как у него дела? Холлис посочувствовала Альберто: жаль, если он потеряет своего Ривера.

Миновали главный перекресток. Далее Кларк раздваивался, огибая навесное дорожное полотно, по сторонам которого выстроились освещенные знаки. Наверное, это и была дорога в порт.

Водитель свернул на обочину и остановился перед малюсенькой белой закусочной из бетонных блоков, нездешнего до нелепости вида. «КАФЕ У БИИНИ. ЗАВТРАК И КОФЕ КРУГЛОСУТОЧНО», — гласила простенькая надпись масляной краской на планках рассохшейся белой фанеры. Красная деревянная рама на двери, обтянутой сеткой от насекомых, придавала облику заведения нечто неуловимо заграничное.

Расплатившись и дав таксисту на чай, Холлис подошла к единственному окну, чтобы заглянуть внутрь. Очень тесное помещение, два столика и стойка с табуретками, одну из которых, ближайшую к окну, занимал Гаррет. Он приветственно помахал рукой.