Владимир Поселягин - Танкист 3. Прорыватель.

— Значит так, бойцы, танков всего восемь. Ещё пять бронетранспортёров и два броневика. Один их, и один наш, пушечный. Два танка тоже наших, «КВ» и «тридцатьчетвёрка». Поэтому снаряжаем бронебойные, и в наглую подходим, мы же свои, и в упор выводим бронетехнику из строя, после чего сбегаем. Ночь нас скроет. Немцы осветительные ракеты не использовали, видимо закончились, иначе это изрядно бы облегчило им работу, а нам осложнило. Всем всё ясно?

— Да, — вразнобой сказали те, хотя Ганин и добавил. — Авантюра.

— Авантюра или нет, товарищ боец, но нужно лишь немцев такого бронированного кулака, что может нанести нашим немалый вред. Поняли? Давай сержант, подворачивай влево и двигая вперёд, там «КВ» нам корму подставил. А тебе Ганин нужно снаряжать вот эти снаряды. Запомнил цвет головок? А вот это осколочные, если прикажу, будешь их подавать в пушку. А так одни бронебойные суй. Смотри как она заряжается… Да, все рты открываем при выстреле, чтобы не оглушило.

Мне неудобно было, но я зарядил пушку, не без помощи Ганина, и тот кивнул, сообщая что разобрался в управлении. Действительно ничего сложного. Дальше я убавил освещение боевого отделения, и стал поворачивать пушку на правый борт, поэтому, когда мы проезжали мимо «КВ», даже не останавливаясь, я всадил ему в корму снаряд с двадцати метров. Пробил. Вспыхнув, там в отверстии погас огонёк, а мы двинули дальше и пока Ганин заряжал пушку, я держал на прицел тяжёлый советский танк, после чего выстрелил в борт, в самое слабое место. В этот раз начался пожар, а я уже крутил маховики наводки и выцеливал стоявшую рядом «четвёрку», а за ней была «тридцатьчетвёрка». Всего у немцев, как я и говорил, было восемь танков, мой девятый, тяж вывели из строя, там пожар начался, потом разбили «четвёрку». Да так, что у той после первого же снаряда башню сорвало от детонации, сползла набок. Потом подожгли «тридцатьчетвёрку», и стали бить по остальным танкам. А это два чеха, и две «тройки». Гарин на месте стрелка поливал мечущихся солдат длинными очередями, а сейчас матерясь пытался заменить коробку с лентой, а нам отвлекаться и помогать некогда было. Укрывшись за корпусом «четвёрки», мы били по ним, поджигая один танк за другим, а по броне звучал топот немецких солдат, что пытались нас достать. По люку прикладом били, но пока не до них. Танки у немцев закончились, поэтому выстрелив по пушечному броневику, попал, у второго лишь пулемёты были, и ему тоже гостинец отправил, скомандовал Бабочкину:

— Гони сержант, валим отсюда.

— Обратно?

— Нет, к мосту. Разворачивайся.

Я развернул пушку назад и посылал снаряд за снарядом по солдатам, там и осколочными по бронетранспортёрам хватало. Вроде в два попал, но уж больно качало. В один точно, он горел. Это тот что с зенитной турелью, я на фоне горящих грузовиков стволы торчащие рассмотрел. Ну а мы уходили. По нам стреляли вслед, многочисленные шлепки по броне это подтверждали, но снарядами, особенно болванками, попасть не успели, а потом и не смогли остановить, поэтому и уходили мы своим ходом. Эх Лапин, из-за своего упрямства и сам погиб и колонну с ранеными подставил. Я пытался возражать, да никто особо и не слушал, тот получил приказ сверху и выполнял его. А когда к колонне раненых прилипли, то и тут ничего не успел. Надо было остановить его и настоять на своём, идти на своих двоих.

— Сержант, чего двигатель так странно работает? — спросил я Бабочкина, когда мы удалились от места боя километров на семь.

— Баки пустые. Сейчас встанем.

— Ну это не удивительно, немцы уже два дня без снабжения. У нас снарядов тоже едва полбоекомплекта было. Одни осколочные остались. Ладно, сверни с дороги и уйди куда.

— Хорошо.

Танк повернул и метров сто не проехал, когда окончательно встал, двигатель стих и наступила тишина.

— Выбираемся. Не забываем свои вещи и оружие. И то что немцев прихватите. У нас с припасами туго. Надеюсь эти танкисты экипированы хорошо. Пленного берите тоже, я смотрю он очнулся.

Я первым открыл люк. На всякий случай держа револьвер наготове, мало ли какой солдат на броне прячется, вряд ли конечно, после того сколько по нам палили, и из пулемётов тоже, но перестрахуемся. Оказалось, не зря, немец был, солдат, но мёртвый. Его самого порешили свои же. Лежал на надмоторном отделении. Приняв свою винтовку и ранец, а потом вещи остальных, я сложил их у танка и помог вытащить языка. Ну и Бабочкину чтобы похозяйничал, поискал всё что пригодится. А я, подсвечивая фонариком командира танка, осмотрел труп. У солдата ранец был. Я достал документы и ранец осмотрел. Ого, повезло, две банки советской тушёнки, печенье, тоже наше, и ещё две банки консервов, но уже немецких. Больше ничего интересного не было, и я убрал трофеи в свой ранец. Хотя нет. Знакомая удлинённая коробочка-чехол. Я вытащил из ранца солдата бритву. «Золинген» у меня также была, в танке сгорела. Зеркальце в кармашке карманное нашёл. Вот теперь точно всё. Ещё на ремне солдата котелок был, неплохой с крышкой под второе, но пулями побит, зато такие котелки в танке оказались, я себе один забрал и прицепил к поясному ремню, и рядом флягу, тоже немецкую. После этого спустившись, велел Гарину:

— Помоги сержанту со сбором трофеев. Если есть возможность, снимите пулемёт. Сошки под сиденьем должны быть.

Ганин стоял на часах, охранял меня, так что выдернув кляп, я допросил командира танка, тот был в звании фельдфебеля. Думал тот мало знает, но нет, информацией поделился.

— Чего это от лается? — спросил Бабочкин, он в танке уже закончил, всё достал, и теперь на броне отбирал что можно взять, а что лучше оставить.

— Это он нас ругает, мол, мы варвары, не умеем вести правильную войну, нападаем со спину на честных танкистов и стреляем им в спины.

— Вот гад, а сами колонну с ранеными расстреливали, это значит можно?! — возмутился Гарин. — У меня до сих пор мурашки от криков раненых, что заживо сгорали в том грузовике.

— Им можно, они высшая раса. План «Ост», мать его.

— Звери, — с ненавистью выдохнул тот.

— У меня патроны к «Нагану» закончились. Есть у кого?

— Нет, — вразнобой ответили мне.

— Ладно. Тогда сниму кобуру и трофейное оружие буду исползать. Бабочкин, что там из интересного есть?

— «Вальтеры», два, и три «Люгера».

— Артиллерийская модель есть?

— Откуда?

— Ну давай «Вальтер». Вполне хваткое оружие. А для дальней дистанции у меня винтовка есть.

Сняв кобуру от револьвера, я надел в проушины тяжёлую кобуру к трофейному пистолету, и застегнувшись, согнав складки назад, сказал:

— Пора уходить. Отобрал что берём?

— Есть трофейный пулемёт и к нему две банки по пятьдесят патронов. Три автомата, по четыре магазина к каждому, два пистолета осталось. Восемь гранат на длинной ручке. Три ранца, в двух продовольствие, а в третьем патроны. Всё.