Pax Blank - В Тенях и Темноте

Однако возвращение в свое жилье, казалось, приносило явное улучшение, даже на взгляд Мары — сегодня он снова крепко проспал всю ночь и большую часть утра. Мара наполовину подняла световую защиту на окнах и открыла двери балкона. Теплый летний ветерок колыхал ее волосы, пока она сидела спиной к комнате, воспользовавшись шансом наверстать упущенное в изучении докладов службы разведки. Поглощенная чтением, она фактически подпрыгнула на стуле, услышав позади внезапный глухой удар и одновременно ощутив вспышку изумления и неожиданности в Силе — настолько яркую, что даже она почувствовала ее. Резко обернувшись, Мара узрела Скайуокера в неловком полувертикальном положении на полу рядом с кроватью. В панике она схватила комлинк и, нажав на экстренный вызов, кинулась к нему.

— Все хорошо, хорошо, — заверил он, тем не менее не вставая и прижимая к себе скрепленную спицами руку.

— Черт возьми, что ты делаешь?

— Сижу на полу, как видишь, — ровно произнес он по-прежнему хриплым голосом.

Оказавшись рядом, Мара внезапно застыла с протянутыми руками, не имея понятия, как помочь ему встать. Люк был одет в то, во что был одет всегда, когда спал — в пару затягивающихся на поясе штанов. Остальное тело было совершенно голым. И сейчас, когда нужно было коснуться его, это показалось ей вдруг слишком близким, личным.

Что было глупо — так как она видела его в таком виде сотни раз, когда входила в его апартаменты по утрам или когда он блуждал в распахнутом халате перед завтраком, больше нисколько не смущаясь людей, которые постоянно находили причину шататься по его жилью.

И когда он тренировался в зале шестью уровнями ниже, в огромном помещении с настилом из черного эбенового дерева и стеклянными от пола до потолка стенами, которые становились невероятно горячими летом, несмотря на климат-контроль; тогда он обычно снимал свою майку, чтобы остыть. Она никогда не задерживала свой взгляд на… ну хорошо, это было не совсем верно — но она никогда не чувствовала себя настолько неуклюжей и смущенной раньше.

— Ты поможешь мне встать или просто будешь смотреть на меня?

— Что случилось? — Мара наконец справилась с собой и нерешительно протянулась к нему.

— Просто нога подвернулась, ничего страшного.

— У тебя сложный вывих бедра и лодыжки, — напомнила Мара, притягивая к себе его резкий взгляд, хотя головы он не повернул — шея до сих пор плохо двигалась и болела.

— Кто-нибудь мог бы и сказать мне об этом.

— Мы говорили, неоднократно, — сухо ответила Мара, берясь за правую руку Скайуокера повыше от шва и пытаясь поднять его.

Он вскрикнул, напряжение пришлось на сломанную ключицу. Мара сразу же отпустила его и присела. Запоздало в голову пришла мысль, что на фоне того количества серьезных травм и ран, слова о вывихе Скайуокер мог проигнорировать, тем более, что его память в первые несколько недель была крайне обрывочна.

— Я уверена, что Халлин говорил тебе недавно об этом.

— Я слушаю приблизительно одну треть того, что говорит Халлин. — Люк уклонился, когда она потянулась к его левой заново собранной руке. — Без шансов, — сухо пояснил он.

— Целую треть? — усмехнулась Мара. — Это определенно больше, чем получается у меня.

Она переместилась за его спину и, чуть поколебавшись, подсунула руки ему подмышки, обхватывая грудь и близко ощущая тепло его кожи.

— Подожди! Здесь шрам от операции, — напомнил он, когда ее руки сошлись на длинном, еще воспаленном рубце, пересекающем его грудь от ключиц до живота.

Мара разомкнула руки и ухватилась по сторонам, стараясь сильно не нажимать — зная, как долго заживали его сломанные ребра. Однако, когда она все-таки сжала захват, он вновь резко дернулся с острым болезненным вдохом. Она остановилась.

— Что?

— Там сломано.

Она провела руками вниз по его гладкой коже.

— А здесь?

— Оу.

— Ладно…

— Я думаю, нам можно не проверять, болит везде, — прохрипел он.

— Что ж… тогда тебе, наверное, не стоило вставать с кровати, — сказала Мара, сидя на корточках за его спиной.

— Спасибо, — ровно ответил Скайуокер, — мне обязательно нужно было услышать это. Очень помогло.

— Если тебе… — Мара почувствовала, как ее разбирает смех и безуспешно попыталась удержаться, молча сотрясаясь всем телом.

— Я рад, что кому-то из нас это кажется забавным, — резко проговорил Скайуокер, но Мара различила юморные нотки в его сиплом голосе.

— Прости, это не забавно. — Она еще раз попыталась задушить смех, наклонившись вперед и упираясь лбом в его плечо, чтобы перестать раскачиваться.

— Оу!

— Что?!

— Ты смеешься на моем сломанном плече, — прохрипел он.

По какой-то причине это стало последней каплей; Мара больше не смогла сдерживаться, хотя она героически старалась сделать это, затаив дыхание так, что практически давилась смехом, на глазах выступили слезы. Люк в этот момент попытался сесть, оперевшись на нее, но от смеха Мара фактически обессилела и, желая чуть пододвинуться, она опрокинулась назад под весом Скайуокера, таща его за собой.

Он замер на несколько секунд от боли и затем откинулся на Мару, кладя на нее свою голову. В мрачном голосе явно послышался уже его смех:

— Что ж, ты абсолютно бесполезна в кризисе, Рыжая.

— Это не кризис, это — фиаско, — беспечно исправила она.

По-прежнему держа руки вокруг его груди, она чувствовала, как напрягаются от смеха его мышцы.

— Не заставляй меня смеяться. Это довольно больно.

Оба остановились, сдерживая дыхание и пытаясь вернуть себе силы, чтобы еще раз попробовать встать.

— Наверное, сейчас не время… но, возможно, тебе действительно нужно было остаться в медцентре?

— Если ты когда-нибудь скажешь об этом Халлину…

Угроза была потрачена впустую, поскольку Халлин ворвался в комнату, ответив на экстренный вызов Мары. Увидев их обоих на полу, с руками Мары вокруг Люка и его головой на ее груди, с глупыми ухмылками на лицах, он потрясенно остановился и, потупив глаза, начал отступать.

— О-о, мне очень жаль. Пожалуйста, извините меня. Я не…

— Халлин! — голос Скайуокера сорвался в крике, но тем не менее это получилось достаточно громко. — Вернись!

Учтивый голос доктора донесся с другой стороны дверей:

— … Сейчас?

— Что теперь? — Люк отвел взгляд от подозрительно коротких утренних отчетов на датападе, которые он читал во время медленной ходьбы на беговой дорожке, раздражаясь больше на нехватку своей выносливости, чем на внезапное вторжение в небольшой спортзал.

Даже несколько минут упражнений по-прежнему вызывали у него практически полное изнеможение, заставляя чувствовать себя невероятно уязвимым здесь, во Дворце Императора. Поскольку правда состояла в том, что защитить себя от Палпатина мог лишь он сам, больше никто на это способен не был.