Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

— Спасибо. Я уже думал, она меня придушит или глаз выдавит.

В ответ послышалось лишь негромкое мычание.

— Надо бы похоронить тётушку, — и вновь Креп разорвал тишину.

— Угу.

— За приютом поляна есть. Цветами усеянная. Ей там всегда нравилось, но лес рядом. Лешие могут быть против.

— Цветы она любила, — кивнул Вестник. — А лешие переживут. Ты идти сможешь?

— Ноги целы. Я и станцевать смогу.

Креп попытался улыбнуться, но плотные швы сделать этого не позволили, лишь наградили усилившейся болью.

— Разве что сам. Теперь с тобой ни одна девчонка плясать не захочет. Красавчик, — в тон ему ответил Вестник.

— Подбодрил, — буркнул Креп.

— Посиди пока, горестный ты наш, а я лопату поищу, — сказал Вестник.

Самые дальние комнаты на этом этаже тётушка использовала как складские помещения. Искать нужно было там.

Никакого освещения в здании не было, но Вестнику это не мешало. Привыкшие с детства к темноте ходоки легко ориентировались на ощупь, а развитый слух помогал вычислить любого притаившегося рядом противника. Да и отличная зрительная память позволяла запомнить точное расположение всех объектов в помещении или же на улице. Ходоку достаточно было при свете бросить короткий взгляд, и уже в темноте, используя лишь свою память, он мог с лёгкость обойти любые препятствия, открыть двери или окна и отыскать нужные предметы.

А приют Вестник знал хорошо. Поэтому дошёл до склада в потьме и только у двери, услышав, как что-то хлюпнуло под ногой, включил фонарь.

На полу была лужа вязкой, липкой крови.

Ходок достал из кобуры нож и толкнул дверь плечом.

Небольшая комнатушка была забита всевозможным барахлом. Ржавые велосипедные рамы, деревянные и пластиковые ящики, пустые бутылки, чугунные трубы, различные инструменты, начиная от гаечных ключей и заканчивая столярными рубанками — всё было навалено одной большой горой. А возле самой двери лежали два человеческих тела — женщина, с вывернутой назад головой, и мужчина, с торчащей из груди ножкой от стула.

Шуша и Кит — узнал их Вестник и вздохнул, но не из жалости к убиенным.

С этой парой он встречался единожды, три месяца назад, когда из Тихих вод ходили торговать в Южную. Поэтому и Шуша, и Кит были ему безразличны. Только тела из приюта выносить придётся им с Крепом, а вот это угнетало.

Чуть выше головы Шуши из кучи хлама торчал черенок лопаты. Вестник выдернул её и поставил у стены.

Он ухватил Кита за ноги и поволок по коридору.

Крепыш был уже на ногах и встретил Вестника на подходе к комнате тётушки.

— Странную ты лопату нашёл, — саркастически заметил он.

— Это Кит, — тут же ответил Вестник. — Там ещё и Шуша лежит. Тётя Лиза не соврала, они заходили, только уйти не смогли.

Крепу стало не по себе. Когда они одолели бесноватую, ощущение опасности сразу схлынуло. Бой закончился, а вместе с ним ушёл страх перед смертью. Вновь появилось присущее многим людям мнение — кто бы сегодня не умер, это буду не я. Но сейчас, видя перед собой убитого южанина, Крепыш вновь вспомнил о смерти. Ведь на месте этого мёртвого парнишки мог быть и он сам.

— Тащи его на улицу, — сказал он. — Я Шушу заберу.

После Шабаша умерших в земле хоронили редко. Слишком хлопотное это дело. Все три Старопесковских кладбища находились за чертой города и ходить туда никто не рисковал. Во-первых — далеко, а во-вторых — кладбища окружал лес, поприще леших. Ещё первое время во дворах и закоулках города, где земля не была уложена тротуарной плиткой или закатана асфальтом, то тут то там возникали небольшие захоронения, но после появления гончих старая традиция сошла на нет.

Гончие оказались падальщиками, причём с очень развитым обонянием. Они кружили вокруг домов, в которых находились умершие, не давая покоя живым, и даже раскапывали неглубокие могилы, чтобы добраться до похороненных тел.

Городовые поступили просто. Начали отдавать умерших гончим. Стоило отнести тело в доступное для псевдо место, и через какие-нибудь сутки от него ровным счётом ничего не оставалось. Гончие сжирали всё, вплоть до костей.

Так же поступили Вестник и Крепыш с южанами. Оставили их метрах в пятидесяти от приюта. А вот тётя Лиза такой участи не заслуживала. Она была пережитком и, невзирая на тяжёлые времена, чтила старые традиции.

За приютом на поросшей синими васильками поляне ходоки выкопали глубокую могилу. Почва была твёрдой, но они не останавливались пока яма не скрыла стоящего в полный рост Крепыша. Из такой могилы никакой гончий её не выкопает.

Вестник завернул тело и голову тётушки в покрывало. После чего они аккуратно вынесли его наружу и опустили в могилу. Оба знали, что в таких случаях в старые времена что-то говорили и читали молитвы, но в то же время были далеки от таких речей, поэтому в тихом безмолвии начали закапывать.

В один момент Вестник ощутил на себе чужой взгляд. Ощущение было такое, словно кто-то стоит прямо за спиной и неотрывно следит за каждым твоим движениям. Ходок никогда не пренебрегал своими чувствами. Не единожды они предупреждали его об опасности.

Вестник удобнее перехватил черенок лопат, чтобы можно было использовать её как оружие и осмотрелся. Креп тоже встрепенулся.

Приют за их спинами был таким же безмолвным, а вот опушка леса впереди ожила и засветилась десятком огней. На самом краю леса в рядок выстроились лешие. Каждый в руках держал полыхающий факел.

Разделяло городовых и леших всего метров двадцать цветочной поляны. С такого расстояния ходоки хорошо видели раскрашенные замысловатыми узорами лица и сшитые из шкур животных одеяния леших.

- Что делаем? — спокойно спросил Креп.

- Нужно закончить, - ответил Вестник. — Один закапывает, второй караулит.

Лес окружал Старопесковск со всех сторон. Любому городовому было доподлинно известно, что стоит подойти близко к окраине леса и к ногам твоим прилетит пущенная лешими стрела, как предупреждение, что следующий шаг может стать последним. Но о таких выходах как сейчас, ходоки никогда не слышали. Можно было бы подумать, что леших смутили похороны городовой так близко к лесу. Но ходоки зарыли могилу, а лешие им так ничем и не помешали.

Оставалось одно объяснение происходящему. Лешие прощались с тётушкой. Но какие могли быть отношения у них с тётей Лизой, Вестник даже не предполагал.

Ив кривилась, и не без причины. Казалось, словно в выгребную яму попала. Чижу и самому было неприятно бежать за загруженным крысами грузовиком между раздавленных тел отрешённых, а местами, там где стояли налитые вчерашним ливнем лужи, по кровавому месиву. Что уж говорить о девушке.