Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

Андрей Юрьевич и улыбчивая Людмила Евгеньевна, мать Ив, любили друг друга искренне и беззаветно. После потери любимой женщины врачеватель окунулся в рабочий омут, пытаясь заглушить боль утраты. Прошёл год, но и сейчас при воспоминаниях о ней Кудин опускал голову, глаза его начинали блестеть, и он умолкал.

Шаман громко хрустнул булкой и, зная, что от друга в ближайшие минуты не услышит больше не слова, заговорил сам:

― Люди не металлические статуи, но и не хрупкие. Они, утащи меня гончий, слеплены из пластилина. Человек не статичен. Так было всегда. Менялась власть в государстве ― менялись мораль, законы и понятия. Новая религия ― новые обряды, песни и танцы. Человек всегда приспосабливался к переменам вокруг себя, поэтому и выживал. Мы с тобой мир старый помним, вот нам и хреновей. А для молодых то что сейчас вокруг происходит и есть вся жизнь, и они к ней приспособились.

Врачеватель по-прежнему пялился в крышку стола, но Шаман знал, что старик его слушает.

― Некоторые перемены, такие как... быстрое восстановление организма ― это конечно воздействие света. Как не виляй сракой, полностью от него не спрячешься. Но жестокими они не стали, просто научились терпеть, так как мы никогда не умели. Научились чувства запихивать так глубоко, чтобы те ни на миг не мешали действовать. А это важно для выживания. Люди изменились, Андрей, и это хорошо.

Неожиданно дверь открылась и в комнату неторопливо, чуть пошатываясь, вплыл заспанный Чиж.

― Как Ив, Андрей Юрьевич? ― оставаясь у двери, спросил он.

― Он у тебя под дверью спал, ― прошептал врачевателю Шаман. ― Видал? Это любовь. А ты говоришь: "Бесчувственные и безразличные".

― Под дверью? ― встрепенулся Кудин и повернулся к Димке: ― Всё с ней будет хорошо. Так что вали-ка ты спать к себе в комнату.

― А можно...

― Нельзя тебе здесь оставаться, Чиж, нельзя, ― отрезал старик. ― Иди.

Димка ещё с минуту постоял, глядя на Сонную, а потом бесшумно закрыл дверь.

План расселения был продуман основательно. Все действия и ходы Валевский заставлял переосмысливать, повторять и зазубривать каждого, кто имел хоть какое-либо маломальское отношение к разделению Тихих вод. С эмоциональными взмахами рук и недовольной гримасой глава ругал тех, кто не слушал его или пытался перечить уже принятому плану.

Водяные не понимали всей этой злой строгости Сергея Николаевича. А вот Вестник видел, старику страшно, и не за себя, а за других. Ему не претило, что в случай неудачи его назовут тем, кто растратил кучу столь необходимых для выживания ресурсов на неудавшееся или ненужное переселение или ― не дай бог! ― обвинят в том, что он послал людей на смерть. Для него было главное, чтобы до нового поселения дошли все, и поэтому глава старался продумать каждую мелочь.

Согласно плану переселенцы должны были покинуть Тихие воды несколькими группами. В первых рядах ― самые сильные ходоки. В их задачу входило разведать путь до спасательной станции "Лазурь", зачистить саму станцию от псевдо или крыс и организовать оборону. И лишь после всего этого один из ходоков должен будет вернуться в Тихие воды за следующей группой.

Сейчас, когда сборы были окончены, а молодые ходоки прощались с друзьями и родственниками, Вестник радовался грубой настырности Валевского. Ведь только благодаря старику всё прошло быстро и гладко. Каждый знал, что делать, что и в каком количестве брать с собой, а что оставить.

Стоя неподалёку от ворот, Вестник переминался с ноги на ногу и не заметил, как сзади подкралась Егоза. Она одной рукой прикрыла ему глаза, а другой ― обняла.

Не разжимая её рук Вестник развернулся. Чувства девушки для него не были секретом. Она слепо и беззаветно любила. А вот его отношения к Егозе были иными. Вестник тоже любил её, но лишь как друга.

― Я хочу пойти с вами, ― прошептала девушка. ― Я хочу пойти с тобой.

― Я знаю, Егоза, но пока нельзя. Это всё план твоего отца. Ты пойдёшь в следующей группе. Тогда и встретимся.

― Сколько дней пройдёт пока кто-нибудь вернётся? Когда вообще выйдет следующая группа, Вес?

― Дней семь максимум. Дойдём, почистим территорию, укрепимся и пошлём за вами. Не бойся, всё будет хорошо. Мы ведь не навсегда прощаемся.

Егозе не хотелось с ним делиться своими тревожными мыслями. Зачем настраивать на дурной лад? Ведь и так его ждёт тяжёлый путь, а тут ещё она со своими муторными предчувствиями. А ощущения у Егозы были не хорошие. Казалось, будто Вестника она видит последний раз. Вот сейчас он ступит за ворота, растворится в темноте, и на этом его путь закончится, по крайней мере рядом с ней.

Двадцать опытных ходоков собрались возле ворот. Ребята в последний раз поправляли одежды и поклажу, проверяли оснастку. Ничто не должно болтаться, греметь и стеснять движения.

Вокруг них суетились те, кто пока оставался в Тихих водах. Они прощались, желали удачи и давали советы.

Креп не стал подходить к паре. Он лишь поймал слегка опечаленный взгляд Вестника и мотнул головой, мол: "Пора идти".

Вестник осторожно отстранил девушку, тихо прошептал ей ободряющие слова и зашагал к воротам. Он не оборачивался, слёз девичьих видеть не хотелось.

Егоза плакала не долго. Как только последний из переселенцев покинул Тихие воды, она стёрла слёзы рукавом и уверенно зашагала к дому. Неожиданно для неё самой в голове появилось просветление и невероятная уверенность. Егоза точно знала, что делать дальше.

За ушедшей из посёлка группой закрылись железные ворота, и ведомые Вестником и Крепом ходоки двинулись к новому месту жительства. Свет никто не включал. Шли парами, на расстоянии метра друг от друга. Прохладный ветер забирался под одежды, заставляя сжиматься всем телом.

От Тихих вод вместе с группой оторвалась и часть окружавших общину гончих. Ночью псевдо не станут атаковать, если их не провоцировать, а вот при свете дня группе придётся туго. Вестник периодически то уходил вперёд, то возвращался в хвост. Изредка шёпотом переговаривался с другими ходоками. По негромкому шуму, по мельтешащим во тьме силуэтам ходоки вычисляли количество преследовавших их псевдо. И вскоре Вестник с уверенностью мог назвать точное число. Гончих было пять. На открытой местности ходокам с ними справиться будет сложно. Без потерь точно не обойдётся. Значит, нужно замкнутое помещение, где гончие окажутся в ловушке и не смогут воспользоваться на полную своей ловкостью и скоростью, и Вестник знал, куда вести псевдо.

Помимо тихих ночлежек лишь единожды ходоки повстречали изгоя, который трусливо ретировался, завидев сколько противников предстало перед ним.

Позади остались Волга, выстеленная цветастой плиткой набережная, плотно застроенный частными домами район, ― и ходоки углубились во дворы многоэтажек.