Стивен Гулд - Телепорт [litres]

– Я сам хотел об этом попросить. Я могу прилететь к тебе на этой неделе.

– Ты работаешь?

– Нет.

– Тогда ты прилетишь в следующий раз. Я через неделю отправляюсь в тур в Европу. Вылетаем мы из Нью-Йорка, я могу взять выходной и задержаться на денек.

Я засмеялся.

– Что смешного?

– Ничего. Ну… кто-то из друзей сказал, что, если ты снова появишься в моей жизни, старых отношений не вернуть, придется строить новые.

– У тебя очень мудрый друг.

– Не друг, подруга. Едва ты заикнулась о приезде, я забеспокоился о том, что нужно прибраться в комнате.

– Значит, над чем-то годы не властны, – засмеялась мама.

Мы болтали еще около часа. Я услышал про мужчину, с которым встречается мама, про курсы в колледже, на которые она ходит, про красоты северной части калифорнийского побережья. В ответ я рассказал о Милли, о своей квартире, снова о Милли, о Нью-Йорке, снова о Милли.

– Похоже, она девушка чудесная, – подвела итог мама. – Я позвоню тебе, когда будут новости о прилете. Я точно тебя не потесню? Просто я наслышана про нью-йоркские квартиры и вполне могу позволить себе отель.

– Ты слышала про манхэттенские квартиры. У меня места полно, – парировал я, решив купить новую кровать. – Если меня не будет дома, оставь сообщение на автоответчике.

– Хорошо, Дэви. Я так рада, что мы с тобой поговорили.

– И я рад. Спокойной ночи, мама! Я тебя люблю.

Мама снова заплакала, и я повесил трубку.

В среду ко мне пришли прикрепленные к дому уборщицы. Я так давно не открывал входную дверь, что ее заклинило. Женщинам пришлось навалиться на нее, чтобы открыть. Когда дверь распахнулась, на лицах у них было странное выражение.

– Господи! – воскликнул я. – Что это за запах?

Одна из уборщиц вместо ответа показала себе через плечо. Посмотрев туда, я увидел, что за дверью у меня кто-то соорудил лежанку из газет и старых диванных подушек. Рядом стояла жестянка из-под кофе, над которой роились мухи. Судя по запаху, ее использовали как ночной горшок.

– Ничего себе! – растерянно воскликнул я. – Этим выходом я редко пользуюсь.

– Неудивительно, – отозвалась уборщица, крупная, темнокожая, с широкими плечами и проседью над правым ухом. – Я Вайноа Джонсон из «Рук помощи». Вы мистер Рис?

– Да.

– Насколько я поняла, вам нужно ВИП-обслуживание. Хотите, мы и лестницу вымоем? За это придется заплатить дополнительно, ведь она за пределами квартиры. Здесь еще то, что называют повышенным загрязнением.

Почему-то мне стало стыдно.

– Да, пожалуй. Доплата меня не смущает. Я впрямь не в курсе, откуда эта грязь.

– Ясно. – Вайноа пожала плечами. – Вам нужно поговорить с арендодателем. В этом доме есть управляющий?

Я покачал головой.

– Шарлен, неси эту гадость в мусорные баки.

– А-а-а! – простонала другая уборщица, молодая латиноамериканка. – Почему мне всегда ссанье достается?

Она поставила ведро и метлу на пол и пошла вниз по лестнице, держа кофейную жестянку в вытянутой руке.

Когда Вайноа взглядом измерила мою гостиную, я показал на лестничную площадку:

– Часто встречаете такой бардак?

– Очень часто. Если квартира долго пустует, а на двери подъезда барахлит замок, появляются сквоттеры. Без договора об аренде воду они включить не могут. Потом сквоттеров выгоняют, а нас вызывают на уборку. – Вайноа кивнула на гостиную, в которой, кроме видеотехники и стереоустановки, стояли диван, глубокое кресло и стеллажи. – После той жути в коридоре я подумала, что вся квартирка жуткая. А тут и делать нечего. Покажите другие комнаты.

Я показал ей свободную комнату с компьютерным столиком, стеллажами и новеньким диваном-футон, который я купил накануне в качестве второй кровати; потом спальню с кроватью-футон на платформе, книжными полками и антикварным креслом-качалкой, которое я купил в Сохо. Ванная и кухня были совсем небольшие.

– По-моему, здесь пылища, а так ничего страшного. Книги собирают пыль, – с явным неодобрением изрекла Вайноа.

Тут меня осенило, что в квартиру первый раз пришел кто-то, кроме меня. Даже неполный год назад, когда я смотрел квартиру, прежде чем ее снять, риелтор отправила меня сюда с ключами, не удосужившись приехать лично.

Разумеется, с одной стороны, это объяснялось паранойей. В закрытом денежном шкафу у меня хранилось семьсот пятьдесят тысяч долларов. Я не хотел, чтобы гости задавали вопросы о каморке между кухней и спальней. С другой стороны, легче принести в квартиру книгу, чем привести гостей. Книга, кассета, бутерброд из продуктового – все это уютные, невзыскательные вещи. Только, в отличие от людей, квартиру они не оживляют.

После ухода уборщиц я посетил Страховую компанию Гамильтона. Эта компания использовала рекламный ролик, начинавшийся словами: «Вы когда-нибудь задумывались о гарантиях страхования жизни?» Я заглянул в приемную, запомнил место для прыжка и ушел, не сказав никому ни слова.

Позднее, когда служащие разошлись, я вернулся. В угловом кабинете я обнаружил оборудование для телемаркетинга, в приемной – список сотрудников с номерами домашних телефонов.

Час спустя оборудование начало обзванивать сотрудников и проигрывать им ролик. Снова и снова. Я отправился домой и лег спать с улыбкой на лице.

В одиннадцать вечера мистер Уошберн снова начал бить жену. Ссоры как таковой не было. Пара резких фраз, женщина закричала, раздалось звучное хлюпанье – это в ход пошли кулаки.

Я прыгнул на их лестничную площадку и давай колотить в дверь.

– Прекратите! – орал я. – Прекратите!

Женщина затихла, застучали тяжелые шаги. Дверь распахнулась, и я увидел Уошберна – с красным лицом, прищуренными глазами и оскаленными зубами.

– Какого хрена тебе надо? – Левую руку Уошберн сжал в кулак, правую держал за дверью.

Он вышел ко мне босой, в черных брюках и белой майке. Вот он подтянул к себе правую руку. В ней был зажат пистолет.

Я замер.

– Какого хрена тебе надо? – снова спросил Уошберн.

Из глубины квартиры послышался стон его жены. В нос мне ударил хорошо знакомый запах – запах скотча. Меня аж замутило.

Я прыгнул ему за спину, схватил за пояс и поднял. Уошберн оказался очень тяжелым и, почувствовав мои железные объятия, откинулся назад. Я потерял равновесие и начал падать, грузный Уошберн – сверху. Прежде чем мы рухнули на пол, я прыгнул в Центральный парк, рядом с детской площадкой возле Сотой улицы Вест-Сайда.

Мы упали в песочницу у бетонной горки-туннеля. Из-за тяжелого Уошберна у меня окончательно сбилось дыхание, а он с проворством змеи вывернулся, вцепился в меня и навел на меня свою пушку.

Я совершенно бездумно отпрыгнул от него и попал в городскую библиотеку Станвилла. Минут пять я жадно ловил воздух ртом, прежде чем смог дышать, не испытывая острой боли.