Филип Рив - Смертные машины

От пристани уже отходили дирижабли, поднимались в затянутое дымом небо и поворачивали на юг.

Сатия сквозь слезы уговаривала перепуганных солдат остаться:

– Стойте, защищайте Стену! Южный воздушный флот придет нам на помощь! Через неделю, даже меньше, они будут здесь!

Но все понимали, что к тому времени от Батмунх-Гомпы ничего не останется и Лондон будет уже на пути к центральным землям Лиги.

– Останьтесь, защищайте Стену! – умоляла Сатия, но дирижабли все уходили и уходили, не обращая на нее внимания.

«Дженни Ганивер» стояла на якоре, безмолвная, с погашенными огнями. Ключ, снятый с шеи Анны Фанг, подошел к замку переднего люка, и скоро Том уже стоял на полетной палубе, разглядывая приборную доску. Приборов было намного больше, чем ему запомнилось.

– Ты уверен, что у нас получится? – тихо спросила Эстер.

– Конечно! – ответил Том.

Он попробовал покрутить разные переключатели. Снова открылся люк, в гондоле включился свет, заурчала кофемашина, словно воспитанный пес, а с потолка свалилась надувная лодка и сбила Тома с ног.

– Точно уверен? – спросила Эстер, помогая ему встать.

Том кивнул:

– Я, еще когда был маленький, строил модели дирижаблей, общий принцип знаю. А мисс Фанг учила меня управлять, когда мы летели над горами. Если бы она еще прилепила к приборам ярлычки на англичанском…

Том подумал минуту, потянул еще одну рукоятку, и на этот раз включились моторы. Люди на пристани начали оглядываться. Кое-кто делал руками знаки, отвращающие нечистую силу: зная, что Фэн-Хуа погибла, они опасались, уж не появился ли на борту «Дженни Ганивер» ее неупокоенный дух. Но Сатия разглядела Тома и Эстер и бросилась к дирижаблю.

Том испугался, что она помешает им улететь, и начал судорожно искать рукоятку, управляющую поворотом двигателей. Наконец они заняли нужное положение для взлета. Том засмеялся от восторга, чувствуя, что дирижабль слушается. Вверху послышалось знакомое шипение газового клапана и звяканье отстегивающихся причальных зажимов. Люди на пристани махали руками и что-то кричали, Сатия выхватила пистолет, но в последний миг на пристань, пошатываясь, вышел капитан Кхора – его поддерживал под руку другой пилот – и осторожно забрал у Сатии оружие. Запрокинув голову, Кхора посмотрел прямо на Тома и поднял руку, желая удачи. Тома поразило, какая у него розовая ладонь и подушечки пальцев. Дирижабль, покачиваясь, неуверенно поднялся в небо, выше клубов дыма над Орлиным Гнездом. Том бросил последний взгляд на Батмунх-Гомпу и направил дирижабль на запад.

Он возвращался домой.

Тучи, сеявшие снег над Батмунх-Гомпой, унеслись на запад и пролились дождем над Лондоном. Дождь шел и на следующий день, когда «Лифт на тринадцатый этаж» прибыл домой. Восторженные толпы его не встречали. Промокшие газоны Кругового парка были пустынны, только кое-где рабочие из Департамента вторичной переработки рубили последние деревья. Но Гильдия инженеров получила сообщение о том, что Валентайн возвращается, и, когда возник во влажном сиянии причальных огней огромный дирижабль, инженеры выбежали на площадку. Капли дождя барабанили по их лысым макушкам, на резиновых плащах играли разноцветные блики.

Кэтрин у себя в комнате смотрела в окно, как техники закрепили причальные концы и взволнованные инженеры сбились в кучу возле сходен. Вот открылись люки гондолы; вот Магнус Кром выступил вперед; слуга держал над ним белый резиновый зонт. И вот папа сошел на причал – его издали можно было узнать по росту, и уверенной походке, и по тому, как развевался на ветру его непромокаемый плащ.

У Кэтрин что-то сжалось в груди, как будто сердце готово было разорваться от горя и гнева.

Она ведь мечтала, как первой выбежит ему навстречу, когда он вернется в город. А сейчас не знает, сможет ли вообще когда-нибудь заговорить с ним.

Она видела сквозь стекло, как он здоровается с Кромом, кивает, смеется. Белые плащи ненадолго заслонили его, а когда Кэтрин снова его увидела, он уже расстался с лорд-мэром и стремительно шагал по намокшему газону к Клио-Хаусу – наверное, удивляясь, почему дочка не ждала его на пристани.

Кэтрин стало страшно и захотелось куда-нибудь забиться, но Собака был рядом и придал ей сил. Она закрыла черепаховые ставни и стала ждать. Папины шаги на лестнице, папин стук в дверь.

– Кейт? – глухо донесся его голос. – Кейт, ты там? Мне не терпится рассказать тебе о своих приключениях! Я побывал на снеговых вершинах Шань-Го, буду теперь надоедать тебе рассказами! Кейт? У тебя все в порядке?

Она приоткрыла дверь на щелочку. Папа стоял на лестничной площадке, с его плаща лило, а его улыбка поблекла при виде ее заплаканного, измученного лица.

– Кейт, все хорошо! Я вернулся!

– Знаю, – ответила Кэтрин. – Но все плохо. Лучше бы ты умер в горах.

– Что?

– Я все о тебе знаю, – сказала она. – Я догадалась, что ты сделал с Эстер Шоу.

Кэтрин впустила его в комнату и закрыла дверь. Строго прикрикнула на Собаку, когда тот бросился к Валентайну. С закрытыми ставнями было темно, и все равно Кэтрин увидела, как папа смотрит то на нее, то на груду книг на столе. У него была свежая повязка на шее и кровь на рубашке. Кэтрин накрутила на палец прядь спутанных волос, отчаянно стараясь не заплакать снова.

Валентайн сел на незаправленную постель. Всю долгую дорогу от Батмунх-Гомпы в ушах у него отдавалось предсмертное проклятие Анны Фанг: «Эстер Шоу найдет тебя». Услышать это же имя от Кэтрин – все равно что нож в сердце.

– О, не беспокойся, – сказала она с горечью. – Больше никто не знает. Понимаешь, я узнала, как звали ту девушку, а доктор Аркенгарт рассказал, как убили Пандору Шоу. Я уже выяснила, что она умерла семь лет назад – примерно в то время, когда ты вернулся из той экспедиции, и лорд-мэр был тобой очень доволен. Ну, я сложила все это вместе и…

Она пожала плечами. Как только все подсказки собрались воедино, проследить цепочку до конца было нетрудно. Кэтрин показала отцу раскрытую книгу – его собственный рассказ о путешествии в Америку, «Приключения на мертвом континенте». Кэтрин ткнула пальцем в групповой снимок участников экспедиции: рядом с Валентайном стояла и улыбалась девушка-летчица.

– Я не сразу поняла, потому что у нее поменялась фамилия. Ты сам ее убил? Или поручил Генчу и Пьюси?

Валентайн опустил голову – злость, стыд, отчаяние. Кэтрин, вопреки всему, в глубине души надеялась, что он возмутится, будет все отрицать и докажет, что не он убил семью Шоу, но, увидев склоненную голову, она поняла, что отец не может отрицать правду.

Он сказал:

– Кейт, пойми, я сделал это для тебя…

– Для меня?!