Михаил Баковец - S-T-I-K-S. Игра в кошки-мышки

Сначала я пытался следить за пейзажем сквозь щель бойницы, но потом в тепле разморило, покачивание на ухабах внесло свою лепту, и вскоре меня одолел сон. Проснулся от резкого писка в салоне, и первое, что увидел, когда открыл глаза, – мигающую большую зеленую лампу на стене рядом с кабиной.

– Это что такое? – спросил я у рейдера в соседнем ряду.

– Зеленая остановка. Мальчики направо, девочки налево! – гоготнул он. – Новичок?

– Ага, – кивнул я, подхватил оружие, мешок и выскочил на улицу. Оставлять вещи в салоне опасался – мало ли что, кому потом претензии предъявлять? А снаряды, как я понял, здесь в цене, и желающие поживиться бесхозным добром найдутся быстро.

– Это ты зря так, с вещами, тут не воруют. Кривой мигом оторвет башку, если кого поймает на этом, – сообщил мне тот же рейдер, с которым я заговорил перед выходом на свежий воздух.

– Да я не воровства боюсь, просто уже привык все свое носить с собой. Мало ли что случится, вдруг придется драпать со спущенными штанами и времени в автобус вернуться не будет? – слукавил я.

И вновь я уснул, стоило колонне возобновить движение. Под броней и защитой пулеметов совсем размяк, тугая пружина, сжавшаяся под сердцем, понемногу, виток за витком, расслабилась.

Проснулся, когда автобус остановился.

Сквозь бойницы мелькали узкие лучи фонарей, где-то впереди светила целая гирлянда ламп.

– Где мы? – спросил я у соседа.

– К Засечному приехали, небольшой стаб перед Атлантисом, он тут вроде заставы, фильтрационного пункта и культурного центра для тех рейдеров, кому нужно только гульнуть как следует и баб пощупать, в Атлантисе-то правила жестче, там мигом в черный список внесут, и тогда даже в Засечном никто общаться не станет, – охотно сообщил рейдер, потом наклонился вперед и протянул через проход правую руку. – Я Мох, девять месяцев тут уже, считай, инкубационный период прошел, и я полноценно родился, ха-ха. А ты новичок, я в курсе. Старое имя можешь не называть, не стоит за него держаться.

Рейдер оказался смешливым парнем, гыгыкал, плоско шутил, рассказал пару веселых историй. Тонкого юмора не показал, но и навязчивости от него не было. С такими людьми хорошо отдыхать в компании, снимать стресс пивом и водочкой с девочками. После мутного и скрытного Шпига новый знакомый казался отличным и располагающим к себе приятелем.

– А вот и контролеры, сейчас посмотрят, сверят ментокарты с нами, и можем катить дальше, – сказал он. В салоне зажглись светодиодные плафоны на потолке, потом скрипнула дверь, к нам зашли двое мужчин и сразу направились ко мне и Петровичу.

– Новички? – спросил один из них, среднего роста с прической «ежиком» и внимательным взглядом серых глаз. Был одет в простые коричневые штаны с накладными карманами чуть выше колен, темно-серую рубашку и жилетку-сеточку с кучей кармашков и карманов, которые все были чем-то заняты, судя по их оттопыренному виду.

– Ага.

– Да.

– Давно?

Мы с Петровичем сообщили, потом назвали возраст и место, откуда пришли. И вот тут вышла закавыка – Шерстинск неизвестный знал, а вот про тот городок, в котором я оказался, нет.

– В Атлантисе на КПП скажите, чтобы вас к Магдалене отвели, ясно? И сам сообщу туда сейчас, если вы вдруг забудете, – сказал он, после чего развернулся и вышел из автобуса.

– Кто такая Магдалена? – едва за парочкой закрылась дверь, обратился к Моху.

– Особистка вроде бы. Новичков сортирует, подозрительных типов раскалывает. Она ментат неплохой у них, ментокарты снимает с таких, как вы, кто только что в Улье появился.

– Ментокарты? Сынок, ты бы по-человечески рассказал, – попросил Петрович.

– Да есть такая штука – ментокарта. Листок бумаги, иногда в пластике ламинируют его, и там всяческие точки, крючочки да палочки. Вроде прописи школьной, но работает, как штрихкод на продуктах. Для каждого такая запись уникальна – повторов нет, изменить невозможно, если только золотую жемчужину не съешь. Но после такого ты богом станешь, сможешь хоть в элитника превращаться, хоть скопировать любого из рейдеров и даже выйти во внешний мир и не занести туда болезнь. Через перегружающийся кластер, к примеру.

– Легенда это все! – тут же изрек сосед через два кресла впереди. – Нет никакой золотой жемчужины, и главного кластера тоже нет! Рейдеры сами придумывают сказки, а потом в них верят. Это вроде философского камня в Средневековье.

– Средневековье было на Земле, а здесь Улей! – запальчиво возразил Мох. – Тут есть все, здесь другие законы, ясно? Я сам слышал…

– Слышал, как твой знакомый рассказал о случае, когда подслушал беседу двух трейсеров, которые шептались, как им довелось услышать от одного рейдера про жемчуг золотой, после чего тот рейдер ушел в центр Улья и обещал вернуться через год.

– Да иди ты… – огрызнулся на него Мох, потом обратился ко мне и Петровичу: – Вы его не слушайте, он сталкер обычный, даже не трейсер, а уж про стронга ему лишь мечтать и остается. Вот и копит желчь, ничему не верит.

– Сынок, ты мне про карту эту расскажи, что за зверь вообще? Может, мне ее и делать не нужно.

– А это уже не от вас зависит, – пожал Мох плечами. – На любого новичка делают ментокарту или рейдера, если до этого такого не случилось. На некоторые стабы даже могут не пустить, если ты не желторотик, а бывалый ходок, но в базе про тебя нет ничего.

– Так что это? Палочки-точки – ерунда, для чего она вообще нужна? – прервал я его разглагольствования.

– Чтобы различать рейдеров. Здесь же кластер за кластером перезагружается. За год один и тот же город может раз пятнадцать мигнуть, бывает, что два одинаковых человека становятся иммунными – и тот Петров, и этот Петров, оба на одну морду. Или разные люди, но крещенные Ульем одним именем, Монахом, к примеру. И как их тогда различать? Как выяснить, что вот этот Монах – честный сталкер, а вон тот – гнилой мур? Вот тогда и достают ментокарту и сверяют.

– И карта никогда не врет? – уточнил я.

– Никогда. Что-то там с особыми волнами, которые испускает наш мозг и тот паразит, который в нас сидит. Эти волны накладываются друг на друга и создают уникальное и эксклюзивное ментополе, которое и видит ментат.

– Хм, понятно. Типа паспорта?

– Не совсем. Паспорта тут тоже есть, на цивильных стабах выдают. Гражданство даже есть! В общем, ментокарта – это ментокарта, а паспорт – просто паспорт.

– Сынок…

– Зови меня Мохом, хорошо? – перебил моего товарища парень.

– Хорошо, хорошо, – закивал Петрович, – я же не обидеть хотел, привык к молодежи так обращаться, вот к языку и приклеилось. Мох, а расскажи еще что-нибудь про Улей, а? Про муров, стабы, ментатов, про Атлантис, куда катим сейчас, чем здесь можно заняться человеку с прямыми руками, еще интересно, все ли копии человека иммунные или только одна?