Гай Орловский - Стальные перья

– А ты, Брестида? – спросила Аэлло.

Губы амазонки растянулись в улыбке, глаза остались серьезными.

– Я пойду следом.

Аэлло продолжила буравить взглядом, и Брестида заговорила быстрее.

– Я пойду быстро. Ты знаешь, я езжу быстро. Я буду менять лошадей. Может, даже нагоню тебя, – она улыбнулась. – А может, и опережу.

– Ты говорила, здесь самые дикие места, – сказала Аэлло.

– Да, – не стала спорить амазонка. – Но, во-первых, я знаю эти места. Я здесь была. И во-вторых…Это неважно. Главное, успеть предупредить хранителей. Цитадели угрожает опасность. И Селину. Тысячи ихтионов могут пострадать.

Брестида повернулась и посмотрела вдаль.

– Ты сама не веришь, что догонишь меня, – тихо сказала Аэлло.

– Сейчас неважно, во что я верю, – еще тише ответила амазонка. – Речь не обо мне, и не о тебе, а о Цитадели. И о целом народе.

– Но… ты… Как это?

– Что?

– Как… я имею ввиду, как ты чувствуешь сопричастность к ним? К ихтионам? Ты же человек.

– И что?

– А они ихтионы. Вы бы даже не встретились с Селиной, не получив обе осколки.

– И что, что не встретились бы?

– Я ненавижу людей! – вырвалось у Аэлло. – У меня нет никакого резона любить их! У всех у нас нет повода любить друг друга. Мы… наши расы ненавидят друг друга!

– Ненависть – это не плохо, Аэлло, – уверенно сказала Брестида. – Это не худшее. Самое худшее, что может быть – не ненависть, а равнодушие. Равнодушие делает человека….

Амазонка запнулась, подбирая нужное слово.

– Бесчеловечным, – наконец, сказала она.

Аэлло часто заморгала.

– Мы не имеем права быть равнодушными, – сказала Брестида. – И поэтому сейчас не важна ни моя, ни твоя жизнь. Думаешь, у тебя много преимуществ, оттого, что полетишь?

Брестида цокнула языком, покачала головой, но Аэлло не поверила ей. Амазонка сказала это, чтобы заставить ее лететь быстрее, она сама не верила в то, что говорила.

Гарпия посмотрела на амазонку так, словно видела впервые. Амазонка не отвела взгляд. Посмотрела серьезно, и, как всегда, немного надменно.

– Как я узнаю королеву? – тихо спросила Аэлло.

– Узнаешь, – уверенно ответила Брестида. Она отвернулась, снова уставившись на горизонт. – Легких крыльев, гарпия.

– Попутного ветра, амазонка! – крикнула Аэлло, взмывая ввысь.

Чувство полета впервые не пьянило. Аэлло неслась к горизонту, не жалея крыльев и дыхания. Она ни разу не оглянулась на одинокую фигурку на утесе, но эта фигурка все равно стояла перед глазами.

– Мы не имеем права быть равнодушными, – повторяла она снова и снова. Порывы ветра подхватывали ее шепот, безжалостно сминая слова. Гарпия продолжала упрямо твердить. – Не имеем. Не имеем! Не имеем права!

Слезы срывались со щек раньше, чем успевали брызнуть из глаз и оставались далеко позади. Но на смену им тут же возникали новые, горячие и обильные, они превращали пространство в единую мутную пелену.

Тяжесть в крыльях обрушилась неожиданно – гарпия забыла о времени, о полете, обо всем, кроме хмурого и сосредоточенного зеленоглазого лица, с взъерошенными рыжими локонами.

Скорее упав, чем приземлившись на макушку дерева, она присела на корточки, вцепившись руками в ветки, что закачались под ее весом. Ноги и руки дрожали, лопатки, переходящие в крылья, ломило от боли.

Аэлло принялась жадно хватать ртом воздух. Стоило сердцу перестать выпрыгивать из груди, она оттолкнулась ногами от пружинящей ветки и взмыла ввысь.

Напали внезапно и отовсюду.

Пространство взорвалось отвратительным писком и клекотом, захлопало сотней рябых крыльев, застилая свет. Птицы атаковали сверху, снизу, со всех сторон. Клевали, клекотали, хлопали крыльями.

Аэлло оказалась в центре пищащего клубка – одни сапсаны кружат вокруг, не давая ей выбраться, другие норовят подобраться ближе, стремясь выклевать глаза, вырвать куски плоти.

Аэлло закружилась волчком на месте и оглушительно засвистела.

Несколько птиц вцепилось в крылья, принялось выклевывать перья и пух, подбираясь к коже.

На миг гарпия сложила крылья и приняла боевую форму, обрушиваясь всей тяжестью на нижних птиц.

Ей удалось прорваться наружу, она неловко перевернулась в воздухе из-за собственной тяжести. Вернув привычную форму, взмыла ввысь.

Сапсаны снова окружили ее, захватывая в пестрый кокон. Но на этот раз Аэлло успела выхватить два стальных пера из колчана за спиной, и принялась крушить противников. Легко, будто играючи, она срезала головы, перья, лапы. Воздух окрасился в розовый, подернулся алыми брызгами и болью.

Сапсаны атаковали. Яростно. Быстро.

Двигаться становилось все труднее, как и держаться на лету.

Аэлло снова приняла боевую форму и из последних сил рванулась вверх, отчаянно хлопая крыльями. Теперь стальными стали не только маховые перья, но и все остальные. Гарпия отчаянно забила крыльями, продолжая крушить противников теми перьями, что держала в руках. Вслепую хватала комки перьев стальными лапами, сминала до хруста, отпускала и снова ловила новых.

Когда сил держать боевую форму не осталось, когда ощутила, что вот-вот упадет, вернула основную, и воздух со свистом ворвался в легкие. Закружившись с удвоенной скоростью, поняла, что от прежней стаи осталось всего несколько птиц.

Взъерошенные, окровавленные, они продолжали атаковать. Гарпия расставила руки с перьями по сторонам, крутанулась в воздухе и поднырнула под пестрое облако.

Когда поднялась вверх, отчаянно маша крыльями и руками с зажатыми в них перьями, снова перевернулась, и, падая, сокрушила оставшихся.

Переворачиваясь в воздухе, полетела вниз, падая и балансируя крыльями.

Приземлившись с размаху во что-то мягкое и теплое, сложила крылья и выпустила острые очины из рук.

Стальные радуги утонули в поросли пышного бурого мха. Гарпия подняла дрожащие ладони к лицу – изрезаны собственными очинами. Превозмогая боль, покрыла руки чешуйками, ощущая не легкое покалывание, как обычно, а боль от тупых ножей, что вспарывают кожу.

Слезы брызнули из глаз, но когда вернула рукам основную форму, лицо озарила улыбка. Ни следа от порезов, кожа нежная и гладкая.

– Это были ручные сапсаны, – пробормотала она. – Ручные… Дикие не бились бы до последнего.

Нахмурившись, озвучила самое страшное предположение.

– Сагаты… Они где-то рядом.

Аэлло заозиралась по сторонам, точно сагаты уже окружили ее, и облегчено вздохнула, когда увидела, что находится на тускло освещенной прогалине в одиночестве.

Над головой шелестят листвой разлапистые деревья. Коричневые, покрытые густым мхом стволы, окружают со всех сторон.

Переведя взгляд вниз, обнаружила, что сидит в моховой подушке. Бурой, мягкой и странно теплой.