Гай Орловский - Сестра ветра

– Аэлло! – снова раздался голос Августа, и она ощутила легкое похлопывание по щекам. Голова замоталась из стороны в сторону, гарпия чихнула и открыла глаза.

– Аэлло! – в один голос воскликнули Август и Бруни.

Их лица склонились над ней, и снизу кажется, что они почти одной величины.

– Это дым. Поэтому одинаковые, – сказала Аэлло вслух, и на лице Августа отразилось беспокойство, а на личике фэйри – недоумение.

– Пожуй!

Фэйри ловко всунул ей между зубов какую-то сухую ветку, жесткую, горькую, еще и язык защипало. Аэлло скривилась, приподнялась, облокачиваясь на руки, сплюнула.

– Ну и гадость!

– Зато быстрее в себя придешь, – пискнул Бруни.

И правда. В голове прояснилось, мысли стали постепенно возвращаться, располагаясь каждая на свою полку, раздраженно хлопая крыльями на куриный манер. Вихрь! Аэлло затрясла головой, приложив длинные пальцы к вискам.

– Сейчас оклемается, – проговорил Бруни.

– Хорошо бы, – ответил фэйри Август. – Аэлло, ты как?

Гарпия хмыкнула, оглядывая себя. Платье мало того, что в дырах, теперь сплошь в подпалинах. Вон, подол весь сгорел, одни обрывки. Не удержались огневушки. Ладно, с платьем можно погодить.

– Терпимо, – честно ответила она. – Но лучше будет, если подальше отсюда.

Август пожал широченными плечами, покачал головой, мол, кто спорит.

– Сейчас Цепеса заберу, не оставлять же им. И пошли отсюда. Только вас сначала выведу подальше.

– А погоня? – спросила Аэлло.

И фэйри поднял на него личико, забираясь в сумку, что лежит на земле, моргнул глазищами, в темноте совсем черными.

Аэлло огляделась – вон они, угли от костра. Немного совсем, и над ними кружатся огненные искорки.

– Погони не будет, – уверенно ответил Август, потирая лоб. – Там уже не до нас.

– Ты их всех убил! – ахнула Аэлло.

– Да где там!

Август рассмеялся, махнул рукой.

– Я в трактире никого пальцем не тронул, а то сидеть бы нам в подвале сейчас втроем, а я, в отличие от вас, в окошко это не пролез бы. А этих двоих уродов… Так, поучил немножко. Не дрожи, не насмерть. Просто будут знать, как нападать на беззащитных крылатых девочек. Ну, пошли?

Вообще-то они не только на меня напали, – хотела напомнить ему Аэлло, но не стала.

Ухватилась за протянутую руку, встала. В другую руку Август подхватил сумку с фэйри. Аэлло оперлась на раскрытую лопатообразную ладонь, пошевелила крыльями, проверяя, все ли в порядке, и, оставшись довольна проверкой, двинулась вперед. Сначала пересекли обширный пустырь, следом пошли деревянные дома с темными, или наглухо скрытыми ставнями, окнами.

Проходя мимо знакомого здания трактира, Аэлло остановилась.

– Погоди, – сказала она Августу, и нетерпеливо топнула.

– Что еще?

Август, устремившийся в сторону конюшни, оглянулся. Вид у него нервный, недовольный. И понятно – такое ощущение, что этот богатый на неожиданности день, никогда не закончится.

– Расскажи, что там случилось, – требовательно сказала Аэлло.

– Где?

Август поскреб макушку

– На свадьбе! – гаркнула ему в лицо гарпия. – В трактире, Август! Почему ты сказал, что им не до нас уже? Почему погони не будет?

– Аэлло, – прошипел Август, видно, начал злиться. – Расскажу по дороге! Не здесь и не сейчас!

– Нет, именно здесь и именно сейчас! Или я никуда не пойду!

– Ты с ума сошла! А если кто увидит!

– Сам же сказал, бояться нечего, – упрямо ответила Аэлло. – И вообще, чуть что – мы с Бруни улетим.

Она взяла из рук Августа сумку и, перекинув длинную ручку через голову, надела ее на плечо.

На улице темно и пусто. В окнах трактира свет, слышны людские разговоры, время от времени переходящие на крик, потом бас начальника стражи, и снова потише. По противоположной стороне улицы прошла компания смеющейся молодежи, а из трактира вышло двое стражников. На них мельком взглянули, но ничего не сказали.

– Ты всегда такая упрямая, или только со мной? – обреченно спросил Август.

– Теряем время, – напомнила ему Аэлло.

– Ладно, крылатая. Будь по-твоему.

Август вновь нарочито громко вздохнул, мол, самообладание в присутствии Аэлло дается ему нелегко, и начал рассказ.

– Значит, начали они совещаться. Меня не трогают. Ну и я паинькой, а ушки на макушке. Видел, как вас в подпол столкнули и все думал, как туда подступиться. Сначала, помнишь, они все тебя подозревали, а потом подозрение на фэйри перешло.

– Так он со мной был! В сумке.

Август отмахнулся.

– Да им без разницы. Хозяйка вообще талдычить начала, мол, ты спрятала своего уродца, прости, Бруни. А потом, видать, выпустила, перо свое поганое подсунула. Он-то Насьюшку-то мою и порешил… Твари! Сжечь, сжечь, значит, обоих. Дура!

Фэйри засопел.

– Вот кастрюля! – негодующе воскликнула Аэлло.

Август озорно улыбнулся и махнул рукой:

– Да что там! Ржавая! – добавил он.

Бруни прыснул.

Аэлло нетерпеливо дернула Августа за рукав рубахи.

– А дальше?

Лицо Августа снова стало серьезным, даже лоб нахмурил.

– Э нет, думаю, не на того напали, – продолжил он. – Помнишь, ты мне сказала, что девчушка та, Лия, как будто что-то знает?

– Помню, – подтвердила Аэлло. – Она такой несчастной казалась, когда внизу сидела, не ела ничего, а потом, между прочим, непонятно как, наверху очутилась. И Бруни оговорила, гадина!

– Да погоди ты, – перебил ее Август. – Никого она не оговаривала. Я приметил, что она все повторяет «все он, все он виноват». Но не «он убил, он зарезал», а это важно, заметь.

Аэлло кивнула и сосредоточенно склонила головку набок.

Август продолжил:

– Опять же ты про какого-то дрекавца рассказывала! А Лия эта ничего толком сказать не может, то рыдает, то икает, ей-богу, а все ее утешают, воду суют. Я тоже рядом присел. Спрашиваю – а что у тебя на рукаве? Никак кровь? Она как завизжит, и ладонями рот зажала. На меня все, понятно, набросились, мол, чего обижаю бедную-несчастную девицу, ей итак досталось, и все такое. А на рукаве платья этой разнесчастной и вправду бурое пятно!

Бруни так сосредоточенно слушал Августа, перевесившись через бор сумки, что не удержался, выпал, и Аэлло, взвизгнув, поймала его на лету.

–Тихо! – цыкнул Август.

– Обалдел? – возмущенно фыркнула Аэлло. – Он же мог расшибиться!

– Да я не тебе, – пробормотал Август. – Цыкнул я тогда на этих сердобольных, значит, и говорю этой Лие, та как раз ладони от лица отвела, сидит на ступеньках, раскачивается. Говорю ей: милая, ведь вовек себе не простишь. Из-за тебя они мою невесту убьют.

Аэлло бросило в жар, щеки запылали, и Август запнулся на полуслове. Фэйри пискнул, как показалось Аэлло, одобрительно.

– А она что? – тихо спросила гарпия.

– Она как услышала про невесту-то, в голос завыла. Кричит, простите, люди добрые, а ведь эта гадина жениха моего приворожила. Без моего Агарчика свет мне не мил!