Гай Орловский - Сестра ветра

Попала, поняла Аэлло. Победно усмехнулась и уселась на колени. На душе стало особенно гадко от чувства победы над ребенком.

Зато теперь у нее есть меч. Пусть только кто сунется!

К удивлению Аэлло, эпарх не пришел. То ли Тэти не рассказал ему, то ли тот не посчитал нужным вмешиваться. Вместо этого один из слуг, что принес ей стакан воды, сказал.

– Зря ты задирала маленького господина.

– Я?! – изумилась гарпия.

– Не важно, – строго ответил слуга. – Ты всяко старше. Умнее должна быть.

Это да, подумала Аэлло, но вслух соглашаться не стала.

– Да и к ребенку большее иметь снисхождение.

– С чего бы? Вы что сами не видите, что ребенок ваш отвратительно воспитан?

– Про то не нам судить. А все же он сирота. Посмотрел бы я, как бы ты запела на его месте, кабы без матери росла.

Я и росла, хотела сказать Аэлло, но промолчала. Какая сейчас разница.

– Гарпии не поют, – устало ответила вместо этого.

Помолчала немного, и любопытство пересилило:

– А что случилось с его матерью?

– В этом доме вопросов не любят, – ответили ей.

– Выпустите меня, – попросила Аэлло.

– Мне пока еще моя жизнь мила.

– Мне нужно.

– Всем нужно, – ответил слуга. – А про тебя было упреждение. Никому головой отвечать не охота.

– Мне правда нужно, – взмолилась она. – Зов натуры!

Мужчина пожевал губами, окидывая взглядом клетку.

– На то есть распоряжения, – сказал он, наконец, кивая. – В уборную, значит…

И ушел. Вернулся с десятью слугами, каждый вооружен. У кого меч в руках, у кого копье, топор, даже двое лучников по бокам. Нормальное сопровождение в уборную!

Тот, с кем она говорила, сказал ей повернуться спиной и руки вытянуть назад. Связал запястья поверх крыльев, потом открыл клетку, подхватил за тонкую талию, помогая вылезти.

Со связанными руками, в окружении десятка вооруженных слуг Аэлло вошла в зал нарядных, танцующих людей.

С появлением гарпии танцевать прекратили, зашептались. Перед процессией расступаются, и также быстро смыкаются. Детские глазки сверкают любопытством: еще бы, одно дело гарпия в высокой недосягаемой клетке, и другое – здесь, живая, среди них, протяни руку – и дотронешься.

Чья-то смелая маленькая ладошка коснулась ее крыла. Прикосновение легкое, почти невесомое, но Аэлло тут же покрылась стальной чешуей. На лицах взрослых отразились ужас и отвращение, глаза малышни засверкали неподдельным восторгом. Тонкие, сверкающие сталью губы, против воли Аэлло, растянулись в улыбке.

Знакомую грузную фигуру в зеленой рубахе и расшитой золотом круглой шапочке заметила у стены, в окружении разодетых мужчин и женщин в пышных платьях.

– Да, моя новая диковинка – гарпия, сам ездил ловить на острова. Поймал своими руками! Что под конвоем, так еще дикая, неприученная. Ну, да это дело поправимое…

Аэлло поморщилась от такого откровенного вранья. Нарочно не смотрела в его сторону, чтобы не выйти из себя. Почему-то зацепилась взглядом за лицо слуги в серой рубахе. На первый взгляд ничего примечательного.

Слуга, как слуга, как и все здесь. Серая рубаха до колена, с пуговицами, седые волосы стянуты в низкий хвост на затылке. Но вот он обернулся, сверкнув серыми, навыкате, глазами, и гарпия вздрогнула. Этот взгляд Аэлло не забудет никогда.

Это он! Калитон!

Тот самый, что был в амбаре, что душил ее!

Это его сына убил Крысень!

По бесстрастному выражению лица невозможно понять: знает или нет? Но то, что он здесь, говорит только об одном – он пришел похитить этого противного эльфенка. Который, впрочем, оказался не таким уж противным: не выдал обидчицу отцу. Конечно, он не хотел позориться, но и этот мотив нравится Аэлло. Она бы то же нипочем не стала.

Теперь, вернувшись в клетку, гарпия и вовсе перестала замечать пялящихся на нее людей, даже не обратила внимания, когда какой-то расшалившийся мальчишка, подпрыгнув, принялся раскачивать клетку. Не слушала людские разговоры, в том числе о ней.

Что же делать? Рассказать эпарху? Но ее тошнит, только лишь подумает о нем. Она себя знает – увидит его мерзкую рожу – и не заставит себя рассказать о ребенке. Еще и подумает – так тебе и надо.

Рассказать Крысеню? Смешнее ничего не придумать. Мало того, что противный, так ведь убийца. Вспоминая руки того, с глазами навыкате, на своем горле, Аэлло содрогнулась, но все же смерти ему она не желает. Что же делать? Как же быть?

В размышлениях не заметила, как за окном стало темнеть. Из зала перестали доноситься звуки праздника. Все стихло. Только Крысень дает кому-то распоряжения по уборке.

Услышав тяжелые шаги, взяла рукоятку меча. Пусть только сунется.

В комнату вошел эпарх.

– Скучала, птичка?

В ответ Аэлло приняла боевую форму.

Эпарх поморщился.

– Значит, так ты. Ну, сама виновата. Люблю укрощать диких и строптивых.

– Мать своего сына тоже укротили? – низким с присвистом голосом спросила гарпия и оскалилась.

Эффект превзошел ожидания. Одутловатое лицо исказила судорога, глаза налились кровью.

– Дрянь, – прошипел мужчина. – Ну, сама виновата!..

Он не договорил, помешали крики и топот.

В комнату ввалились слуги с Крысенем впереди. Лица у всех бледные, перепуганные, а у Крысеня глаза, словно с жизнью прощается.

– Помилуй, хозяин! – возопил он.

– Чего надо? Сказал же, не мешать! Дело у меня! – рявкнул хозяин.

– Подождет твое дело! – рявкнул в ответ Крысень, сверкнув глазами в сторону Аэлло, – Беда у нас!

– Что ты сказал?

– После, после, хозяин! Дети!

– Что – дети?

– Дети похищены!

– Какие дети? – опешил эпарх.

– Которые с праздника ехали! С твоего праздника, хозяин! Сам знаешь, не простят, горожане-то! Двое мальчишек Ристьена, торговца, да Марфа, дочь старосты Лады. Они, ладовские, за свою девчонку порвут. А виной все ты, хозяин, уж и в городе говорят об этом!

– Я?!

– А кто всю городскую стражу сегодня вывел свой дом охранять? Люди кричат – своего котенка уберег, а на наших детей плевать ему! Жди, хозяин, ночью придут с вилами да факелами…

– Да погоди ты причитать, как старая баба! – рявкнул эпарх. – Догоним!

– Ох, не догоним…

– Заткнись! Всем к оружию, за мной. Давно?

Ответ Крысеня потонул в нестройном хоре голосов, на выходе из бального зала.

Вскоре Аэлло увидела, как отряд вооруженных слуг и стражников во главе с эпархом и Крысенем покидает двор.

В доме воцарилась тишина. Изредка слышны переговоры оставшейся прислуги. В комнату Аэлло вошел слуга с ведром и шваброй, принялся возить влажной тряпкой по полу.

– Они на эту самую гору поехали? Которая гора Маржаны? – спросила Аэлло у слуги, прижимаясь лицом к прутьям

– А тебе что? Не терпится постель ему согреть? – презрительно спросил слуга и выразительно сплюнул на пол. Потом сам же вытер.