Ян Валетов - Лучший возраст для смерти

– И меня!

– Идет только она и минер. Такие условия!

Додо наклонился над Бабахом и оскалился, отчего стал похож на рассерженного гризли.

– Если с ней что-то случится, – выдохнул он, – я разрежу тебя на части. Живого.

– Если с ней что-то случится, – прошелестел в ответ Бабах, не отводя от Додо бешеного взгляда, – с моста никто живым не уйдет. Никто, Додо, даже я… Это я тебе обещаю.

– А они об этом знают, Бабах?

– Да, они об этом знают…

Плот отчалил от берега далеко не сразу – попробуйте вдвоем спустить на воду такую махину.

По-хорошему, бо́льшую часть груза надо было оставить в ангаре до лучших времен, если они настанут, но ветер гнал пламя в их сторону и было понятно, что утром здесь будет бушевать пожар. Поэтому плот они не разгружали, приняли решение спрятать ненужное на другом берегу. Без лошадей такую тяжесть не вынести – это хорошо понимали и Белка, и Книжник. Только самое необходимое – оружие, патроны, минимум еды и воды, но бросить все на милость огня в планы не входило.

Под днище плота постелили старый тонкий пластик, полили его водой и по скользкому покрытию столкнули суденышко в реку. Вода сразу подхватила плот, Белка и Книжник едва успели перевалиться через заплатанные борта, как его уже вынесло на стремнину, где течение закручивало воду в пенные буруны.

Плот начало крутить, но Тиму и Белке удалось подрулить веслами, выровняв свое латаное-перелатаное судно носом по струе. Их несло быстро, значительно быстрее, чем они рассчитывали, несло по стремнине к Мэйн-Бридж, и по правую руку уже бушевал добравшийся сюда пожар.

Веселое жаркое пламя пожирало старые дома вместе с зарослями дикого винограда, укрывавшего их до самых крыш, выжигало камышовые берега и молодую поросль орешника в переулках, стреляло в холодное ночное небо смерчами горячих искр. Воздух полнился сухим жаром. На мгновение Книжнику показалась, что на фоне огня промелькнул силуэт бегущего человека, но это вполне могло оказаться игрой зрения, больно уж мельтешило тенями на пожарище.

Левый берег был темным и безжизненным, над разрушенной временем набережной громоздились дома, чудом уцелевшие окна на ветхих фасадах зловеще, словно глаза хищника, поблескивали отраженным красным. Правый же берег походил на раскаленную топку печи, в которой сгорали остатки мира.

Книжник смотрел на бушующую стихию с суеверным ужасом. Конечно же, Беспощадный страшен, но свирепый пожар, пожалуй, впечатлял не меньше. Тим отвлекся на несколько мгновений, оставил грести веслом, и плот едва не налетел на развалины упавшего в реку здания. Они чудом разминулись с куском бетона, торчащим из бурного потока, но уклониться от длиннющего железного прута, торчащего из обломка, не получилось.

– Ложись, – крикнула Белка и сама плашмя рухнула на дно плота.

Тим опрокинулся навзничь, прижимая к груди весло.

Громыхнуло – прут пролетел над низким бортом, не упади они – быть бы обоим разрубленными пополам! – и с размаху ударил в щит, укрывавший беглецов от выстрелов. Железный лист взлетел в воздух, словно обрывок бумаги, поднятый порывом ветра, его угол прорезал днище и через секунду Книжник уже лежал в воде.

Неуправляемый плот закрутило в водовороте, выплюнуло на стремнину, и тут по ним открыли огонь с Мэйн-Бридж.

Темный плот на темной воде и в темноте – не очень хорошая мишень для стрельбы с расстояния больше двухсот ярдов, но стрелкам не приходилось выбирать. Беглецы были видны на повороте за счет отблеска пожара, ближе к мосту река ныряла в густую тень между берегами. Две пули угодили в один из ящиков, в десяти дюймах от головы Белки, а еще одна вспенила воду на дне плота – Книжник разглядел вспышки от выстрелов над ограждением моста, но больше попаданий не было, хотя звуки выстрелов заметались между берегами эхом. Били одиночными, прицельно.

– Не вставай, – приказала Белка. – Они нас видят.

Их поврежденное суденышко отяжелело и сбавило ход, но все равно двигалось шустро – Мэйн-Бридж навис над ними, закрыв низкое беззвездное небо. Борт с неприятным шуршанием проехался по осклизлому бетону опоры и плот снова развернуло.

Книжник попытался привстать, но тут же упал опять, на этот раз лицом вниз. Он заворочался, хлебнув воды, неуклюже перевернулся, путаясь в оружейных ремнях.

Мгновение – и они прошли мост, самое узкое место реки. Дальше русло расширялось, скорость струи падала, вода то и дело натыкалась на скрытые под поверхностью препятствия и вскипала бурунами.

Едва они вышли из-под моста, как по ним снова открыли огонь в несколько стволов.

Загрохотал автомат Белки – пламя, рвущееся из дульного среза, осветило ее лицо: в глаза Тиму бросились сжатый в нитку рот и прищуренный глаз над металлом приклада.

Белка палила по мелькающим наверху огонькам, а сверху палили по ним, если судить по тому, что в плот не попала ни одна пуля, то стреляли наудачу.

От выстрелов Тим оглох, поэтому команду Белки услышал не сразу, а когда услышал, то принялся грести, направляя плот к левому берегу. Река в этом месте начала поворачивать, забирая правее, у левого берега поток ускорился – Книжник работал веслом изо всех сил, но причалить не мог. Тень, в которую они вошли была густой и темной, как смола, зарево на востоке делало здешнюю тьму еще непроницаемей. Тим не видел, куда править, Белка перестала отстреливаться и вместе с Тимом гребла наугад – промазать мимо берега было невозможно, но и выбрать место для причаливания тоже.

Они зацепили порванным днищем за какое-то препятствие, заскребли по острым камням – Белка сиганула за борт, ухнула в воду по горло, но тут же нащупала ногами дно, и потащила плот к берегу, кряхтя от натуги.

Тим выпустил из рук весло, и приготовился было прыгать вслед за ней, как Белка, захрипев, выпустила леер, за который держалась, и странно запрокинув голову, попыталась снять что-то с шеи. В руке ее сверкнул нож, но и руку странно рвануло вбок и назад. Белка погрузилась в воду с головой, и тут же неведомая сила вытащила ее на поверхность…

Плот снова крутнуло.

Книжник потерял равновесие, упал и тут же на борт упала черная тонкая петля, упала – и тут же соскользнула с баллона.

– Белка, – заорал он, что было сил. – Белка!

Еще одна петля, брошенная умелой рукой, вырвала из его рук весло.

Он еще успел увидеть, как кто-то невидимый волочит герлу к берегу, а она упирается, пытаясь единственной свободной рукой разжать душащую ее петлю, но плот продолжало уносить прочь и через несколько секунд все исчезло во тьме.

Книжник стал на колени, его била дрожь, мокрая одежда облепила тело и порыв ветра, налетевший с юга, пронизал его до самых костей. Вокруг клубился туман, пахло рекой, гарью и влажным бетоном.