Ян Валетов - Лучший возраст для смерти

Обмен фигурами

– Ну и?.. – спросил Сиплый из-под капюшона.

Эта его непонятная привычка постоянно закрывать лицо страшно нервировала окружающих и достала даже самого Косолапого, но шаман Тауна не считал нужным менять привычки. Он скрывался за плотной серой тканью и зимой, и летом, открывая выбритую голову только на жертвоприношениях. И тогда все племя видело его безбровую физиономию, гладкие розовые щеки, лишенные даже пушка, как у тинов, и горящие недобрым темным огнем глаза в обрамлении красных припухших век без единой ресницы. У шамана Тауна, согласно обычаю, не должно было быть волос. Вообще.

– Нашли ее?

Сиплого недаром называли Сиплым, голос его напоминал скрип несмазанных дверных петель, но с вариациями по тону.

Косолапый разочарованно покачал головой.

– Пока – нет. Но найдут. Айша привела с собой Грызуна. Он лучший из следопытов.

– Лучше, чем наши?

– Забери его Беспощадный… Да, он лучше. Он видит следы даже в воздухе. Я дал приказ смотрецам помогать ему.

Сиплый засмеялся неприятным визгливым смехом.

– А как же! Найдут… Только не для тебя.

Он порылся в глубокой фарфоровой миске кончиком ножа и, выудив из густой подливы кусок мяса, бросил его в капюшон и там что-то зачавкало, перемалывая лакомство.

– Красиво живешь, Косолапый, – просипел он, облизываясь. – Высоко, спокойно, сытно… Но – зря.

– Ты, вроде, тоже не голодаешь, – огрызнулся Косолапый, усаживаясь напротив шамана. – Кончай меня дроч. ть, найдут эту парковую, никуда не денется. Парковые тупые, не привыкли к большим городам…

– Эта привыкла… – возразил Сиплый.

– Моя проблема, – зло рявкнул Косолапый. – Я тебе сказал, кончай меня дроч. ть! Каждый чел в племени знает, что полагается за ее поимку. Они землю роют!

– Пусть берут живьем, – напомнил шаман. – Мертвая она не нужна.

Он прожевал мясо и негромко рыгнул.

– А если ее не найдут, то мы повесим Червяка на Жертвенной Башне. Прямо на доске Беспощадного. За ногу.

Он едва слышно зачмокал губами, словно высасывал мед из сот.

– И она сама придет, – добавил он.

– А если нет? – спросил Косолапый, поглаживая обрубок уха. – Я бы на ее месте не пришел.

– Тогда мы снимем его, отрубим пальцы и повесим на место. Она услышит его плач и пожалеет. Он будет орать и стонать, а мы – рубить его частями… и она захочет это прекратить. Ты не понимаешь. Ты – вэрриор. Она – герла.

– Герла… у нее даже бэбиков не было!

– Зато у нее есть сердце! – возразил Сиплый. – А у тебя нет. Она придет.

Он снова поковырялся ножом в казане.

– Хорошо ты живешь, Косолапый. Сытно, – повторил он.

Кусок мяса медленно перекочевал в рот шамана, в капюшоне снова зачавкало.

– В Тауне полно дичи, в домах не переводятся ништяки, герлы брюхаты, вэрриоры отважны и преданы… Ты же помнишь, кто дал тебе все это?

В словах шамана звучала угроза.

Косолапый перестал мять остатки уха и внимательно посмотрел на Сиплого.

– Беспощадный, – сказал он несмело.

– Кому ты обязан всем, что имеешь?

– Беспощадному.

– Ты же не хочешь, чтобы он разгневался?

– Конечно же не хочу, – фыркнул вождь. – Не тяни, Сиплый, и не пугай! Куда ты клонишь?

– Лекарство, которое все разыскивают, убьет Беспощадного, – просипел шаман и длинной струей сплюнул в сторону. – И челы станут взрослыми, и герлы, и киды, и даже бэбики когда-нибудь станут взрослыми людьми… И мы с тобой станем обычными челами, как все хантеры или вэрриоры, если нас не убьют до того. Зачем нам лекарство, Косолапый? Если Беспощадный умрет, мы станем как все! Ты не сможешь править, мои жертвы будут никому не нужны! Мы будем сами добывать себе пищу. Зачем нам другая жизнь, Косолапый? Тебе плохо в этой?

– Я думаю… – протянул тот.

Шаман внезапно отбросил капюшон, и Косолапый, давно привыкший к его внешности, едва не блеванул от вида бородавчатого розового шара, украшенного круглыми воспаленными глазами, показавшегося на свет – так это было неожиданно. Сиплый захлопал красными веками и показал мелкие подгнившие зубки – еще чуть-чуть и клацнул бы ими, как вольфодог, но на самом деле это было улыбкой. Во всяком случае, Сиплый так полагал.

– А ты не думай… Хочешь быть обычным челом, чиф?

Косолапый покачал головой.

– Не хочу.

– Тогда найди лекарство – и предай его огню, – тихонько просвистел горлом шаман. – Взорви, растопчи, утопи. Уничтожь без следа! Оно не должно попасть к людям. Этот мир принадлежит Беспощадному – и пусть все так и остается.

Пальцы шамана сложились в триангл – жизнь, старение и смерть, и он приложил знак ко лбу.

– Найди эту рыжую тварь, – голос шамана скреб по нервам, как металл по стеклу. – Найди ее и сломай. Мы должны достать лекарство первыми и сделать все, как хочет Беспощадный. Сломай ее или отдай мне – я ее сломаю.

– Прости меня, жрица! – Грызун опустил голову в знак признания вины и покорности. – Я не смог ее поймать. Я видел ее следы в Башне, шел по пятам, но эта сука оказалась умнее, чем я думал… Прости меня, жрица.

Айша смотрела на коленопреклоненного следопыта и морщила носик. Вообще-то для порядка и устрашения надо было кого-нибудь казнить. Не Грызуна, а кого-нибудь попроще, не такого ценного. Можно без церемоний и ритуалов, просто зарезать. Но это не ее территория. Будучи в гостях, не стоит терять людей, кто знает, что взбредет в голову Косолапому?

– И куда она делась?

Грызун склонил голову еще ниже, демонстрируя безмерное почтение и макушку с запекшейся глубокой царапиной – следом от пули.

– Она спустилась по внешней стене Башни.

– Незаметно? – подняла бровь Айша.

– Растения не давали ее рассмотреть, жрица.

– Он прав, – раздался голос у нее за спиной. – Я столкнулся с ней внизу, рядом с Башней.

Айша резко развернулась ко входу в комнату. У самой двери, облокотившись о притолоку, стоял Бегун.

– Кто разрешил тебе войти?! – прорычала она в гневе.

Додо мгновенно возник рядом, обдав жрицу тяжелым мускусным запахом. Его пистолет смотрел Бегуну в живот.

– Комон! – поморщился Бегун. – Мы все в одном положении – на территории Косолапого. Это он может на меня орать, а ты – не он. Ты мне не хозяйка, здесь – мы равные. Так что слушай сюда, Айша! Я видел Белку. Она жива и здорова. И зла, как сам Беспощадный!

– Ранена? – с надеждой спросил Грызун.

Бегун покачал головой.

– Не заметил. Чуть хромала, но это не помешало ей быстро слинять.

– Ты стрелял? – нахмурилась Айша. – Ты хоть попытался ее завалить?

– Чтобы она меня на части порвала? Да она держала меня под прицелом обреза!

– И почему не выстрелила? – поинтересовалась жрица.

Бегун пожал плечами.

– Не знаю. Могла, но не пальнула. Кто ее, суку, разберет? Может, не хотела поднимать шум? Может, оставила меня на закуску? Но точно не из жалости.