Роман Злотников - Нечистая кровь

— То есть у нас нет никакой возможности пойти в атаку первыми?

— С помощью магии — нет, мой принц. Даже если единым магическим усилием удастся укрепить лед на какое-то время, то совершенно невозможно будет удерживать его в таком состоянии на протяжении всей битвы.

— На протяжении всей битвы, — машинально повторил Брайс и вдруг застыл.

Кто-то что-то сказал, другой голос ему ответил. Между командирами завязался оживленный разговор, предлагались различные варианты действий. Но Брайс не слышал их голосов. Он сосредоточенно ловил за хвост тень идеи, скользнувшей в его мозгу. И наконец поймал. Притянул ближе. Внимательно рассмотрел. Прикинул плюсы и минусы, взвесил риски, примирился с жертвами. И поднял ладонь, призывая своих людей к тишине.

— Милорды!

Все замолчали.

— Лорд Иссилдор сказал, что лед можно укрепить, но невозможно удерживать долго. Так, милорд?

— Да, мой принц, но я не вижу смысла…

— Нам и не нужно будет его удерживать, — сказал Брайс.

И объяснил им, что собирается сделать.

На закате того же дня в лагере было неспокойно. Солдаты нервничали — они не привыкли воевать зимой, мерзли, несмотря на то что Брайс приказал не жалеть дров, злились, что нельзя выпить и хоть так согреться ( Тьма побрала бы этот Пост! ), с опаской поглядывали на озеро, которое теперь, когда сгустились сумерки, потемнело и холодно поблескивало в полумраке. Когда солнце село, льдистая гладь в блеклом сиянии звезд стала похожа на могильную плиту. А на другой стороне, так далеко и в то же время слишком близко, зловеще мерцали огни орочьего лагеря.

— Чего мы тут сидим? Чего ждем? Они найдут способ перебраться сюда ночью и сожрут нас всех…

Такие ходили в лагере разговоры. Брайс сам их слышал. Он уже несколько вечеров подряд бродил по лагерю, закутавшись в плащ, и слушал, о чем говорят его люди. Они еще не знали его в лицо, так что он пользовался этим, пока мог.

Но тем вечером в лицо его узнали все. Как только село солнце, Брайс велел объявить общий сбор, но тихо, не трубя — так, чтобы орки не заметили подозрительного движения и суеты. Когда три тысячи человек, которых он привел в это место, собрались кругом возле его палатки, Брайс вышел к ним.

— Я не могу усилить магией свой голос, чтобы орки нас не услышали, — сказал он. — Поэтому тем, кто стоит сейчас ближе ко мне, придется передавать мои слова стоящим сзади. Вы все знаете, кто я?

По толпе солдат прошел ропот: как Брайс и просил, передние передавали его слова задним. Его порадовала слаженность и беспрекословность их действий: это было хорошим началом.

— Я принц Брайс из Митрила, брат короля и ваш маршал. Там, по ту сторону озера Мортаг, стоят четыре тысячи орков. Их больше, чем нас, и мы находимся в невыгодной позиции, а с учетом местности не можем навязать оркам удобное для нас место боя. Поэтому биться мы будем здесь.

— Когда?, — крикнул кто-то из темноты. — Когда мы наконец будем с ними биться?

— Скоро, — ответил Брайс. — Но мало дать бой, нужно победить. Для этого мы, а не они должны выбрать место и время. И я знаю, как это сделать. Я могу обещать вам победу.

Он не повышал голос, но его речь разносилась на весь лагерь, ровно, далеко, лишь слабыми отзвуками долетая до середины озера. В этот миг у самой кромки воды кто-то громко запел пьяным, осоловевшим голосом. Брайс удовлетворенно кивнул: его приказ исполнили. Если хоть слово долетит над водой до чутких ушей орочьих шаманов, то этот пьяный ор его надежно заглушит.

— Чтобы победа стала возможной, некоторые из вас погибнут, — сказал Брайс. — Только Светлые боги знают, кто именно это будет. Но одного человека нам придется выбрать сейчас. Того, кто не переживет победы, но именно его жертва сделает победу возможной.

— Девка эльфа полюбила-а! А потом влюбилась в гнома-а!, — истошно неслось с берега озера.

— Один из вас должен будет проникнуть в лагерь орков под видом разведчика и позволить себя схватить. Его будут пытать. Он умрет, вероятно, в муках. Орки растерзают и сожрут его тело. Но то, что он им скажет во время пытки, поможет нам победить.

— А потом влюбилась в тролля-я! И попрыгала на орке-е!

Лагерь молчал. Брайс тоже взял паузу. Некоторое время над лагерем разносилась лишь похабная песня, и каждый, слушая о похождениях разудалой девки, думал о том, не ему ли предназначена страшная участь, которую только что так спокойно и подробно живописал молодой маршал.

— Тот, кто принесет эту жертву, будет вознагражден, — продолжал Брайс. — Если он знатен, его наследник получит титул, на ступень превышающий самый высокий титул его рода. Если он простолюдин, то всем его родичам будет пожаловано дворянство. И в любом случае его семья получит щедрое вознаграждение, которое бедного сделает богатым, а богатого озолотит вдвое против нынешнего.

Лагерь молчал. Брайс ощутил — в первый раз, — как у него засосало под ложечкой. Он стоял так близко к этим молчащим людям, так ясно видел их глаза, блестящие в полумраке и огнях костров. Так ясно, что мог прочитать их мысли.

— Если никто не вызовется, нам придется отказаться от этого плана. Посылать на верную смерть насильно я никого не стану. Ни в эту ночь, ни в любую другую, пока ношу звание королевского маршала. Даю вам в этом слово принца Митрила.

Пьяный певец над озером взял ужасающе фальшивую ноту, надорвал глотку и смолк. Никто так и не узнал, чем закончились опасные любовные приключения воспетой девицы. «Жаль, — подумалось Брайсу, сколь ни нелепой казалась сейчас эта мысль. — Занятная песенка».

— Я буду ждать в своем шатре, — сказал он и ушел от них.

…Крики были чудовищны. Они раскатывались по долине вокруг озера, подобно грому, отзывались в горах беспощадным эхом, проникали в нутро каждому, кто их слышал. Люди падали на колени, молились, закрывали лица руками. Каждый мог оказаться на месте этого человека. Каждый в глубине души стыдился, что не ему хватило на это отваги.

— Его звали Гейбл из Тарина, — сказал Брайс, глядя на холодное мерцание звезд в отражении льда. — Я сделаю так, что это имя запомнят.

— Что он выбрал?, — спросил лорд Пейванс. Он первым поддержал идею Брайса, первым поверил, что это может сработать. Первым поверил В НЕГО. Это Брайс собирался запомнить тоже.

— Дворянство. Всем им нужно дворянство. Порой я думаю, не слишком ли мы большое придаем этому значение.

— Чему именно, мой принц?

— Всему этому. Знатности. Происхождению. Способностям к магии. Чистоте крови…

Еще один вопль, самый страшный, рвущий душу в клочки, оборвался на излете. Эхо звучало еще несколько мгновений, словно воздавая последние почести мученику из Тарина. Потом все стихло.

— Да примут его Светлые боги в свои чертоги, — сказал Брайс, и лорд Пейванс повторил за ним те же слова. Брайс смотрел, как Пейванс делает охранный знак, и заметил, что на его лбу блестят бисеринки пота, несмотря на то что стоял мороз и пар вырывался изо рта при дыхании.