Роман Злотников - Нечистая кровь

— Когда начинаем?, — спросил Пейванс, и Брайс ответил:

— Сейчас. Очень тихо. Никаких огней. Людей выпускать по одному с интервалом в две минуты.

— Да, мой принц.

— Все получится, — сказал Брайс, хотя лорд Пейванс не нуждался в ободрении. Вовсе не Пейванс здесь в нем нуждался. — У нас все получится.

«Иначе я буду знать, что погубил хорошего смелого человека ни за что», — подумал он и, повернувшись к шатрам, отрывисто махнул рукой.

Они досконально обсудили каждый шаг, и Брайсу достались в наследство от отца отлично вышколенные командиры, исполнительность которых сейчас оказалась на руку. Когда подготовка, занявшая два часа и прошедшая совершенно бесшумно, завершилась, пришел черед магов. Брайс был самым сильным среди них, за исключением лорда Иссилдора, и поначалу настаивал, чтобы именно ему позволили стать связующим звеном. При плетении настолько мощного заклинания, когда множество аур срастаются в одну, подпитывая друг друга и аккумулируя удар непостижимой силы, необходим стержень, на который эта сила будет опираться и, отталкиваясь от которого, разойдется кругами, сотрясая мироздание. В Брайсе было достаточно маны и мастерства, чтобы выступить таким стержнем, но лорд Иссилдор наотрез отказался. Он даже заявил, что в таком случае умывает руки и пусть обходятся без него — что было, конечно, исключено, ведь именно он руководил боевыми магами и направлял их силу в нужное русло.

— Вы нужны Митрилу живым, мой принц, и в здравом уме, — сказал Верховный маг с плохо скрываемым раздражением, когда Брайс принялся с ним спорить. — Понимаю, вы впервые на войне и вам не терпится показать свою удаль. Но если мы вернем в Эрдамар вместо вас истекающего слюнями недоумка с выжженным мозгом, это слишком уж обрадует вашего брата.

Брайс проглотил этот выпад и двойной смысл, читавшийся слишком явно. Иссилдор открыто принял сторону младшего принца с самого первого дня, с того злосчастного заседания в Совете. И хотя с той поры братья вроде бы примирились друг с другом, это вовсе не исключало будущей борьбы между ними. Брайс молчаливо принял обещание верности, скользнувшее в резких словах Иссилдора, и незаметно сжал плечо старого мага, показывая, что все понял.

Так и вышло, что, когда час настал, Брайс стоял не во главе армии людей и не в ее авангарде. Он был лишь одним из восьми магов, ставших полукругом у кромки заледенелой воды и соединивших руки в живую цепь. Лорд Иссилдор замкнул эту цепь. Брайс отринул телесное и увидел их, восьмерых. Все они светились ярким, мощным светом, но два огонька выделялись среди прочих: аура Верховного мага и его, Брайса. «Он правда сильнее меня, — огорчился Брайс. — И намного. Он прав, я бы не вынес этого». Но он не позволил себе впасть в самоуничижение в такой момент. Тем более что у него имелась собственная задача.

Он единственный из восьми магов, замкнувших магическое кольцо и постепенно копивших внутри сгусток нарастающей силы, не закрыл глаза. Смотрел вперед, на узкий скальный уступ высоко над озером, и ждал сигнала.

Прошли часы, прежде чем он наконец дождался. Небо над горой начало сереть, и Брайс уже стал опасаться, что уловка не сработала. Что Гейбл из Тарина, чьи родичи отныне будут зваться лордами из Тарина, погиб напрасно.

Но вот на скальном уступе дважды мелькнул огонек, и Брайс, коротко выдохнув, закрыл глаза.

«Идут, — мысленно сказал он своим братьям-магам, с которыми за эти часы успел прочно слиться в одно целое. — Они идут. Начинаем».

Ибо именно за этим Гейбла из Тарина отправили к оркам под видом неудачливого разведчика. Чтобы орки схватили его, пытали и выведали планы людей. А планы людей были отчаянными: с помощью магов укрепить лед в озере достаточно, чтобы он мог выдержать вес латников. Маги займутся этим нынешней ночью, а перед самым рассветом люди нанесут удар по спящему лагерю орков.

Если орки не обратят хитрость людей против них самих и не пересекут озеро первыми.

Брайс окончательно нырнул в магию, в бесплотное существование аур, импульсов, переливчатого света и мерцающих теней. Он не любил командное колдовство, оно делало его слишком уязвимым, заставляло открывать себя остальным. Но, как и любого, кто владеет магией, во время обучения его натаскивали на это. И Брайс, подчинив себя, слился с ними — теперь все восемь магов стали единым бесплотным существом, с восемью парами рук и ног, восемью парами глаз и ушей, восемью сердцами, в унисон с биением которых пульсировали их ауры. А Иссилдор был мозгом этого существа. Брайс увидел, как разгорается его аура, усиливая пульсацию, направляя огромный сгусток скопившейся общей маны на твердый лед, сковавший озеро от берега до берега. Брайс метнулся в этот лед, слился с ним и понял, что кромка тверда только у берегов — десяток шагов от берега, и лед проломится под орками. Они сразу поймут, что лед еще слишком тонок, и вернутся назад.

«У берегов, — послал он мысленный приказ, и восемь огней дрогнули, обращаясь к нему. — Скрепляем у берегов!»

Они ударили. Это был самый мягкий, самый осторожный из всех ударов — словно ошипованной дубиной приложили об груду пуховых перин. Недостаточно колдовать, нужно сделать это так, чтобы орки этого не заметили, а их шаманы не почуяли. На несколько мгновений Брайс стал льдом: он чувствовал, как растет, крепнет, утолщается снаружи и внутри, а потом вздрогнул всем своим существом, когда на его плоть грубо ступила нога в кожаном сапоге… это человеческая кожа, понял Брайс. По мне идут в сапогах из человечьей кожи.

И он знал, кто это идет.

По озеру Мортаг прокатилась дрожь. Слабая, чуть заметная: никто не уловил ее, кроме восьми магов, каждый из которых сейчас сам стал льдом. Миг — и дрожь усилилась. То вторая пара громадных ног ступила на лед, а за ней третья, пятая, десятая… Орки шли — тихо, осторожно, тщательно проверяя перед собой лед.

«Крепче!», — приказал Брайс.

Маги удвоили силы. Аура Иссилдора запульсировала ярче, внезапно померкла, почти совсем погаснув — и тут же разгорелась снова. Лагерь людей стоял темный и тихий, погруженный в сон; восемь маленьких фигурок на берегу полностью терялись в непроглядной ночной тьме, и никто не видел их света и того, как они ткали лед. Крепче и крепче, глубже и глубже, тверже и тверже. Топот орочьих ног стал уверенней. «Еще ближе, — думал Брайс, — подойдите ближе…» Он не удержался, открыл глаза — и увидел их: темную пелену, наползающую на Митрил с запада. «Кто вы? Что здесь ищете? Зачем пришли?», — спросил он, но они не ответили, они просто шли, надвигаясь, по крепнущему льду, и грохот их шагов уже невозможно было скрыть.

«Сейчас, мой принц, — сказал Иссилдор. — Пора…»

— НЕТ!

Он выкрикнул это вслух — и испугался, так испугался, что чуть не вылетел из магической сети, чем уничтожил бы все на корню. Это было ужасное мгновение, худшее в жизни Брайса, но он смог справиться с собой и вернулся в сеть за миг до того, как она разорвалась.