Виктор Глебов - Алеф [СИ]

— Прощай, — говорит Голем, отворачиваясь.

Я удивлён, но мне, похоже, пока ничего не грозит. Вылезаю из машины, и она сразу трогается с места. Гляжу вслед удаляющемуся «Доджу», но он через несколько секунд исчезает в потоке машин. На душе почему-то погано и тоскливо. Осматриваюсь. Места знакомые: я бывал здесь несколько раз.

Проще всего сейчас вызывать такси, чтобы оно отвезло меня домой к Герману, однако параноидальная привычка заметать следы подсказывает воспользоваться метро. Наверное, это бессмысленная предосторожность: кажется, и Конторе, и Голему обо мне и так известно слишком много. С другой стороны, я не в том состоянии, чтобы здраво оценить степень риска, так что лучше перестраховаться.

Выворачиваю куртку наизнанку, чтобы скрыть следы крови. Захожу в общественный туалет и умываюсь. Вода становится розовой, когда я тру лицо и шею.

Более-менее приведя себя в порядок, спускаюсь в подземку и добираюсь до района, где снимает квартиру Герман.

Поднявшись к нему, бросаю одежду в стиральную машину, принимаю ванну и ложусь в постель. Время позднее, и моему настоящему телу нужен отдых. Но вначале придётся кое-что сделать.

Вызываю меню и, миновав снегопад, покидаю Киберград. Снимаю шлем, комбинезон и набираю на терминале номер Стробова. Почти полминуты слушаю гудки, пока, наконец, раздаётся напряжённый голос:

— Да?!

— Марк убит.

— Знаю. Как вы?

— В порядке. Встречался с Големом.

— Что?! — Стробов повышает голос, и это вызывает у меня улыбку. — Как?!

— Сейчас расскажу, — обещаю я и в течение четверти часа излагаю события этого вечера.

— Как вы думаете, почему ренегат захотел с вами встретиться? — спрашивает полковник после того, как я умолкаю.

— Похоже, он намеревался уговорить меня отказаться от создания «Алефа». Намекал, что это противоречит конвенции о равных правах искусственных разумов и людей.

Стробов презрительно фыркает.

— Ублюдок! — произносит он сквозь зубы.

— Кстати, Голем утверждает, что я единственный хакер, занимающийся разработкой «Алефа», — лукавлю я. — Как это понимать?

— Откуда ему знать? — отвечает Стробов с небольшой заминкой. — Просто вы единственный, кого он смог вычислить.

— Как и вы, да? Вы ведь больше никого не нашли?

— Я не могу открывать информацию подобного рода, — уклончиво отвечает полковник, но мне всё уже ясно.

Гермес наследил в охранной системе последней корпорации, где побывал, и Контора вышла на меня. Другие хакеры в то время или отдыхали после операций, или действовали аккуратней, или не замахивались на такие дела, как я, и потому меньше рисковали. Словом, безопасникам не удалось засечь никого из них. Голем же, очевидно, действительно хорошо умеет взламывать файлохранилища, если заранее узнал о готовящемся проекте «Алеф» и вышел на меня практически одновременно с Конторой. Он верно рассудил, что безопасники будут вынуждены нанять единственного наследившего хакера, и принялся разрабатывать Гермеса. Пока не добрался до Кармина.

— Заканчивайте работу над «Алефом», — сухо говорит Стробов. — Сроки подходят к концу. Голем проявляет активность и подбирается сразу к нескольким военным и промышленным объектам стратегического значения. Кроме того, сеть его сообщников растёт. Нужно торопиться.

— Делаю, что могу, — отвечаю я.

— Спасибо, что позвонили, — говорит полковник.

— Всегда пожалуйста.

Отключившись, иду в ванную. Сегодня нужно хорошенько отдохнуть: вечер выдался волнительный.

После душа готовлю ужин — поджаренную грудинку с луком, кабачки, чёрный кофе. Позволяю себе пару рюмок коньяка и ложусь спать в надежде, что ночь пройдёт без сновидений: не хватало ещё увидеть какой-нибудь кошмар.

Я сижу в кабинете и рассматриваю запечатанного в банку «тритона». Круглая, чуть приплюснутая с одной стороны голова напоминает сморщенный плод, глаза закрыты, крошечный рот плотно сжат. Выражение лица мёртвого младенца кажется слегка удивлённым.

Моим ногам становится зябко. Я не смотрю вниз, но чувствую, как холод ползёт по ступням, доходит до щиколоток и поднимается к коленям. Икры начинает покалывать. Пальцы теряют чувствительность — ими уже невозможно пошевелить.

Я опускаю глаза и вижу, как жёлтая мутная жидкость затапливает комнату. В ней плавают дохлые мухи. Десятки, а может, и сотни насекомых.

Вскакиваю, чтобы выбежать из комнаты, но ноги отказываются слушаться. Я теряю равновесие и падаю в густую маслянистую жидкость. Тело обдаёт холодом. Барахтаюсь, пытаясь подняться. Бесполезно: пальцы соскальзывают со стола, за который я стараюсь ухватиться, чтобы обрести опору.

Всё-таки спустя несколько секунд мне удаётся встать, и я бросаюсь к двери. Ноги разъезжаются. Ползу на четвереньках, чувствуя, как отнимаются руки до локтей. Наваливаюсь на дверную ручку: заперто! Я в ловушке.

Не могу понять, как кому-то удалось осуществить такую мощную хакерскую атаку на тщательно охраняемое здание. Почему молчат защитные системы? Неужели они не видят, что я умираю?!

Едва передвигая конечности, подбираюсь к столу, но уже ясно, что до интеркома мне не дотянуться. Кричать бесполезно: стены звуконепроницаемы. Жёлтая муть колышется вокруг меня, она дошла до живота, и холод вот-вот захватит меня целиком. Я не могу ничего предпринять для собственного спасения. Руки, которых я не чувствую, подгибаются, и моя голова окунается в жёлтую жидкость. Кожа и лицевые мышцы мгновенно леденеют, трескаются и начинают отваливаться от черепа.

В этот момент я просыпаюсь. В своей квартире с трещиной, идущей по потолку. Кошмар закончился, но мне кажется, будто я по-прежнему охвачен холодом.

Слышу, как в оконное стекло с жужжанием бьётся муха. Господи, неужели эти твари даже ночью не спят?!

Крысы, которых купила Мила, живут у меня в спальне. Я назвал их Гектор и Минерва. Не знаю, почему, но эти имена показались мне подходящими.

Иногда я выпускаю их погулять, но ненадолго, потому что они сразу же принимаются грызть мебель и вообще всё, что попадается на пути. Забавно наблюдать, как они копошатся по углам, нюхают воздух и совокупляются. Быстрые механические движения — но сколько естественности.

Крысы при мне почти никогда не волнуются. Только когда я выхожу из комнаты, они начинают носиться по клетке, стуча короткими крепкими когтями, бросаться на решётку и грызть прутья. Лишь однажды они взбесились в моём присутствии: во время вчерашней грозы.