Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

Совершенно точно это было безумно унизительно.

Я не сомневался, что натаниэлевский класс, а может быть, и мой тоже, получили отличный повод поиздеваться.

Но самым отвратительным было то, что мы оба знали, что, в принципе, теперь была моя очередь смеяться.

Я мог бы с легкостью сказать ему, что не собираюсь не то что готовиться с ним к экзаменам, а вообще разговаривать, сказать, что мне абсолютно все равно, в какие ужасные условия поставило Натаниэля жестокое общество и что он собирается с этим делать.

Ведь я не был обязан жалеть его.

– Зачем ты так поступаешь? – невероятно серьезным тоном произнес я.

– Как именно?

– Зачем ты выбираешь меня?

Натаниэль немного грустно опустил глаза, перестав притворяться, что ему легко дается этот разговор или что он не понимает, о чем я говорю.

Он все отлично понимал.

– Ты не обязан быть мне другом, даже если раньше мы… – Я хотел сказать «что-то значили друг для друга», но промолчал, не зная, насколько сам верю в эти слова. – В любом случае тебе не стоит ломать свой мир из-за меня.

На лице Натаниэля мелькнуло что-то вроде едва уловимой улыбки, показавшейся мне снисходительной.

– И не смей дружить со мной из жалости, – холодно отрезал я. – Это отвратительно.

Он немного растерялся, кажется, собираясь одновременно поспорить и согласиться, но почему-то вместо этого вдруг спросил:

– А как бы на моем месте поступил ты?

– Я всегда нейтрален.

– То есть, по-твоему, я не должен ничего делать? – перефразировав мои слова в вопрос, уточнил Натаниэль.

Он задал его с такой интонацией, как будто только мне был известен правильный ответ.

Саркастически усмехнувшись, я чуть было не произнес самым ироничным тоном, на какой только был способен: «Да, именно так, тебе ведь было не трудно стоять и ничего не делать, правда?» Но Фаллен осуждающе посмотрел на меня, и я, прикусив язык, на мгновение сделал вид, что не собираюсь отвечать на вопрос Натаниэля, а потом, повинуясь внезапному порыву, задал ему свой, не менее провокационный:

– Скажи, а почему ты писал мне? Почему присылал свои… – я запнулся, не сумев сразу подобрать подходящее слово, – …книги? Я ведь не отвечал, и ты должен был давно разочароваться.

– Не знаю. – Натаниэль посмотрел сначала на небо, а потом на меня. – Вроде жизнь нас учит отвечать на все взаимностью: если кому-то все равно, то стоит сделать вид или поверить в то, что сам чувствуешь то же самое. Но, знаешь, ведь молчание – это не всегда равнодушие. Я подумал, что если бы ты по-настоящему не хотел бы со мной говорить, то, без сомнения нашел бы способ не получать от меня сообщения. Но ты ведь почему-то не сделал этого.

Я усмехнулся.

– Знаешь, я благодарен тебе. – Он вздохнул. – В миллион раз лучше получить честное молчание, чем быть лишним, но даже не знать об этом. И еще… я ни за что не хотел бы оказаться на твоем месте. Ужасно чувствовать себя ненужным, но еще хуже по какой-то причине заставлять кого-то чувствовать себя брошенным. Но я твой друг. Это мой выбор. Ты же не можешь запретить мне дружить с тобой?

Пожав плечами, я ответил удивительно равнодушно:

– Да, не могу. Но смотри не пожалей об этом.

Мы вошли в мою комнату в тишине, словно нарочно проверяя, кто дольше сможет молчать. Это было чем-то похоже на игру в гляделки, только по нашим правилам проигрывал тот, кто первым нарушил бы молчание.

К счастью, мне совершенно не хотелось говорить.

Облокотившись на подоконник, я сделал вид, что с интересом смотрю на происходящее снаружи. На самом деле я внимательно наблюдал за немного смутившимся Натаниэлем.

Он сделал забавное лицо, стоя в некоторой растерянности и не зная, как ему поступить: привлекать ли мое внимание или лучше оставить все как есть.

Я подумал, что ему стоило бы оглядеться по сторонам, пользуясь представившейся возможностью рассмотреть мою комнату, и Натаниэль, словно прочитав мои мысли, действительно покрутил головой по сторонам, а потом вдруг радостно засиял и, сделав шаг к полке с книгами, аккуратно провел кончиками тонких пальцев по немного пыльным корешкам.

Почему-то мне не было неприятно от этих прикосновений к самым драгоценным предметам из всех, которые у меня когда-либо были. Я лишь замер, ожидая, что он скажет или сделает дальше.

– Невероятно! – негромко произнес Натаниэль. – Они все твои?

Я окончательно развернулся к нему, жалея, что не существует жеста, благодаря которому можно было бы кивнуть и отрицательно покачать головой одновременно:

– Не совсем, многие мне достались от мамы. Но остальные – да, мои.

– Знаешь, это лучшая коллекция, которую я видел. Книги по биологии и медицине. Они прекрасны, правда.

Заглянув в сияющие глаза Натаниэля, я передумал спрашивать, много ли он видел за свою жизнь подобных коллекций.

– И что, ты все их прочитал?

– Ну да. – Я пожал плечами, не понимая причин недоверия, на секунду мелькнувшего на лице Натаниэля. – Некоторые даже несколько раз.

– Значит, ты хочешь быть врачом… как я?

– Ты же писатель. Неужели хочешь стать врачом? – искренне удивился я.

Честно говоря, я был уверен, что Натаниэль радостно кивнет мне, и он действительно ответил утвердительно, но с какой-то едва уловимой грустью.

Нет, печали не было ни в его интонации, ни в выражении лица или жестах, просто он перестал сиять своим ярким, по-детски радостным светом, отчего мне вдруг стало холодно, и я произнес, невольно пытаясь его утешить:

– Думаю, моя мама хотела пойти учиться в медицинский. Она много готовилась, и я даже помню, какие именно книги из тех, что у меня есть, она перечитывала чаще всего. – Я улыбнулся, вспоминая, как сидел за столом напротив мамы и много часов рисовал палочки и черточки на идеально белой бумаге. – Но потом она окончательно вернулась к музыке.

– Вернулась?

– Да. Мама познакомилась с отцом в музыкальном училище. Они были в одной группе. Наверно, даже за одной партой сидели. – Не зная, что еще стоит сказать, я замолчал и посмотрел на Натаниэля, словно за что-то извиняясь.

– А ты не хочешь учиться музыке? – с интересом задал он вполне логичный вопрос.

– Нет. Ни за что. Не выношу фальшивую музыку.

Натаниэль немного поежился от моего ледяного ответа, но всего через мгновение спросил мирно, видимо, считая, что выбрал более нейтральную тему для разговора:

– А какие экзамены ты сдаешь?

– Никакие.

Он посмотрел на меня скептически:

– Тебе ведь все равно, да? Тогда я хочу, чтобы ты сдавал такие же экзамены, как я.

Хочет он. Это было настолько забавно, что я невольно кивнул.

– У нас мало времени, – с какой-то особой интонацией произнес Натаниэль, словно собирался не экзамены сдавать, а минимум умереть до наступления выпускного.