Ник Харкуэй - Мир, который сгинул

Одеяло крепко пахнет чесночной колбасой. Это наводит на мысль, что прежде на нем лежал кто-то из солдат Вазиля. Чесночная колбаса осталась только у французов. Их солдатские пайки наполовину состояли из нее – странной, вяленной на ветру, сушенной на морозе, обогащенной витаминами, пастеризованной колбасы со столетним сроком годности. При желании ее можно использовать как спасательный жилет, лыжи, растопку (из оболочки выходит отличный фитиль), можно до смерти забить ею врага или строить из нее укрепления. Я даже слышал, что, если в правильных пропорциях соединить ее с уксусом и известными продуктами человеческой жизнедеятельности, выйдет неплохая взрывчатка. Весьма находчиво, хоть и омерзительно. Вот только что будет с солдатами Вазиля, если они случайно глотнут уксуса? Разлетятся на куски, как фейерверк? Быть может, они носят с собой специальную приправу, нейтрализующую действие остальных веществ? Я решаю никогда об этом не спрашивать. В общем, такой колбасе ничего не будет, даже если пропустить ее через отжимную машину. Сварите и ешьте одной рукой, а второй можно выразительно жестикулировать или крепко держать винтовку, чем, по всей видимости, и занимался человек, лежавший на этом одеяле.

Через невероятно мощный оптический прицел моей винтовки видно, как Гонзо едет впереди в наспех сляпанном вездеходе. Подобно «Трубоукладчику-90» (только много, много, много меньше), машина Гонзо – развалюха непростая. Это газонокосилка с двигателем от электромобиля для развоза молока. У такого двигателя просто невероятный крутящий момент. Молоко – эмульсия молочного жира в воде, кубический метр воды весит ровно тонну; молоковоз в состоянии выдержать тяжеленный груз, который убьет подвеску обычного автомобиля и размажет ходовую по дороге. Снимите с него это бремя (а заодно чудовищно тяжелую платформу, которая нужна для стабильности), и скромный молоковоз превратится в ракету на батарейках с огромным запасом нерастраченных сил. Вездеход Гонзо не взлетает лишь потому, что кто-то пожалел времени и не приделал ему крылья. При необходимости он может тащить за собой хоть танк.

«Трубоукладчик-90» кладет Трубу. В Трубе содержится волшебный туман, от которого исчезает Дрянь. Мы распыляем туман в воздух (называется он ФОКС, инФОрмационно эКСтра-насыщенное вещество), где он смешивается с Дрянью и нейтрализует ее. Труба делает то же самое, но постоянно, то есть мы проводим через весь мир полоску земли, на которой можно спокойно жить. ФОКС содержит огромное количество информационных отбросов, поэтому Дрянь, смешиваясь с ними, превращается не в чудищ, а в пыль и воздух.

Было время, когда мы даже считали Дрянь великим благом: еще бы, открыта субстанция, реагирующая на человеческую мысль! Конец голоду и нищете! Мы пустили к «Трубоукладчику-90» несколько ручейков Дряни, надеясь придать им желаемую форму. Однако Дрянь беспощадно правдива, а правда заключается в том, что наши самые сильные побуждения – далеко не самые похвальные. В результате эксперимента образовалась стайка недоделанных отродий и изувеченных монстров, живых булочек и губительной сахарной ваты. Мы отстреляли их по одной и во избежание повтора залили ручейки ФОКСом.

Важно помнить, что ФОКС не останавливает уже сделанных чудовищ. Поэтому я сижу тут с винтовкой, готовясь пристрелить любую двухголовую тварь, которой приспичит съесть моих друзей. И все же ФОКС не просто полезен – он нам необходим. Кроме того, важно помнить, почему это аэрозоль. По словам Хастера, если слишком большое количество ФОКСа смешать с большим количеством Дряни, получится бум – не грандиозный, но очень приличный. Скорее даже не бум , а БУУУММ-БАДАДА-ТРРРАММ-ммм. Поэтому лучше использовать ФОКС в качестве защитного экрана, а не палить им из пожарного шланга. В тысяче километров отсюда есть кратер размером с футбольное поле – там это обстоятельство выяснилось. У «Трубоукладчика-90» на южной стороне имеется соответствующий шрам – большая черная опалина.

Гонзо широкой дугой забирает вправо, а Джим Хепсоба и Сэмюэль П., наоборот, влево. Я постоянно держу голову Гонзо в объективе прицела, но – поскольку я не хочу застрелить друга даже по ошибке – никогда не навожу перекрестие на его котелок. Я защищаю Гонзо, пока он и остальные защищают «Трубоукладчик-90», а тот без помех строит новый мир. Еще в трех точках восточного фасада «Трубоукладчика-90» (компас ведет себя весьма своевольно, однако солнце по-прежнему встает в той стороне; туда мы и держим путь, единогласно решив называть ее востоком, пока кто-нибудь нас в этом не разубедит) разместились Салли Калпеппер, Томми Лапланд и Энни Бык. Они тоже вооружены и тоже ищут монстров.

За последний месяц на «Трубоукладчик-90» нападали тридцать семь раз. Широкая железная броня, закрывающая сопла, вся покрыта царапинами и вмятинами. В нее стреляли, метали ножи, били ее самодельными мечами, дубинами и палицами. Еще больше удручает, что ее кусали огромные страшные зубы. Северному крылу досталось от гигантских челюстей, явно принадлежащих большой белой акуле, вот только «Трубоукладчик-90» не попадал в воду с тех пор, как был обыкновенной нефтяной платформой, а тогда северное крыло еще не пристроили.

Кстати, крепость называется так не потому, что кладет Трубу. Это совпадение. Сверхсложная конструкция, вокруг которой она построена, представляет собой несколько переоборудованных нефтяных платформ, и первый «Трубоукладчик-90» был одним из них. Его полное название звучало так: «Трубоукладчик Девять Ноль Браво Один Один Униформ», и если предположить, что каждый знак в этой последовательности – цифра от одного до девяти или буква (переданная фонетическим алфавитом, столь популярным среди оружейных фанатиков всего мира), то он мог быть одним из 78 364 164 096 подобных машин. Неизвестно, какой земной корпорации может понадобиться столько серийных номеров. Он есть у каждой модели мобильного телефона или видеопроигрывателя, и большинство номеров предполагает такое количество возможных итераций технологии, что при средней производительности – скажем, от трех до пятидесяти различных моделей в год – у разработчиков останется еще полно свободных серийников, даже когда люди эволюционируют и сольются со своими устройствами в одно целое, а мысль об отдельном телефоне будет казаться нам столь же дикой, как сейчас мысль о ношении в кармане собственных легких.

Словом, у «Трубоукладчика-90» дурацкое название, а с виду он похож на дитя любви бульдозера и торгового центра, которое облили несколькими тысячами тонн йогурта и бросили на месяц в саду. Строителей не заботила эстетическая сторона дела: они хотели создать нечто безотказное и мощное. Они прикрепили к нефтяным платформам огромные, размером с поезд, гусеницы, а в машинном отсеке поместили реакторы с подводных лодок и системы привода с авианосцев. Все это безобразие они синхронизировали посредством нехитрых расчетов, передаточных механизмов от каких-то огромных списанных транспортеров и липкой ленты. В машинном отсеке есть целые залы, где нет ничего, кроме гигантских вращающихся шестеренок. Люди до сих пор ползают по трубопроводам и служебным туннелям, составляя план крепости. Существуют отсеки, о которых никто не знает. В них уместился бы целый город – под городом, который уже кипит жизнью наверху.