Леонид Рудницкий - Лондон: Бегство из ада

Ник поднялся на платформу, нашел укромный уголок, сбросил рюкзак и устроился так, чтобы видеть тоннель, из которого он сейчас вышел. Оттуда долго никого не было. «Конечно, – думал он, – глупо было бы надеяться, что сейчас покажутся убийцы Шустрого. Но что они станут делать дальше? Повернут назад? Там тупик. Делать им здесь нечего. Все станции „Арсенала“, за исключением торговой „Бонд-стрит“, небогатые. Народ там живет законопослушный и на его фоне эта публика сразу станет бросаться в глаза. Долго отсиживаться в боковых тоннелях тоже не получится – припасы закончатся. Подняться наверх по вентиляционным шахтам они не смогут – там наварены решетки в несколько слоев – от мутантов. Правда, есть один тайный ход для сталкеров, но его еще надо знать. Да и не сталеры, бандиты-то. Это здесь они быкуют, а наверху будут, что слепые котята. Сталкерскому ремеслу надо долго учиться и все равно, если у тебя чутья на опасность, никогда не выучишься. Следовательно, у них один путь – вперед».

Мысли Ника переключились на Крюка. Он подумал, что если он плохо представляет, как тот выглядит, то ведь и Крюк не знает, как выглядит Ник. Впрочем, Крюк, наверное, и думать забыл, что существует законный владелец карты, которую он похитил. Спешит, скорее всего, к покупателям и его надо догнать. Отец Нику никогда ничего о Крюке не рассказывал. Впрочем, это и неудивительно – зачем ребенку рассказывать о своих врагах, тем более, если считаешь их погибшими?

Из тоннеля выкатилась груженая тюками ручная дрезина, на которой сидели шесть человек. Это были торговцы. Не останавливаясь, они проехали на «Бонд Стрит», ярмарки которой работали круглосуточно и каждый день. Вряд ли убийцы Шустрого могли ехать среди торговцев.

Немного погодя, оттуда же показалась сгорбленная и хромая старуха, опирающаяся на палку. Она была похожа на ведьму и крючковатый нос в обрамлении седых нечесаных косм, лишь усиливал это сходство. Взобравшись на платформу, старуха деловито проковыляла к покосившейся хибарке в углу и стала возиться с висевшим на двери огромным замком.

– Ишь, запирается-то как, – насмешливо пробормотал забулдыжного вида мужичок, сидевший недалеко от Ника. – будто кто-то к ней полезет.

– А кто она? – поинтересовался Ник.

– Ведьма.

– Ведьм не существует, – убежденно заявил Ник.

– Ну, не ведьма, так знахарка, – поправился тот. – Народ лечит.

– Чем?

– Собирает в тоннелях плесень всякую, мох, грибы. Настойки из них делает.

– И все?

– Нет. Червей еще может добавить или другой погани, которую там найдет. Она все это сушит и толчет, так что потом хрен поймешь, что это было.

– И помогает?

Мужичок презрительно сплюнул.

– Кто-то говорит, что помогло. А других уже наружу вытащили вперед ногами. Пойми тут, помогло или нет. Я так думаю, что кому помогло, те и так должны были выздороветь, а кого вытащили, те все равно померли бы.

– И что, не боится одна по тоннелям бродить? – спросил Ник.

– Она? Да это ее все боятся, детей от нее прячут.

– Как же вы терпите?

– А куда денешься? Народ болеет – хоть какая-то надежда. А она еще и гадает, будущее предсказывает. Девкам – женихов богатых, торговцам – барыши. Ну и все такое прочее. Судьбу, в общем.

– На картах гадает? – уточнил Ник.

– И на картах, и по руке, и воск в воду выливает – по всякому.

– Что-то я не слыхал раньше про такую на вашей станции.

– А она недавно сюда прибилась, пару месяцев только.

– Откуда?

– Не говорит. Бормочет, что от злых сил ушла, а к добрым пришла. А где эти злые силы были, молчит.

– Везде они, – пошутил Ник.

– Точно! – засмеялся мужик. – Выпивкой угостишь? А я тебе еще много всякого рассказать могу.

– Ты уже рассказал, – Ник бросил ему два патрона.

Рассыпаясь в благодарностях, мужик заспешил к местному бару.

Когда он скрылся, Ник подхватил рюкзак и направился к хибаре знахарки. На стук она не ответила. Он постучал еще раз, потом еще. Лишь после этого раздалось скрипучее.

– Войдите!

Знахарка сидела на дощатой лежанке и перебирала что-то в своей холщовой сумке, больше напоминавшей мешок. На полках у стены были расставлены банки, склянки мешочки с какими-то порошками и сушеными насекомыми. В больших бутылях на полу содержались мутные настойки. Окинув взглядом все эти снадобья, Ник подавил брезгливое содрогание.

– Добрый день! – поздоровался он.

Знахарка захлопнула сумку и подняла на него взгляд.

– Добрый! Вам чего? – спросила она не очень дружелюбно.

– Погадать.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты ведь не веришь?

Ник хотел соврать, что это не так, но язык сам выдал его, внезапно развязавшись.

– Нет.

– Тогда зачем тебе мое гадание?

– Не знаю, – промямлил он. – Так, на всякий случай.

– Я не гадаю не верящим.

Ник достал из рюкзака и положил на стол перед ней стеклянный шар размером с перепелиное яйцо. В прошлую вылазку он подобрал его на поверхности и намеревался отдать соседской девочке, но забыл. Старуха изобразила на лице пренебрежение.

– Это не хрустальный шар, – заявила она

– Я и не говорил, что это он.

– Вот раньше у меня был шар, так шар, не чета этому, – сказала она мечтательно и взяла подарок в руки.

По тому, как она его держала, было видно, что гадалка рада и такому. Ник добавил потрепанную колоду игральных карт, которые таскал с собой на случай, если понадобится скоротать время.

– Ими играли? – спросила она подозрительно.

– Конечно.

– Тогда они не годятся, – заключила старуха.

Он развел руками.

– Других нет.

– Правда, есть один способ очистить их, – пробормотала она.

Ник пожал плечами и продолжал ждать. Старуха сделалась более приветливой и кивнула ему на грубо сколоченный табурет. Ник сел.

– Давай руку.

Он протянул ей ладонь, и она принялась изучать рисунок на ней, неодобрительно покосившись на сталкерские татуировки на ее тыльной стороне. Затем взяла его ладонь меж двух своих и замерла, прикрыв глаза. Она слушала то, чего сам Ник никогда в своей руке не слышал.

Наконец старуха выпустила его руку.

– Что тебя волнует? – спросила она.

– У меня похитили одну вещь.

– Знаю.

– Я хочу ее вернуть.

– Это возможно.

– То есть, она опять будет моей?

– Если постараешься.

– Где это произойдет?

– Там, куда ты идешь.

– Значит, я иду правильно?

– Да. Но лучше бы тебе туда не ходить.

– Почему?

– Потому что все закончится плохо для кого-то, кто очень тебе близок.

– У меня не осталось близких.

– Это тебе кажется.

– Тогда скажи, кто это.

– Я его не разглядела, все очень смутно. Он сильный и ничего не боится. Одна его часть любит тебя, другая – нет.

– Разве так бывает?