Алексей Корепанов - Бардазар

– Подожди, дед, не части, в натуре, – приглушил его пыл Умелец. – Давай, базарь по порядку, а то я не въезжаю.

– Это теперь в Лисавете так изъясняются? – прищурился дед Панас. – Прям как в фильмах про уголовные элементы.

– Да пришлось тут общаться со всякими, – нашелся Станис. – Вот к языку и прилипло, в нату… Кхм! Дед, ты можешь толком объяснить, кто, куда и зачем всех отсюда увел? Какая-то программа переселения, что ли? Или все они просто на футбол подались?

– На футбол! – усмехнулся Кущарь. – Такой футбол нам не нужен, факт! С таким футболом я просто плюну на все, завалюсь себе в шалашик и буду думать о вечном. Ты вот знаешь, например, что если все звезды нашей Галактики собрать в одну кучу, то здесь не то что трава выгорит, но и речка пересохнет? А уж о ручьях я и не говорю!

– Я, между прочим, до недавнего времени выполнял обязанности консультанта одной научной экспедиции, – не удержался Дасаль от того, чтобы не похвалиться. – А экспедицию, между прочим, организовала союзная Академия. Так что я вполне в теме насчет звезд. Ты, дед, не томи, а объясни все внятно. Неужели так сложно ответить на мои вопросы?

Кущарь почесал посохом спину и с важным видом произнес, окидывая взором горные вершины:

– Ответы на вопросы, как правило, порождают новые вопросы, и приходится отвечать на них, что служит причиной очередных вопросов, и процесс этот, взятый в длительности своей, может занимать протяженный отрезок времени, вызывая у отвечающего неуверенность в своих силах и желание если и не пополнить их, то перестать растрачивать. Факт! И никакая даже самая-пресамая академическая академия не сможет этот факт оспорить. И это тоже факт!

– Ууу! – простонал Дасаль и оперся рукой о ствол ближайшего дерева. – Я как-то раньше не замечал, что ты можешь разводить такую бодягу.

– Прожитые годы добавляют мудрости, – вновь начал косить под философа дед Напас. – А если не добавляют, то они прожиты зря.

По-моему, ты тратишь больше сил на весь этот базар, чем если бы просто ответил, почему все отсюда ушли, – утомленно произнес Дасаль.

– Ты меня не дослушал, парнишка, – строго отчеканил Кущарь, нацелив на него посох. – А я клоню к тому, что при ответах нужно с периодической закономерностью пополнять свои силы. И у меня есть такое средство, факт!

– Так воспользуйся же им, дед! – вскричал Дасаль. – Где оно? Покажи!

Пожилой мудрец-односельчанин расстегнул комбинезон, покопался рукой за пазухой и извлек на свет плоскую прозрачную бутылку солидных размеров. Судя по красноватому цвету, это был самогон, изготовленный с применением чички.

– Вот он, источник сил и пополнения мозгового вещества! – провозгласил дед Напас. – Разумеется, я и тебе предоставлю возможность приникнуть к нему. Мозговое вещество лишним не бывает, факт! Причем медицинский!

– Ну-у, дед… – протянул Дасаль. – С этого бы и начинал, и давно уже все стало бы ясно. Сейчас я емкости принесу и закусь какую-нибудь посмотрю.

Он шагнул было к дому, но слова Кущаря остановили его.

– Ты что, парнишка, совсем забыл о традициях, удалясь от отчего порога? Какие емкости, какая закусь? Емкость уже есть, – он потряс бутылкой, – а закусью нам послужит целебный воздух. Если этого мало, то можно занюхать рукавом. Не надо портить прекрасную картину лишними мазками. Будет ли лучше наша чичкуха, это прелестное дурманящее зелье, если потреблять его из стаканов, а не прямо из горлышка. Отнюдь, и это факт! Она не может быть лучше, потому что она и так – само совершенство. И кто тебе сказал, парнишка, что чичкуху нужно закусывать, забивать ее запах и вкус? Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты не из наших Ручейков.

Дасаль виновато развел руками, а дед Напас откупорил бутылку и сделал несколько лихих глотков. Зажмурился, потряс головой, крякнул, уткнулся носом в рукав комбинезона и некоторое время стоял так, периодически содрогаясь всем телом. Потом шумно задышал, вытер слезы, сплюнул тягучей слюной и высморкался в траву.

– Хор-роша… факт! – отдуваясь сказал он и протянул бутылку Дасалю, с легкой тревогой наблюдавшему за всеми телодвижениями и гримасами односельчанина.

У Станиса уже был опыт распития «прелестного дурманящего зелья». После первого курса он приехал на каникулы в Ручейки и вместе с приятелями хватил чичкухи перед танцами в доме культурного отдыха. Нет, прошла она относительно хорошо – во всяком случае, назад не просилась и дыр в желудке, кажется, не наделала. Но потом… Потом вместо танцев он почему-то оказался у речки и ползал там на четвереньках, а земля под ним качалась и то и дело чувствительно втыкалась в лицо. Кусты на другом берегу то расплывались, то пускались в пляс, и в животе пылал пожар. Когда руки в очередной раз подогнулись, он угодил головой в воду, но сумел перевернуться и заползти еще дальше. Так и лежал в воде, среди камней, благо там было мелко… а потом его все-таки вырвало. Организм не принял самопального напитка, и больше Дасаль пробовать чичкуху не решался, предпочитая что-нибудь не такое убойное.

Но местные обычаи он все-таки не забыл: отказ от выпивки страшно обидел бы деда. И тот мог пустить в ход посох. Поэтому Станис взял бутылку и, задержав дыхание, сделал маленький опасливый глоток. Защипало язык, обожгло горло, во внутренности словно воткнули раскаленную железяку – однако все обошлось малой кровью. Дасаль понюхал рукав новой куртки, несколько раз сглотнул, борясь с подступившим к горлу комком, и на этом неприятные ощущения и закончились. Все-таки он был уже не учащимся Трехгорского строительного колледжа, а взрослым мужчиной, перепивший в своей жизни много всякого-разного. Тем не менее Умелец обнаружил, что окрестности словно подернулись дымкой – и вряд ли это был вечерний туман.

– Во-от, – удовлетворенно произнес дед Напас, принимая бутылку. – А говоришь – закусь… Наш воздух хоть кусками нарезай да на хлеб мажь, а то и без хлеба – какая еще нужна закусь? Все естественно должно производиться, в соответствии с природой, натуральным образом. А мы не тем путем идем, заменить природу стараемся, выдумываем что-то… А кто мы такие-то, если разобраться? Стяни с нас одежду, и будем мы частью природы, факт!

– Дед Напас, так что же случилось-то? – осторожно напомнил Дасаль.

– А вот сейчас все и поведаю, – ответил Кущарь, закрывая бутылку. – Давай-ка присядем, парнишка: на ногах диалоги вести – себя не жалеть. Да и чичкуха лучше усваивается в сидячем положении. Тогда и добавка легко идет, как с горы на санках. И мозговое вещество быстрее пополняется и качественнее, факт!

Он опустился на землю под деревом, поставил бутылку между коленей, а посох положил рядом с собой. Дасаль присел на корточки напротив деда – эта поза была ему очень привычной по тюрьме. И наконец-то услышал более-менее внятный рассказ о том, что произошло с жителями Ручейков. Время от времени Кущарь делал глоток, и речь его становилась все более тягучей. Станис же только смачивал губы, но и этого хватило для того, чтобы его стало покачивать, и он вынужден был сесть на то место, каким обычно и сидят.