Алексей Корепанов - Бардазар

История, которую излагал дед Напас, была не то чтобы совсем уж необычной, но такого от односельчан Станис Дасаль никак не ожидал. Началась она в прошлом месяце, когда в Ручейки заявился уроженец соседних Синих Камней Устафас Маен. По словам Кущаря, вернувшийся из столицы на свою малую родину Маен начал вести бурную деятельность среди жителей окрестных селений. Этот активист носился с идеей создания в здешних местах обширной спортивно-развлекательно-оздоровительной зоны со спорткомплексами, игровыми центрами и отелями, катками и бассейнами, пешеходными маршрутами и лыжными трассами – и так далее. Реализация этого проекта, убеждал Маен, привлечет сюда множество народа изо всех уголков Межзвездного Союза и обеспечит постоянной высокооплачиваемой работой все местное население. И финансировать эту затею должно было, по мнению Маена, правительство Макатронии. Правительство же в ответ на атаки активиста приводило доводы о нецелесообразности выделять средства на превращение уголка Пардинских гор в галактический центр спорта, отдыха и развлечений. Потому как работали уже подобные центры на других планетах с гораздо более развитой инфраструктурой, и сонмищ желающих посетить их как-то не наблюдалось. Не было никаких оснований считать, что толпы любителей скалолазания, горных лыж, прыжков в воду и прочего прямо-таки ломанутся на Макатронию. Устафасу Маену порекомендовали поискать тех, кто захотел бы вложить свои деньги в этот проект и пообещали всяческое содействие, если таковые лица найдутся.

Но вместо того чтобы прислушаться к этому совету, Маен принялся обрабатывать местных жителей. Он мотался по горным селениям, рисовал грандиознейшие преспективы и призывал народ отложить все дела и единой массой, с малыми детьми, беременными женщинами и стариками, отправиться в столицу. А там расположиться на площади перед Домом правительства и требовать выделения денег на осуществление проекта. И стоять там до победы! И даже не стоять, а если потребуется – и жить там. В палатках. Устроить кухни, завести огородики, танцевать, петь, скандировать требования и непрерывно жечь факелы – чтобы больше впечатляло. А чтобы отличать участников этой акции от столичных зевак, Маен предложил горцам явиться в Кеви с ложками на шее. Мол, эй вы, правители, дайте нам возможность прилично жить и нормально питаться.

Язык у Маена был подвешен хорошо, энергии хватало, и ему удалось зажечь массы своей идеей. И отправились эти массы в столицу по его призыву, и стояли там уже третий день, добиваясь принятия положительного решения.

– Вот так и получилось, – завершил Кущарь свой рассказ. – Один балабол всех с собой увел! И ведь на самом деле ложки на шею повесили!

– Он бы еще им посоветовал горшки на головы надеть, – буркнул Дасаль.

– А и надели бы! – воскликнул дед. – Ты бы, парнишка, видел, как они тут в мобили грузились по команде помощников этого балабола: как роботы со стеклянными глазами! Скажи им: «Сигайте в обрыв!» – и сиганули бы, факт! Нашел пастух свое стадо, а оно пастуху и радо, – у деда вновь получилось в рифму, словно тут уже успел побывать супертанк Бенедикт Спиноза.

– Значит, маму с папой я здесь не дождусь, – удрученно произнес Дасаль и рыгнул. Отрыжка была самогонной. – И что делать? Пилить в столицу, там их искать? Если не затопчут, в натуре…

– А туда, на площадь, и не продраться, там оцепление стоит, – сообщил дед Напас. – Я в новостях видел. Мы лучше сейчас бутылку допьем и пойдем ко мне в шалаш за добавкой. Там и оприходуем.

– Нет, дед, – решительно отказался Дасаль. – У меня с желудком проблемы, так что я пас. Сколько смог – столько и газанул. Хоть и хорош зинзибер, но здоровье дороже. Мне еще консультации давать надо, в натуре.

– Ну, смотри, парнишка, – не стал возражать Кущарь. – Тогда я пошел, мне на посту нужно быть, наблюдать, факт!

Что он мог бы наблюдать в сгущающихся сумерках, дед не уточнил.

– А я, пожалуй, к братану с сеструхой намылюсь, в Кеви, – решил Дасаль. – Они-то, надеюсь, не бабахнулись…

– Не верь собственной надежде – тем приятнее будет, если она осуществится, – афористично выразился дед Напас и, пошатываясь, удалился. Забрав с собой бутылку, в которой самогона было едва ли на палец.

А Станис, отказавшись от практики сюрпризов, позвонил брату.

Гранис отозвался сразу, будто ждал этого звонка, хотя Умелец уже давненько не общался с братом. Из комма Станиса полилась музыка – вечернее веселье в столичном ресторане, где Гранис играл на битреме, было в полном разгаре.

– О, а я только собрался тебя набрать – вдруг ты здесь, на Макатронии? – сказал Гранис вместо приветствия, словно они виделись каких-нибудь полчаса назад. – Только что приходил какой-то тип, бородатый и глаза бегают – спрашивал, не знаю ли я, где тебя искать. Явно не из полиции – скорее, наоборот. Ясное дело, я сказал, что не знаю. Да я и действительно не знаю! Ты же вестей о себе не подаешь и в гости не заглядываешь.

– Да все как-то не получается, – пробормотал Станис, лихорадочно перебирая в памяти обманутых им клиентов и прочих лиц, которые могли бы его разыскивать.

«Боагенго! – колоколом ударило в голове. – Портовая таверна!»

Тот тип, которого он, Дасаль, помог сцапать в «Трех пексарях», вероятно, воспользовался правом на звонок и рассказал своим подельникам о заложившем его груйке. И те принялись искать следы. Но как «черный археолог» узнал имя? Да вот ведь как-то же узнал!

«Рвать когти отсюда! И как можно быстрее! – мысли метались, задевая и толкая друг друга. – Забиться в такую глушь, где никто никогда… На Можай!»

– Ты сейчас где? – спросил брат. – Давно прилетел?

– Я… – Станис замялся. – В общем, уже улетаю. Спасибо, что предупредил. Как ты, как сестренка?

– Нормально, – ответил Гранис. – Я играю, она пляшет и все-такое. Может, скоро замуж выйдет… если получится.

– Понятно, – торопливо сказал Умелец. – Ты там проследи, чтобы ее не киданули. Я потом с тобой свяжусь.

– Не киданут, – заверил брат. – А ты будь поосторожней.

– Сам знаю – жизнь научила. Ладно, сеструхе привет. Пока!

Как только лицо Граниса исчезло с экранчика комма, Станис вызвал такси и зашагал к платформе у оврага. Было уже совсем темно, фонари не горели – вероятно, дед Кущарь в целях экономии отключил уличное освещение, – а высыпавшие на небо звезды света почти не давали. Хорошо что дорога была знакомой, хоженой-перехоженой – до платформы Умелец добрался, споткнувшись всего раза два-три. Да и то не из-за потемок, а из-за самогона – хоть и выпил он всего ничего, но забористая чичкуха баланс в организме все же нарушила. Вокруг по-прежнему было пустынно, скот вернулся в свои автоматизированные стойла, и деда Напаса тоже не было слышно.