Алексей Корепанов - Бардазар

«Заскочу в Три Горы, там и захаваю что-нибудь», – подумал Станис. Ему все-таки хотелось повидать городок, в котором он когда-то учился.

Умелец вновь достал комм и заказал билет до Можая.

…Место учебы встретило его тишиной и малолюдьем. Дасаль прошелся по знакомым улицам, ощущая какое-то сладостно-болезненное томление в груди, и свернул к раздвинутым дверям ресторана «Вкус гор», зазывавшего посетителей ночными пятидесятипроцентными скидками.

Несмотря на эту рекламу, в зале ресторана в столь поздний час едва ли можно было насчитать и десяток любителей поужинать перед сном. В одном углу кучковалась группа темнокожих туристов, в другом вели оживленную беседу трое мужчин – как положено, со спиртным, и в немалом количестве: на столе стояли две пустых бутылки и одна едва начатая. А наискосок от них, ближе в дверям, сидела боком к Дасалю какая-то темноволосая женщина в бордовом платье. Она держала в руке узкий вытянутый бокал, предназначенный для сухих вин. Именно сухое вино, судя по цвету, женщина и потягивала, глядя на украшенную горными пейзажами стену зала. Тут играла музыка, но доносилась она словно издалека и не била по ушам.

Впрочем, о музыке Дасаль забыл в тот же миг, как женщина повернула к нему лицо. Груйк обомлел и почувствовал, что сердце его проваливается в бездну.

«Этого не может быть, – сказал он себе. – Обман зрения?»

Он знал, он был уверен в том, что это не обман зрения. А потом его осенило – он понял, как такое стало возможным.

«Ну конечно!» – мысленно воскликнул Дасаль.

Ему очень хотелось считать, что это именно так.

Немного придя в себя, Умелец направился к женщине – сердце его колотилось, кровь стучала в висках. Он то и дело натыкался на стулья и столы, потому что не сводил с нее глаз. Она же вновь перевела взгляд на стену и отпила из бокала.

«Не узнала? Да, наверное, не узнала… Лет-то немало прошло…»

Дасаль приблизился к ее столику, и женщина опять посмотрела на него – с легким удивлением, смешанным с досадой и приправленным неприязнью. «Не надо ко мне приставать, – словно говорила она. – Проходи мимо, пей себе водку, а я и без твоей компании обойдусь».

Но Дасаль проходить мимо не стал. Остановившись рядом с женщиной, он сглотнул и тихо произнес:

– Рини… Привет, Рини… Это я, твой однокурсник Станис Дасаль. Строительный колледж, вон там, на Восьмой. – Он показал рукой. – Помнишь такого?

Женщина вздохнула протяжно и утомленно, будто за эти несколько секунд Дасаль сумел ей смертельно надоесть. Ее лицо было красивым, но каким-то поблекшим, и черные глаза, казалось, давно забыли о прежних искорках. Галактическая принцесса, окруженная свитой воздыхателей, превратилась в уставшую от жизни служанку, у которой все позади. И это при том, что ей не было еще и сорока.

– Если это способ навязаться в знакомые, то он неудачен, – словно через силу сказала женщина тусклым хрипловатым голосом. – По крайней мере, со мной. Во-первых, не было среди моих однокурсников никаких Штанишей Дашалей. Во-вторых, я не училась в строительном колледже. И в-третьих, я не Рини, а Яната. Доволен, строитель? А теперь иди дальше, я в собеседниках не нуждаюсь.

Однако Дасаль не стал следовать этому недружелюбному совету. Он отодвинул стул, сел сбоку от Янаты и тихо произнес:

– Извините, если я ошибся. Но вы просто невероятно похожи на мою однокурсницу Рини Журк. Просто невероятно!

– Бывает, – усмехнулась Яната, и Дасалю показалось, что ее голос чуть потеплел. – Но я не Рини Журк. Я – Яната Хопар. И когда-то давно училась в медицинском колледже. А теперь сижу и угощаю себя вином. И предпочитаю заниматься этим в одиночестве.

Умелец не сомневался в том, что рядом с ним сидит незнакомая ему женщина… и все-таки он был убежден, что это именно Рини Журк! Все дело было в «петле времени», в которую он вместе с другими участниками экспедиции угодил на Гренделе. Прошлое изменилось, и немного другим стало настоящее, и в этом настоящем не было Рини Журк, погибшей под камнепадом, а была Яната Хопар – целая и невредимая, только какая-то отстраненная и грустная. Наверное, что-то у нее в жизни пошло не так.

Дасаль не знал, истинно ли его предположение, но верил в него. Потому что очень хотел верить.

– Честное слово, я ни за что не стал бы вам мешать, – горячо сказал он, приложив руки к груди. – Не в моих правилах подсаживаться к незнакомым женщинам… но это удивительное сходство… Вы ввели меня в заблуждение!

– Ну вот, я еще и виновата, – вновь усмехнулась женщина и тут же поблекла. – Удивительное свойство мужчин: делать виноватыми кого-то другого, только не себя. Я понимаю эту позицию, так гораздо удобней жить, но… – Она вздохнула и сделала маленький глоток.

– Это свойство присуще далеко не всем мужчинам, – мягко возразил Дасаль. – Я, например, никогда таким не занимаюсь. Просто, видите ли, Яната, в жизни бывают разные обстоятельства, и не всегда разберешь, кто прав, кто виноват. А бывает, что виноваты оба. Или никто, а вот так уж оно получилось. – Умелец изо всех сил старался следить за своей речью, чтобы в ней не проскакивали тюремные словечки.

– Ага, – кивнула Яната, и в ее глазах наконец-то мелькнуло нечто похожее на те искорки, которые были так присущи Рини Журк. – Известные песенки. А в последнем куплете все равно одно и то же: «Я чист, как младенец, а ты поищи причину в себе».

– Я такого куплета не знаю, – возразил Дасаль. – Мужчины ведь разные, в нату… – Он осекся. – В самом деле! Если вам не повезло с одним, это не значит, что все такие же, и вам не повезет с другим.

– По-моему, вы все-таки напрашиваетесь в знакомые, – с лукавинкой заметила Яната.

– Нет-нет, что вы! – запротестовал Дасаль. Чуть помолчал и добавил: – А точнее… Понимаете, Яната, я был страшно влюблен в Рини… только без шансов, с моим-то цифербла… э-э… с моим-то лицом. Да еще и шепелявый. У нее и без меня была куча поклонников… А я тут домой наведался, в Ручейки, и вот, решил поужинать в городе юности по пути в порт. И тут увидел вас…

– То есть увидели во мне свою прежнюю любовь, – задумчиво сказала Яната. – Понимаю вас, Штаниш…

– Я не Штаниш, – поправил ее Дасаль. – Я Штаниш. Не «ша», а «эш».

– Станис?

– Да, Штаниш. Увидел вас – и сердце чуть не взорвалось!

Яната покивала, покручивая бокал в пальцах, и опять вздохнула:

– Завидую вам, Станис. Мое сердце на такое уже неспособно. Опустошенность и апатия… И это он сделал меня такой, это он во всем виноват. Привез сюда… – Она замолчала и горько сжала губы.

– Муж? – осторожно спросил Дасаль.

– Уже не муж, – ответила Яната. – И уже не здесь. А я не знаю, куда мне ехать. Да и не хочется мне ничего…

– Со мной такое случалось, – произнес Умелец, сочувственно глядя на нее. – И не хочется ничего, и поговорить об этом не с кем, потому что каждый своим занят. А ведь это очень важно – когда есть кому выговориться.