Антон Ленников - Монолит

Я протянул «лампочку» на ладони:

— Если вам нужны артефакты — вот, смотрите…

Потом я зажмурился и сильно сжал артефакт, так, чтобы прозрачный цилиндр хрустнул в руке. Яркая вспышка резанула даже через закрытые веки. Я отпихнул Ингу в кусты.

— Беги отсюда! — только и успел крикнуть девушке вслед.

Ближайший ко мне Монолитовец ещё не отошёл от вспышки, но уже стрелял наугад, очередь проносилась над моей головой, но я был уже рядом. Росчерк ножа — и крик моего несостоявшегося убийцы оборвался: лезвие рассекло Монолитовцу горло, голова запрокинулась, обнажая порезанные мышцы и блестящие кольца трахеи. Мне в лицо плеснула кровь. Семён учил убивать ножом со спины, чтобы не испачкаться, но из меня, похоже, вышел плохой ученик. Монолитовец выронил оружие, схватился за перерезанное горло, издавая неприятные булькающие звуки. Я закрылся его телом от очереди слева, подхватил «Шторм». Оружие было немного тяжелее, чем нужно, — я привык к «калашу», — но сейчас это было неважно. Отбросив окровавленный труп, скорчившись, всё время ожидая получить пулю в спину, мне удалось преодолеть короткими перебежками, стреляя на ходу, метров двадцать. Конечно, шансов попасть практически никаких не имелось, да и целиться было очень трудно: левая рука ещё не зажила после знакомства с кровососами и слушалась плохо. Но стрельба сама по себе немного задержала Монолитовцев. Это только в кино герои гордо вскакивают с автоматом наперевес: они знают, что у врагов патроны холостые. Для любого, кто хоть раз побывал под настоящим огнём, даже звук выстрела — весомый аргумент, чтобы не высовываться, но только не для Монолитовцев. Позади меня звучали затяжные неприцельные очереди из «Шторма», они косили траву и перебили ствол молодой березки. Резко повернув направо, я спрятался за остовом старой «Нивы» — укрытие так себе. Единственная надежда — добраться до блокпоста Свободного раньше преследователей. Тихий шорох снова заставил меня скорчиться на полуистлевшем сидении. Через дырку в разбитом лобовом стекле (остатки каким-то чудом ещё держались в раме) я рассмотрел, как один из моих преследователей бежал, пригибаясь, с обрезом в руках. У него была куртка песчаного цвета, вытертые джинсы — мальчишка-новичок с каким-то навороченным автоматическим пистолетом-автоматом.

Если бы это был обычный сталкер, наверное, я не стал бы его убивать, но с Монолитовцами диалога все равно не вышло бы. Я переключил на одиночный режим и аккуратно выстрелил в затылок — тело беззвучно повалилось на траву. Теперь нужно было действовать быстро: выстрел меня демаскировал. Я торопливо оттащил труп в кусты. Ноги мертвеца при этом неприятно подёргивались, а по штанам расползлось мокрое пятно. Смерть эстетичной не бывает. Я сдернул с убитого куртку и торопливо натянул на себя. Пистолет при ближайшем рассмотрении оказался экзотичным, «Зиг Хауэром 226». Я переключил на автоматический режим и лёг лицом в кровавую лужу. «Если преследователи слишком рано поймут, что перед ними отнюдь не их убитый товарищ — мне конец. Комплекции мы примерно одинаковой, так что шансы есть…» Очень скоро послышались шаги — двое.

— Он убил Юрика! — раздался молодой голос.

Мужчины подошли совсем близко. Я обдал одного короткой очередью по ногам и, почти не целясь, полоснул по фигуре второго. В «Зиг Хауэр» был встроен глушитель — выстрелы походили на короткий рык. Секунда — и вместо двух противников остался лишь один, визжащий и зажимающий окровавленный пах. Похоже, я взял прицел чуть выше, чем собирался. «Сколько времени у меня, пока подоспеют остальные?» — мелькнула мысль. Я рывком поднял раненого мужчину — на его бледном, заросшем щетиной лице читался ужас.

— Пожалуйста! — Монолитовец убрал руки от паха и попытался закрыться ими от меня.

Поведение мужчины было совсем не похоже на холодное безразличие того, кто спрашивал меня про осколок

— Кто вас послал?

— Нам заплатили, я Ваня с кордона…

«Надо же, обычный бандит. Значит, Монолитовцы не пренебрегают помощью обычных людей? Впрочем, это логично, должен же кто-нибудь поставлять им продовольствие и припасы…» — подумал я.

— Что вам от меня нужно?

Наверное, мужчина бы ответил, но левая половина лица моего незадачливого собеседника разлетелась кровавыми брызгами, плечо оказалось в болевых тисках, и только потом я услышал выстрел. «Бежать!» — мелькнула мысль.

Я мчался. Вокруг пули взбивали фонтанчики брызг — одна толкнула меня в спину. Боли не было, но сразу стало трудно дышать. И тут повеяло слабым запахом озона — где-то рядом притаилась «электра». Аномалии всегда тянуло к металлическим объектам. Я внимательно осмотрелся: метрах в двадцати над давно брошенным и ржавым остовом БМП воздух едва заметно подрагивал. Местность была заболоченная, ботинки проваливались по щиколотку, а вода — отличный проводник — почти вдвое увеличивала радиус действия аномалии. Если бы она сейчас сработала, меня можно было подавать жареным на блюде. Хоть бы какой-нибудь пятачок сухой земли! Из-за осоки виднелась бетонная опора повалившейся линии электропередач — то, что надо. Я разбежался и подпрыгнул, схватившись здоровой рукой за какую-то ржавую скобу. «Шторм» на ремне неудобно цеплялся за бетонный край, пришлось опереться на поврежденную руку. Это, конечно, было плохой идей. В глазах потемнело от боли, но я все-таки забрался, сел, укрывшись за ржавой железной опорой. Монолитовцы подбирались осторожно, но мне и не нужно было их видеть. Я просто пустил очередь по брошенной машине. «Электра» сработала на свинцовые пули не хуже, чем на гайки. Аномалия вспыхнула, расползаясь молниями по влажной земле вверх, через мокрые штанины, по ногам. Из кустов послышались крики, но они очень быстро стихли; один автомат выстрелил ещё несколько раз — сжавшаяся в судороге рука надавила на курок. Потом с громким хлопком взорвался затвор — сдетонировали патроны — и наступила тишина. Пахло озоном, горелым порохом и жареным мясом. Теперь аномалия не опасна: после разряда она будет примерно сутки копить энергию на новый фейерверк.

Взрыв гранаты сбросил меня на землю, в ушах противно запищало, я с трудом поднялся и увидел, как «школьный учитель» вскинул «Шторм». Лазерный луч прицела скользил по мне. Нас разделяло метров двадцать — не успеть. Инга бросилась на линию огня, закрывая меня своим телом, и очередь вошла ей в спину. Несколько пуль попали и в меня, но бронежилет выдержал — я только отлетел в грязь. Какую-то неуловимую секунду девушка стояла, словно койот из старого мультика: сорвавшись в пропасть, животное не сразу понимает, что должно упасть. Наши взгляды встретились, и что-то вспыхнуло у меня в голове. Инга падала медленно, словно под водой. Мое сердце забилось ровно и глубоко, краски вокруг стали ярче, я видел каждое движение противников, как оседает пыль. Звуки стали густыми, веки шершавыми, глубокое дыхание казалось громом. Время было гибким и упругим, позволявшим сделать так много. Происходящее было, как во сне, а я был сторонним наблюдателем. Всё казалось далёким, нереальным, приглушённым. Автомат взрывом отбросило слишком далеко. Из оружия у меня остался только нож — и я метнулся к врагам. Один из Монолитовцев выстрелил. Мне удалось резко уйти в сторону. Пуля только полоснула по бедру — боли не было. Сердце колотилось в бешеном темпе, в висках стучало. Такое состояние я переживал, когда на меня напали кровососы, но тогда волнение было намного слабее. Свободной рукой у меня получилось выбить из рук «учителя» «Шторм» — это было странно легко. Я хотел ударить мужчину ножом в шею, но лезвие соскользнуло с кевларового воротника, и кончик ножа прочертил аккуратную линию от верхней губы через левый глаз к виску. Хлынула кровь — и сходство с «учителем» исчезло. Мужчина отшатнулся в сторону, закрывая лицо.