Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

— Капитан, приступайте к операции. С этого часа вся ответственность за ее удачное исполнение ложится на ваши плечи.

— Вне всякого сомнения. Я вообще не понимаю, как вас гражданского человека, могли поставить нашим куратором.

— Иншаллах! Колай гелсин, капитан…

До подступов к мосту добрались к обеду. Кардаш пропустил мимо ушей возмущение Лазаревича, что мол идут не по прямой, а делают непонятные никому экзарсысы. От кого им след путать, если дали пройти. Хотел бы Харитонов прихлопнуть группу, давно бы сделал это. Жандарм тоже вставил свои три копейки в общий кошт непонимания действий командира. Типа того, время драгоценное теряют. Ничего, утрутся и будут делать то, что прикажет.

Усадьбы частного сектора подходили к самой Кубани. Самое интересное, что в отличии от центральной части города, здесь и улицы и дома имели вид презентабельный, целостный, только пустовали. Может и жил кто, да только умело прятался от чужих. Время такое. Лишь на миг почувствовал чужой взгляд, брошенный в спину, но не злой, а безразличный и чувство этого взгляда сразу ушло, будто соскользнуло на пол. В отдалении от моста, устроив всех на привал, расположив «бивак» в двухэтажной хоромине в самом начале «жилого» сектора, отправил Травкина «понюхать» чем пахнет «воздух» у реки. Сам без особых результатов побродив вокруг, вернулся, усевшись в сторонке стал есть полученный из рук Матушкина кусок хлеба со шматом нарезанного тонкими ломтями вяленого мяса. На самом деле думу думал. Ох! Не нравилась ему, прямо звенящая тишина. Может напрасно молодого отпустил? Шельмец-кудесник мог бы что-то дельное предложить, да просто предупредил бы об опасности. Зря наверное!..

Селим Божкурт сначала выразил неудовольствие командиру отряда. Его двумя группами затыкали дыру в том месте, через которое русские уж точно не будут пытаться пройти. Все знают, что кратчайшее расстояние между двумя точками, прямая. И если они двигаются в сторону Ростова, то местность у развалин железнодорожного моста существенно в стороне. С командиром отряда, Божкурт в одном звании — юзбаши. Даже в один год пехотное училище заканчивали. И вот Аллах или волосатая рука в столице, распорядились тем, что один в подчинении у другого. Оха! Какая жестокая несправедливость! Когда Божкурт думал про это, настроение его портилось и он готов был… гм, на многое. И вот теперь… площадная засада. Он и его люди на перифирии. Приказ исполнил, но на душе кошки скребли.

Присутствие людей в рубленной из бревен избе о двух этажах, удалось обнаружить случайно, и только благодаря тому, что кто-то из них, наверное случайно что-то поджег на чердаке и едва заметный дымок курился над крышей. Сигнал сбора Божкурт подал незамедлительно, и пока не успели собраться бойцы, отправил разведку в поросшие зеленью деревьев и кустов, ограниченные заборами переулки. Вместе со старшими подразделений, захват решили проводить так же, двумя группами, по возможности работая автономно. Подоспела и разведка, утвердившись, доложила о вооруженных людях на задворках квартала. Божкурт распорядился:

— Выдвинуться на исходную!

Быстрым шагом проследовал к месту операции, со стороны наблюдал, как группы тройками занимали места для штурма домищи. Не торопил…

— Готовы? — задал вопрос своим подчиненным басчавуш Текер.

Капитан находился совсем рядом, услышал не громкие отклики.

— Второй готов!

— Третий готов!

— Пошли!

Три тройки бойцов, одну оставил при себе как резерв, помогая друг другу преодолевать препятствия, с трех сторон выдвинулись к дому. На участок вошли по-разному. Кто прорывался через лианы дикой ежевики на склоне, полной мерой прочувствовал всю прелесть «гвоздей под ногтями», кому повезло больше, двигался по кустам и дорожкам за забором. Первая тройка зашла с фасада. Ничуть не таясь, тегмен Селим одетый в одежду русского покроя с газырями на черкеске, войдя в незапертую калитку, проследовал мимо проржавевшей машины, вросшей в гунт по обода, стоявшей под навесом, без стекол и в остатках копоти на рыжем метале. Поднялся на высокое крыльцо пристроенной веранды. Кулаком постучал в массивную дверь.

— Хозяин! — позвал без акцента, на превосходном русском языке.

Напарники с оружием в руках страховали внизу под окнами, готовые в любой момент запрыгнуть на доски пола веранды.

Из-за двери были слышны едва различимые звуки пребывания человека в доме, скрип полов при перемещении, простудное покашливание. За дверью шаги застыли. Одному из бойцов, старший жестом подал команду стать рядом.

— Кто?

Обозвался старческий голос за дверью, заставив Селима напрячь извилины.

— Здравствуйте. Извините за вторжение, я ваш, можно сказать сосед с параллельной улицы. Заметил дым из-под крыши, подумал, может поможете.

— Чем помочь?

Спросили все так же из-за двери.

— Понимаете, я тут человек новый. Пришел с юга. Башибузуки шалят, пришлось с семьей перебираться в мертвый город. Вот подумал, если вы здесь находитесь, то может подскажете где продуктов купить?

— Здесь верст на пятьдесят одни горемыки поодиночке живут. Огород да река, вот и весь наш рынок, они и кормят. Ежели снасть имеешь, рыбаль. Рыбы в Кубани сейчас много. А у людей ничего не купишь. По дорогам только турки ездят. Иди мил человек, неча нам с тобой калякать. — Посоветовали все так же не отпирая дверь.

Если в дом не впустили, значит предполагают какие-то действия против них. Пора «выходить из тени» и проводить силовое мероприятие. Селим повернув лицо, отрывисто бросил команду:

— Работаем!

Тишина взорвалась звуками добиваемых стекол в рамах, где они еще были, шарканьем подошв по бревнам стен, руганью, теперь уже на турецком языке, а вскоре и в самом доме послышалась возня, ругань и стоны с причитаниями. Входная дверь открылась и басчавуш Айтюр пропустил внутрь Селима с офицерами его тройки.

— Как?

— Живая, только помяли слегка, сопротивлялась.

— Ну, это нормально. И кто он?

— Она. Бабка. Старая карга.

— А русские?

— Нет никого.

В большой комнате первого этажа, скованная за спиной наручниками, восседала в кресле старуха с перевязанной бинтом головой. Левый глаз заплыл, одежда разорвана и грязна.

— Ты кто? — спросил ее Селим.

Глаза сверкнув, выразили недопонимание, между тем разбитый рот искривился в гримасе боли… улыбки и сарказма.

— Живу я здесь, мил человек. Вот ты с семьей приехал, — кивок в сторону бойцов, — накормить страдальцев нечем. А я да-авно здесь огородиком пробавляюсь.

Селим присел перед нею на корточки.

— Русские где? Сразу предупреждаю, если ты не ответишь, получишь пулю в лобешник. Доступно выражаюсь?