Михаил Попов - Спальный район Вселенной (сборник)

Ричард улыбнулся.

– Ну да, опасность смягчается привычкой. Кроме того, тут и в оружии беспорядок, патроны кучей, тоже какая-то подсознательная игра с угрозой. Азарт.

Ирина продолжала всматриваться в туман.

– Олаф любит винтовки „томсон“, я – „шпильгаген“. Отец любит пострелять из разных, даже во время одного дежурства. Мэгги вообще может повесить на стену незаряженную винтовку. Мы от этого детей отучаем. Вот бабуля – аккуратистка.

– А если в пиковый момент что-то пойдет не так, одну винтовку заклинит, а другая не заряжена? А эта тварь уже на середине ствола?

Ричард искренне развеселился.

– Бывали случаи, „они“ уже переползали сюда полностью. Видишь, там такое углубление, где ближний край. Можно затаиться. Говорят, отец еще был молодым, они с парнями приняли накануне, одна тварь перелезла и затаилась, и тут, что редко бывает, сразу же ползет другая, а Джин, дежурный, задремал, они ревом его разбудили, а у него магазин пустой.

Ирина притворно зажмурилась.

– Ничего, как-то выкрутились. Отец успел добежать до конюшни, а у нас винтовки закреплены повсюду на ранчо.

– Заметила.

– Отец успел вернуться, когда они только начали крушить тут все, парни отбивались прикладами. Ну, папочка в глаз одной твари, в общем, справились.

– Герой.

– Нет, за это его не хвалили. Вопиющее нарушение режима. Да и поседел он после этого: говорит – пока крался проверить, не сидит ли кто-нибудь в углублении.

Ирина сменила тему.

– А почему у вас такие кружева вокруг посвящения близнецов?

– А они конкурируют друг с другом. Инициация распределит роли, кто из них по преимуществу стрелок, а кто заряжающий.

Ричард вдруг напрягся, но не повернулся к обрыву.

– Что происходит? – прошептала Ирина.

– Кажется, мы попались. Я был уверен, что разок-то мы успеем пальнуть, пока он не вернется.

Из-за дощатой стены появился Франк, он был мокр, прорывался сквозь влажный утренний лес, куртка распахнута, в глазах ужас.

Минута тягостного молчания.

Ирина опустила глаза.

Ричард не столько смущенно, сколько раздосадованно дернул щекой.

– Как ты могла?!

– Я просила тебя, Франк.

– Но я же объяснил тебе, до свадьбы не…

– Поменьше драматизма, брат, если ты любишь женщину, ты должен доверять ей.

– Заткнись, тебя я вообще не хочу слушать. Ты позор нашего дома, и я должен был предусмотреть, что ты выкинешь что-нибудь подобное. Но ты, Ирина…

Ричард поморщился.

– Да успокойся, ничего не произошло.

– Но произошло бы, если бы я не успел. Ты бы выстрелил.

Ричард пожал плечами, мол, да, выстрелил бы.

– Франк, пойми, это оказалось сильнее меня, я понимала, что поступаю неправильно, но ничего не могла с собой поделать.

Франк зарычал и хотел было броситься на брата, но кто-то встал у него на пути, оказалось – бабуля, первые силы оставили молодого человека, и он зарыдал у старушки на плече. Та осуждающе посмотрела на старшего внука.

– Зачем ты это сделал?

– Да я ничего еще и не сделал. Потом, она сама хотела.

Ирина вспыхнула: то, как говорил о ней Ричард, было, в общем-то, оскорбительно. Бабуля перевела взгляд на Ирину.

– А ты…

Девушка вспыхнула и бросилась бежать с рубежа, закрыв лицо руками. Франк через несколько мгновений с рыданиями кинулся вслед за ней. Ричард и бабуля некоторое время смотрели им вслед, потом друг на друга.

– Горе ты наше, несчастье. Уходи.

– Между прочим, сейчас появится, я чувствую.

– Убирайся, – я сказала.

Вздохнув, внук отдал винтовку бабушке и ушел.

Старушка с усталым, но деловитым видом передернула затвор. Смутно различимая, но все более прорисовывающаяся сквозь туман большеголовая ящероподобная туша поставила тяжелую, широкую, с громадными когтями лапу на край ствола. В тот же момент старушка живо вскинула винтовку к щеке и выстрелила. Махина продвинулась вперед, показывая кожистые в шипах бока, распахивая зубастую пасть, и тут же, потеряв равновесие, качнулась вправо и полетела вниз с недовольным хрюканьем.

– Тварь! – смачно сказала старушка.

2

„Да уж, – подумал Франк, – здесь – это не там“. Шоссе не петляло, ибо ни ложбин, ни холмов, ни лесов здесь не имелось. Не то чтобы вообще ни единого деревца – так ему показалось во время прежнего приезда: вон группа невысоких, с серебрящимися шевелюрами тополей, сиреневые кое-где и жасминовые кусты. У легких, как бы разборных, как бы только что собранных домиков – цветники. Природу здесь любят, но она не такая, как у него дома.

Когда колеса вкатили на территорию поселения Копулетти, Франк почувствовал, что сердце застучало. О приезде он Ирину предупредил, но все равно…

Ирина сидела на скамейке у цветника, с которого начиналось их поселение. На веранде дома сидел Матвей, брат Ирины, он приветливо помахал знакомцу. Из-под навеса рядом с верандой показалась Зофья, юноша сделал ей знак, и она не бросилась к гостю, давая возможность жениху и невесте пообщаться.

– Я рада, что ты приехал.

– Я подумал… мне жаль, что ты… но я не хочу тебя терять.

Из-за дома вышел папаша Тимофей, дядя Ирины, заменивший ей отца. Очень толстый человек, что, по мнению Франка, должно было сильно затруднять ему жизнь в ответственные моменты.

– А я-то думал, куда это запропастился наш Франческо?

„Они решили делать вид, что ничего особенного не произошло“, – подумал Франк.

– К столу, к столу! – громко крикнула Зофья, тетушка Ирины и жена Тимофея.

И одновременно с ее призывом прозвучал звук горна, низкий и мрачный, со стороны небольшого холма, что виднелся за домами.

Зофья разочарованно всплеснула руками.

Тимофей тихо выругался.

– Сказать по правде, не ждал. Загоняй, Франк, тачку в подземный гараж. И будем ложиться спать.

Гость понимал уже, что происходит, хотя слова об отходе ко сну среди ясного утра звучали странно.

– А может, успеем раздавить бутылочку, а? – подал веселый голос Матвей. – У нас часа четыре.

Тимофей погрозил ему кулаком.

– Однажды ты напохмеляешься…

– Однажды мы все теряем бдительность, – философски заметил Матвей.

– „Они“ уже вышли? – спросил Матвей у Ирины.

Она пожала плечами: чего спрашивать о том, что и так известно.

Странно, Франк был уверен, что в такой ситуации заснуть абсолютно невозможно, по крайней мере ему, новичку, но, кажется, только он улегся на поролоновую кошму – и вот его уже толкают в бок, и он слышит крик:

– Поберегись!

Открыв глаза, он видит огромные белые зрачки на широком черном лице, и все это в каком-нибудь полуметре сверху.

Теоретически Франк был подготовлен исчерпывающе – увидав „его“ рядом, сделай шаг в сторону, причем стараясь не попасть в сферу досягаемости второго ходуна. Но в реальности остался лежать, вцепившись в края подстилки, пока его не дернули с силой за руку, и он позволил себя перекатить, встал на четвереньки и посмотрел в то место, куда через семь-восемь секунд медленно, но неумолимо вошел нож, сжимаемый мощной темно-коричневой рукой.