Михаил Попов - Спальный район Вселенной (сборник)

Огромное, в два метра, голое, каменистое по ощущению и своим движениям существо, в белых бермудах, с белыми зрачками и двумя ножами, издало обиженный недовольный хрип – оно считало, что было близко к успеху.

Франк услышал звук легкого шлепка справа – Ирина дала подзатыльник лысой голове брата.

– Какие могут быть шутки, Мотя?!

Брат смущенно сказал:

– Да не было никакого риска. Не меньше десяти секунд форы. Я всяко знал, что его выдерну.

– Нельзя подвергать опасности неподготовленных!

– Так быстрей доходит, что к чему.

– И все же этого не следовало делать, – сказал стройный рослый человек лет сорока, подходя и даже не глядя на стремящегося перехватить его коричневого гиганта. Нож начал подниматься, но Ипполит не смотрел в его сторону, стоя спиной к ходуну и пожимая руку Франка.

– Рад видеть, рад. Наслышан.

Рука с ножом пошла вниз, было видно, как напрягается ходун, стараясь придать ему как можно большую скорость. Когда до удара оставалось секунды четыре, Ипполит сделал шаг вперед.

– Вот видите, – сказал он, – сейчас „он“, может быть, даже упадет.

– Да, весело у вас, – усмехнулся через силу Франк.

Ходун не упал, но инерционно встал на одно колено.

Франк поглядел по сторонам: по поселку, не разбирая дороги, топча цветники, входя в дома через стеклянные веранды, передвигались штук восемь полуобнаженных существ с ножами. Аборигены старались вести как бы обычную жизнь: сидели на скамейках, беседуя, варили кофе на неперевернутых плитах, брились, разговаривали, только в последний момент, уже перед непосредственной опасностью, делали несколько шагов в сторону.

– Все наши чувствуют их, – сказала Ирина, – даже с закрытыми глазами и даже во сне.

Франку хотелось спросить, бывало ли так, что все же кто-то зазевается настолько, впадет в такую самоуверенность, что окажется на ножике у каменного гостя.

– Когда мне было лет пятнадцать, – сказала Ирина, – меня схватили раз за платье. Было стыдно, пока я не переоделась.

– Бывало и похуже, – сказал Тимофей.

– Что похуже?

– Ну, два пальца Моте отхватили. Мальчик решил полихачить.

– Как это?

– Считается высшим шиком подбежать и хлопнуть ходуна по телу. Опаснее всего – по груди.

– Ничего себе!

– Папаша Григорий ползал под ногами у „этих“, собирал фаланги. „Скорую“ вызвали. Пришили пальцы в конце концов. Шутник.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Матвей.

– Да, очень смешно было, как толстый папаша ползал по траве, а ты прыгал и скулил в сторонке.

Матвей поморщился и отошел.

Вечерело.

– Боюсь, что сегодня на всю ночь, – сказала Ирина, – хорошо, что мы подремали. Опаснее всего, когда это затягивается. Устаем. Осторожнее!

Ходун был метрах в пяти: Франк понял, что Ирина просто хочет показать, что заботится о нем, и ему было приятно.

– А мне вот что было интересно, когда я учился в университете, – отхлебнув кофе, сказал Ипполит, – не уносит ли оторвавшийся, пусть и временно, от семейного соборного поля индивидуум хоть какую-нибудь частичку родового кошмара с собой?

– Вы высматривали по углам своей комнаты в кампусе, нет ли там крохотных человечков в белых штанишках с иголками в руках? – усмехнулся Франк.

Они все вместе – Ирина, он, Ипполит, Матвей – шли в предрассветном тумане по мокрой траве с чашками кофе мимо неровной шеренги ходунов, которые по очереди не успевали нанести по ним удар своим напрасным оружием.

Ипполит понимающе подмигнул гостю.

– У меня был друг, он считал, что бытовые насекомые: клопы, комары, тараканы, мухи – это деградирующие за счет расстояния от материнского источника детали материализованной родовой вины. Они не могут убить, но способны отравить жизнь в довольно серьезной степени. Почему-то в общественных жилищах их никогда не удавалось уничтожить полностью.

– Эта версия объяснила бы их абсолютную неистребимость, бытовая химия по определению не способна устранить некоторые шероховатости бытия.

Ирина удовлетворенно кивнула, ей было приятно, что будущий муж интеллектуально отличился.

Раздался гнусавый голос горна. Ходуны замерли, а потом стали медленно поворачиваться. Им было пора домой.

Подошел Тимофей.

– Ну как тебе у нас? – обратился он к гостю.

– Нам пора, – сказала Ирина, – мы, наверно, уедем сразу после завтрака. Ночь была жаркой.

– Останемся до вечера, я бы хотел помочь: вон сколько всего разворочено!

– Ну, – сказал Ипполит, – и без этого теперь тебя, наверно, можно считать почти членом семьи.

Прибежала Зофья, показывая свой айфон.

– Плохие известия, Франк.

3

– Если ты никого не хочешь видеть…

– Нет, посиди со мной.

Франк лежал, закрыв лицо тыльной стороной ладони. Ирина устроилась в ногах кровати. Комната в мотеле у поворота к ранчо Шепердсонов. Франк сказал, что не в силах сразу же явиться на место трагедии, ему нужно собраться с силами.

– Ты все еще не можешь поверить?

– Я просто не могу смириться. Все это не помещается у меня в сознании.

– Ты хочешь поехать туда завтра один?

– Нет, я собирался просить, чтобы ты поехала со мной.

Они помолчали.

– Ричард так и не дал о себе знать?

Она знала, что не дал, но надо было что-то говорить. Следствие в общих чертах установило картину и причину происшедшего, но без объяснения с Ричардом окончательный вывод сделать было нельзя.

– Ты знаешь, я бы с удовольствием не поехал туда вообще.

Ирина сказала довольно сухо:

– Это невозможно.

Франк издал нервный смешок.

– Невозможно то, что там произошло.

– Иногда, очень-очень редко такое случается.

– Мне от этого не легче.

– Тут дело не в легкости или в чем-то таком.

Франк снова хмыкнул.

– Ты знаешь, я бы охотно, с облегчением остался у вас в Копулетти, тем более что я, можно сказать…

– Нет, – с мягкой суровостью в тоне сказала Ирина, – ты должен вернуться на родину. Пока ты не побываешь там, ничего не кончится.

– Там никого нет, даже Ричарда. Это место пусто.

– Думаю, не совсем так. Что-то там есть.

– Но мне этого „что-то“ не жаль, но мне не интересно.

– Ты говоришь, как ребенок.

– Я знаю. Конечно, я поеду. Мы поедем.

На той же машине, по той же дороге, но значительно медленнее, чем в прошлый раз, они въезжали на земли Шепердсонов.

– Такое впечатление, что колеса не хотят крутиться.

Ирина ничего не сказала в ответ на это.

Припарковались.

Их никто не встречал. Франк рассчитывал на какого-нибудь муниципального чиновника.

– Ну, – сказал он, не торопясь встать из-за руля.

– В колумбарий, – не раздумывая, определила Ирина.

Он был устроен в задней комнате за кабинетом Джона.

Две покрытых светлым лаком полки, восемь разномастных, индивидуального покроя урн. Тяжелая и психологически и технически работа была проведена властями. От разных членов семьи осталось разное количество вещества, но Франк не стремился узнать эти детали.