Михаил Попов - Спальный район Вселенной (сборник)

В последние годы кривая Машиных предпочтений склонялась в сторону осени. Маше хотелось тумана, резкой октябрьской свежести, паутины на „праздной борозде“ и прочих прелестей забытой русской литературы. В архивах настроек ей удалось разыскать режим „Тургенев“ с неплохим выбором ландшафтов, погодных условий и аудиокарт. Правда, после одного из Конгрессов звуки охоты были исключены из меню как возможный призыв к насилию. На них требовалось получать специальное разрешение. Маша с этим не заморачивалась – ее вполне устраивало курлыканье журавлей.

Мировой референдум по закону о Выборе Личной Реальности стал главным событием позапрошлого века. У закона были противники, сумевшие внести в проект множество нелепых поправок. К примеру, несколько десятилетий настройки разрешалось использовать исключительно для нейтрализации неблагоприятных условий жизни, таких как плохая видеоэкология мегаполисов или слишком короткий световой день.

Спустя годы ограничения были сняты, и вот уже два столетия с „хвостиком“ люди Земли обладали правом индивидуально настраивать свой мир. Они шли путем ошибок. Многие увлекались бесконтрольной настройкой эмоций – до тех пор, пока не был принят запрет на моделирование чувств. Человек должен оставаться человеком. Радость должна возникать в результате правильного образа жизни, а не искусственного воздействия на мозг. Гнев и ненависть следует изживать естественным путем. Человек – не робот и не зомби! И как раз поэтому он достоин самостоятельно определять, в каких условиях ему жить.

Право выбора личной реальности было признано величайшей ценностью цивилизации и в начальный период вызвало всплеск фанатизма. Доходило до того, что люди отправлялись в отпуск на теплое море лишь затем, чтобы воспользоваться своим правом, включив режим альпийской зимы. Со временем пафос угас. К настройкам привыкли и начали воспринимать их как нечто, что было и будет всегда.

Однако Маша не принадлежала к легкомысленному большинству. Пять лет назад – ей исполнилось тогда четырнадцать – она узнала на собственной шкуре, что значит лишиться настроек. А как весело было жить в неведении, играть с подружками в реальности „аниме“ и верить, что мама – добрая фея Весна из режима „Боттичелли“!

В тот несчастливый день, выйдя на прогулку в городской парк, они с мамой настроили июнь, тропу над морем, аромат диких цветов, ветер. На тропе оказалось людно. Бодрые путешественники, красавцы и красавицы, одетые в ретро начала двадцатого века, некоторые с походной тростью и цветком в петлице, улыбаясь, шли им навстречу.

На повороте, там, где тропа скрывалась за горным уступом, раздался предостерегающий крик, и в то же мгновение из-за скалы выскочил и устремился Маше в лоб мальчонка на старомодном велосипеде.

Маша шарахнулась в сторону и через миг очутилась на крупитчатом покрытии аллеи. Страшная боль в ноге выбросила ее из настроек. Схватившись за щиколотку, Маша задержала дыхание: не шевелиться! Рядом с ней на корточки опустилась худая некрасивая женщина и с глазами, полными ужаса, потеребила ее за плечо.

Когда боль в ноге стала тише, Маша приподнялась и увидела под локтем землю с раздавленными оранжевыми цветами. Упав, она снесла край грядки. От смешанных с землей цветов шел запах поздней осени, а в ямке из-под Машиного локтя барахтался черный жук со сломанной лапкой. Маша поскорее отвернулась от жука и, озираясь в поисках исчезнувшей феи Весны, крикнула:

– Мама!

– Машенька, я здесь! – отозвалась сидевшая рядом женщина и вздрагивающей рукой погладила Машу по голове. – Потерпи, котик! Сейчас приедет помощь! Сейчас!

Маша, не понимая, уставилась на незнакомку и вдруг сообразила: ну конечно, это и есть мама – ее мама без настроек.

Оправившись от первого потрясения, Маша огляделась: по аллее шли вразнобой, уклоняясь на автопилоте от столкновений, люди в термокостюмах. Некоторые смеялись и подпрыгивали. Порой кто-нибудь замечал сидящую на земле Машу и улыбался ей, а одна полная дама даже весело подмигнула. Видимо, в их настройках случившаяся с Машей беда выглядела как нечто забавное.

Пока ждали медкапсулу, пошел косой дождь со снегом. На коротко стриженные головы гуляющих наползли капюшоны, на лица спустились прозрачные маски – напыление водоотталкивающих частиц, – но, кажется, никто из идущих не заметил происходящего. Маша зачарованно, как во сне, провела рукой по своему лицу и ежику волос. Термокостюм отключился. Напульсник мерцал и отказывался возобновлять настройки. Некуда было деться от пронизывающего ноября.

Наконец подоспела помощь. Поврежденную связку починили прямо на месте в капсуле коррекции. А жука, сколько Маша ни просила, чинить отказались. В нем не было обнаружено учетного сигнала, а значит, он не мог претендовать на заботу государства.

Дома Маша включила „нейтральную передачу“ и, отдыхая в голубоватой пустоте неба, попыталась представить себе Покой, как учил лицейский психолог. Но в голову все время лезли снежные хлопья, жук и тоскливый запах оранжевых цветов, смешанных с землей. Что-то беспредельно одинокое было в этом – остаться без настроек. Словно ты попал в космос, где движется по своим орбитам несметное число небесных тел, но ни одно не замечает другое.

– Мама, я хочу понять, как они жили без настроек? Ведь это страшно, когда ты ничего не можешь выбрать: ни погоду, ни как должны выглядеть близкие! Наверно, они были очень смелыми?

– Котик, они были рабы и даже не знали, что такое свобода, – сказала мама. – А ты, если будешь думать о глупостях, останешься, как тетя Лара, без работы!

Машина мама была зубным генетиком и с детства пугала Машу дефицитом рабочих мест: „Ты подумай, как плохо без работы! Государство тебя кормит, настройки развлекают. Ну а ты сама – за что же ты будешь себя уважать?“

* * *

Тетя Лара была маминой двоюродной бабушкой. Про нее в семье ходила легенда, будто в юности она целый месяц прожила без настроек и позволила себе критиковать величайшую ценность цивилизации, в результате чего и схлопотала пожизненный запрет на работу.

Тети-Ларины сто лет, отведенные каждому жителю Земли, подходили к концу. Закон о столетней продолжительности жизни был венцом справедливости, и Маша об этом знала. Пожил сам – уступи место следующему. При этом твое отсутствие не вечно. Генетическая информация бережно сохраняется, и человека сразу же после смерти ставят в очередь на жизнь. Когда очередь подойдет, каждый сможет пожить еще раз.

В Машиных настройках тетя Лара была тощей вздорной колдуньей в остроконечном колпаке. Маша ее побаивалась. Но теперь, после происшествия в парке, увидев тети-Ларины костлявые руки, распахнутые к объятию, Маша расплакалась. Тетя Лара вдруг представилась ей жуком, которого скоро перевернут на спину и переломят, только уже не одну лапу, а совсем.