Борис Миловзоров - Дорога в Эсхатон

— Боишься?, — после паузы спросил Проквуст.

— Ну, да, страшновато.

— Артём, а если мы с Пилевичем ошибаемся, и ты окажешься вполне здоровым и нормальным человеком? Ты огорчишься?

— Ничего себе, вопросик!, — Артём задумался. — Наверное, огорчусь.

Проквуст молча смотрел на сына, словно предлагая продолжить.

— Пап, даже моих собственных приключений, которые я смутно помню, достаточно, чтобы чувствовать себя особенным, а твоя одиссея вообще удивительна, хотя я могу только догадываться, ты ведь мало что мне рассказывал.

— Но ты был терпелив и я высоко ценю это.

— Я всегда знал, что придёт время…

— Думаешь, пришло?

— А разве нет?

— Хм, хороший вопрос, — задумался Проквуст. — Вот что, сын, я расскажу тебе часть своей истории. Договорились?

— Договорились.

— Отлично!, — Проквуст улыбнулся и встряхнул рукой густые волосы сына. — И спасибо тебе за откровенность.

Артём кивнул.

— Пап, а ты расстроишься, если я окажусь пустой?

— Нет, скорее вздохну с облегчением, а как мама твоя будет рада!

— Да, уж…

— Понимаешь, господь раздает дары не за заслуги. Избранность это тяжкая ноша и обязательства.

— Рок?

— Рок.

— Но разве не мечтает каждый быть избранным?

— Конечно же, мечтает, потому что это придает смысл и жизни, и смерти, — Проквуст обнял сына за плечи, — пойдём, сын, ужинать, завтра рано вставать.

Георг давно уже был готов к этому неизбежному разговору, десятки раз проигрывал в уме всевозможные варианты: от полной откровенности до краткого и ущербного изложения. И то и другое ему не нравилось, с одной стороны негоже отцу полностью раскрываться перед сыном-подростком, у того просто может не хватить жизненного опыта, чтобы всё принять и всё простить, а с другой стороны, и врать не хотелось, вроде как выгораживая и обеляя самого себя. Поэтому после многих раздумий Проквуст принял решение рассказать подробно, но только часть своей жизни.

— Пап!

— Что?, — Георг вернулся из своих глубоких раздумий обратно в уютный полупустынный ресторанчик.

— Ты обещал после горячего начать рассказ, я жду.

— Да, сын, конечно.

Подошёл официант, поставил перед Проквустом кружку с пивом и тут же ушёл.

— Артём, ты что-нибудь ещё хочешь?

— Из еды? Не хочу. Ну, же, пап, не тяни!

Георг отхлебнул пива и принялся рассказывать.

Он начал с того момента, когда очнулся безымянным посредине вселенной, не понимая, кто он, откуда, как долгое время наблюдал за жизнью вселенной и медленно подступал к началу нового пути.

— Пап, — воспользовался Артём паузой связанной с очередным глотком пива, — так ты был приведением?!

— Что?, — удивлённо переспросил Проквуст, ставя кружку на стол. — Ах, ты об этом? Не знаю, как это классифицировать, скорее я бы назвал себя духом, то есть, душой без тела.

После того, как Георг рассказал о звезде, названной им "Близкой", о её невероятных обитателях и о планете хоравов, Артём слушал затаив дыхание. Проквуст остановился перевести дух и отхлебнул тёплого пива

— Пап, кто такой, этот Друг?

— Толком не знаю, сынок. Я видел его рождение среди протуберанцев "Близкой", видел его огромных почти прозрачных или даже призрачных родителей.

— Они создали его специально для встречи с тобой?

— Он так сказал.

— И часть его осталась в тебе?

— И это он сказал.

— Ты ощущаешь эту часть?

— Если честно, ничего не ощущаю.

— Вам надо чаще общаться!

— Думаю, это не очень хорошая идея.

— Но почему?! Он же родился ради тебя!

— Даже если это так… — Проквуст задумался. — Понимаешь, Артём, у меня осталось смутное впечатление, что во вселенной все занимаются своими делами и там не принято беспокоить друг друга по пустякам.

— А может быть, ты просто оправдываешь себя? Что ж получается, ты зовёшь Друга только тогда, когда не можешь без него обойтись, разве это можно назвать дружбой?!

— Хм, действительно, как-то неудобно получается. Давай порассуждаем?

— Давай!

— Допустим, я позову Друга, он откликнется, и я полечу для встречи на наше Солнце, это ведь ближайшая к Земле звезда. Кстати, даже на астральное перемещение требуется время.

— Много?

— В данном случае недели три. Так вот, прибываю я на солнце и говорю, здравствуй, Друг, давно тебя не видел, соскучился. А он для встречи может быть, с другого конца вселенной пришёл, хорошо ли получится?

— Да, нездорово. Пап, а я с Другом смогу общаться?

— Ну и вопрос! Думаешь, я на него ответить могу? Теоретически в тебе есть часть от части Друга, которая мне досталась при общении с ним, но даёт ли она тебе право на, скажем так, дружбу, я не знаю. Жизнь покажет, сынок, ответы придут.

— Или не придут?

— Или не придут. Ну, что, двинемся дальше или спать пойдём?

— Ну, уж нет, какой теперь сон?!

Спать они легли далеко за полночь, поэтому неудивительно, что Артём, которого Проквуст утром еле добудился, в машине тут же сладко уснул. Георг спокойно и без лишних вопросов добрался до знакомого холма и подогнал машину ближе к кустам, почти под крону сосны, с которой прошлый раз разговаривал. Он вышел, тихо прикрыл дверцу машины и осмотрелся. Судя по ощущениям, его прежнее пребывание здесь никого не обеспокоило, да и посторонних следов на тонком слое дорожной пыли не нашлось. Проквуст повеселел, это хорошее начало. Он подошёл к сосне, положил на ствол обе ладони и погрел его своим огнем.

— Ты уж не подведи и на этот раз, — зашептал он, — ладно?

— Пап, ты чего с деревом обнимаешься?

— Не обнимаюсь, а договариваюсь.

— Как это?, — удивился Артём.

— Откуда я знаю?! Попросил вежливо, и всё.

— Ты что, всерьёз думаешь, что сосна тебя слышит?

Проквуст улыбнулся и пожал плечами.

— Эх, молодость, всё-то ей по полочкам разложи. Тебе что, жалко?

— Да, нет, пожалуйста, — засмущался сын, — просто странно как-то.

— А то, что я тебе вчера рассказывал, не странно?

— Сдаюсь! Готов сыграть с сосной в шахматы.

— Зря шутишь. Ты, например, знаешь, что в слоях пространства дольше всего из живого остаются деревья?

— Да?! Ничего себе! А почему?

— Знаешь, сынок, поищи на некоторые вопросы ответы самостоятельно, ладно? Будет чем заняться в жизни. Давай-ка, хватай с заднего сидения свой рюкзак и держи меня за руку, нечего время терять.

Они вышли на площадку призрачного Баальбека. Он огляделся, здесь ничего не изменилось, да и меняется ли здесь что-то? На Артёма пространственный переход произвел впечатление, он крепко вцепился в руку отца и изумленно смотрел по сторонам.

— Здорово! Пап, это что?

— Скорее где.

— И где?

— Где-то между параллельными мирами, сынок.

— Здорово! А как это место называется?

— Давай будем звать его туманной площадкой.