Борис Миловзоров - Дорога в Эсхатон

— Ратша?

— Гора, князь просит подойти.

— Хорошо, передай: через секунду буду.

Страж кивнул и двинулся обратно, к Георгу подбежал сын, пряча пробирку в небьющийся футляр.

— Пап, это нечто невероятное! Такое чудище, прямо из сказки! Ты видел, даже кости растворились!

— Подожди, Артём, меня князь к себе просит. Ты мне скажи, всё сделал?

— А то! Портреты будут, закачаешься! А от пробирки с образцами дядя Стас заверещит от радости!

— Это точно, — улыбнулся Проквуст, — я Пилевичу тоже пробирку приготовил.

— С чем?

— С пулями Пазузу. Молчи, всё потом.

Проквуст поспешил к князю, тот терпеливо ждал его.

— Простите, князь, я…

— Ничего страшного, Гора, мы под таким впечатлением, что… — князь запнулся. — Нам предстоит завершить начатое… Гора, через три дня жду тебя и твоих магов во дворце, в круге Яриловом… Будешь?

— Буду, пресветлый, — поклонился Георг.

— У тебя знатный меч, Гора, странно, что он пришёл к тебе.

— Для меня это тоже странно, но так случилось.

— Да, верно, — задумчиво кивнул князь, — только хозяин меча решает его судьбу. Не желаешь ли ты попировать, Гора? Внизу уже к пиру готовятся, я гонца отослал.

— Не гневайся, князь, но дозволь нам троим здесь переночевать. Мы очень устали, не до пиров…

— Ну, что ж, причина уважительная. Ратша!

— Здесь я, пресветлый!, — гаркнул страж из-за спины.

— Оставь Ворона с повозкой магам, а сам с нами поедешь, — князь посмотрел на Проквуста. — Или и от повозки откажетесь?

— Ну, уж нет!, — Георг опять поклонился. — Тройное тебе спасибо, пресветлый князь!

— Не за что, — заулыбался тот, — до встречи во дворце.

— До встречи.

Князь двинулся к тропе в скалах, прихватив по пути княжну, которая весело болтала с Артёмом. Она помахала ему рукой, а тот просто поднял вверх руку, да так и стоял, провожая взглядом. Следом потянулась остальная челядь, последними к тропе двинулись Ратша и Рукагин — на приём сдачу конного имущества. Проквуст огляделся, что-то он зелейника не увидел. Отец князя вышел из тёмного дверного проёма сторожки, подошёл, низко поклонился.

— Ты велик, пресветлый Гора! Позволь отдать тебе поклон чести и уважения.

— Разогнись, Ведагор, нечего главе княжеского рода спину гнуть! Я благодарю тебя, ты выполнил обещание.

— Солнце ещё не село, Гора, но дело сделано. Могу я раньше захода начать говорить со своим сыном?

— Конечно!

— Благодарю, — Ведагор снова поклонился. — Думаю, князю сегодня будет не до пира.

Старик улыбнулся и засеменил к тропе.

— Пап, а смешной этот зелейник!

— Он дед Веданы и глава княжеского рода, сын.

— Да ладно?! А что ж он пробирками пробы собирает?

— Дар у него такой, дар ведь не выбирает.

— Ух, ты, а я думал он вроде шута при дворе.

— Видишь, как обманчив мир?

— Угу. Кстати, пап, тебе от мамы привет.

— Как от мамы?!

— Папа, это не я, она меня вызвала!

— Волнуется?

— Ещё как!

— Надеюсь, ты её успокоил?

— А как же! Рассказал, что по лесу гуляли, потом город древнеславянский нашли, где нас встретили с миром и почётом.

— Молодец.

— Я ж понимаю, — засиял Артём, — беременных женщин надо беречь от волнений.

— Сын, а по уху хочешь?!

— За что?

— За непочтительность к родителям!

— А что я такого сказал?

— Подумай на досуге.

Артём насупился и демонстративно повернул голову в сторону.

— Так, ученик, лирику в сторону, дела, прежде всего. Как там твоё путешествие по мозгам нага, созрело?

— Созрело, — с обидой в голосе ответил Артём, — готов докладывать, сэр!

— Ох, получишь ты от меня…

В это время показался Рукагин, он забежал в сторожку и почти сразу выбежал, прихватив еды, бутыль с водой и одеяло.

— Рукагин!, — удивился Проквуст, ты куда?

— Гора, я с Вороном переночую, так надёжней! Очень уж он по своему хозяину тоскует, уйдёт ещё.

Бывший жрец юркнул в тропу между скалами. Они остались вдвоём.

— Вот видишь, сын, как рок распоряжается?

— Будто специально всех по своим местам расставил.

— Ну, так как, будем обижаться?

— Нет, пап, ты прав, переборщил я.

— Вот и славно!, — заулыбался Георг.

— Пап, я есть хочу.

— Обязательно закатим свой персональный пир, только давай сначала смоем эту гадость со скалы. А потом костёр запалим, чайку согреем. Годится?

— Годится!

— Пошли за водой!

Вечер выдался необыкновенным. Россыпь звезд на безоблачном небе, яркие отсветы пира в далеком ельнике и собственный костёр в сочетании с плотным ужином и горячим чаем. Отец с сыном сидели на срезанном языке скалы почти в центре вселенной и разговаривали. Чем не космическое событие?

— Да уж, вот это приключение! Пап, а ты теперь сможешь летать, как твой друг, Бенни Адамс?

— Как он, вряд ли, но быстро передвигаться, да. Я наконец-то нащупал то тонкое состояние души и тела, когда возникает левитация. Экстремальная ситуация помогла. Наверное, у реки я смог бы отбиться от целой своры нагов и спокойно уйти, но принести то, не знаю что, уже не удалось бы. Вот и пришлось напрягаться, особо не рассуждая, а просто делая. Ты запомни, сынок, обладателю дара иногда вредно слишком долго рассуждать, надо внимательно слушать то, что у тебя внутри.

— Я запомню, — кивнул Артём. — Пап, а почему Ведагор сказал, что князю не до пира сегодня будет?

— Это, сынок, отдельный разговор.

— Ну, давай, расскажи!

— Да я и сам толком не понимаю. Короче, так как мы с тобой знаем ирийский язык, то считаемся посланниками святого Барея и, следовательно, главными в их княжеском роде. Через три дня, как сказал Ведагор, они нам с тобой клятву верности давать будут.

— Чего?, — у сына от изумления челюсть отвисла.

— Что слышал, сынок. Я и сам чуть челюсть не потерял, — он протянул руку к подбородку Артёма и тронул его снизу. Тот закрыл рот и заулыбался.

— А что, клёво! Князь Артём, пожалуйте, не хотите ли, пресветлый… Красота!

— Артём! Ты что, серьёзно?!

— Да, нет, пап, не волнуйся, это я так, прикалываюсь.

— Ну, и сленг у тебя, — поморщился Проквуст, — явно не княжеский.

— У нас все так в школе разговаривают, — Артём развёл руками, — поневоле привыкнешь. Но, — он улыбнулся, — если я стану князем, то буду говорить только умно и правильно.

— Ага, как же, так я тебе и поверил.

Они посмеялись, потом помолчали, глядя на костёр. Артём взглянул на отца, тот ему кивнул и ободряюще кивнул.

— Не бойся, сын, я рядом!

— Хорошо, тогда слушай, — Артём закрыл глаза и начал говорить. — Знаешь, я не сразу пробился внутрь. Сначала под моими руками словно бы толстая мутная плёнка оказалась, надавишь, промнётся, потом на место встанет. Тогда я её стал мысленно поглаживать, словно бы протирая, муть скоро исчезла и я увидел под ней калейдоскоп в чёрно-белых тонах. Думаю, наги дальтоники. Для сравнения, когда я заглядываю в человека, то как бы подслушиваю его мысли, они идут потоком, иногда ровно, иногда скачками, беспорядочно. Мои глаза видят строчки из слов, а мои уши слышат беспрерывный голос этих мыслей, я даже могу вклиниваться в этот поток, подправляя в нём что-то или добавляя. Если делать это аккуратно, человек не заметит вмешательства и мои желания станут его желаниями.