Алекс Лекс - Хранитель. Первая война (СИ)

— Погони пока не слышно, — заметила Тандрия. — Но оставаться мы тут не будем. Рохи могли взять наш след. Да и места тут…

— Боишься духов? — разгадала ее мысли драконица.

— Не боюсь. Я уважаю их покой, — ответила та.

— Ты ранена. От тебя кровью пахнет, — Тира коснулась ее бока.

Под одеждой скрывалась разодранная кожа. Эльфийка махнула на это рукой.

— Заживет, — сказала она, и стала подзывать гидралов.

Звери не шли. Фыркнув, они поблуждали по краю развалин и ушли в лес. Тандрия зло зашипела и хлопнула себя по ноге.

— Значит, пойдем пешком, — Тира попыталась улыбнуться, но эльфийка ее радости не разделила.

— Тут скрыто слишком много чужих тайн! — бросила та, и вдруг выхватила нож.

Применить его не пришлось. Ей на плечо сел ворон, и довольно защелкал клювом.

— Я могу обратиться драконом, но тогда Аргелор наш учует, — сказала Тира.

— Не стоит, — эльфийка потерлась щекой о голову своей птицы, и нахмурилась. — Похоже, твоя магия разрушает этот мир. Идем.

Нож она прятать не стала, только взгляд ее стал холоднее. Вздохнув, за ней пошла и Тира.

Аргелор глядел на молодого мага, что снова пожаловал в его зал.

— Что это было? — он указал на серую пелену на его новой карте.

— Белый дракон явил свою силу, — спокойно ответил тот. — Черному дракону должно быть известно, что этот мир не годен для магии драконов.

— Силу… — задумчиво произнес он.

Маг смотрел на него, и не мог понять, почему Аргелор медлит с нападением. Его будто бы не заботила победа. Даже на стройку крепостных стен и кузни, он почти не обращал внимания.

— Белый дракон только начинает просыпаться, — медленно заметил тритрагдорец.

— Почему же я так не могу, как она? — Аргелор будто бы задал этот вопрос сам себе. — Я ведь тоже дракон…

— Книжные истины отличаются от сил белого дракона. Ее тело само рождает магию, — осторожно ответил маг. — Черный дракон может этому научиться. Только нужно много времени, чем может дать этот мир…

Аргелор резко оторвался от карты и глянул на него так, что тот сразу замолчал.

— Времени, говоришь? — повторил он. — Ты, для молодого ученика слишком много знаешь…

— У меня было много времени, чтобы изучить библиотеку своего Ордена…

— Много ты там узнал? — глаза Аргелора сузились.

— Много, — кивнул тот.

— Говори, — приказал Аргелор. — Наверняка, наблюдаешь за мной?

— Мне такого не позволено, — маг низко склонил голову. — Знаю лишь то, что белому дракону не нужны прописные истины, тогда как остальным надобно много учить и познавать… Знаю и то, что черный дракон ищет свое время…

Его голос затих, будто ожидая удара.

— Оставь меня, — вместо этого скомандовал Аргелор.

Маг послушно закрыл двери в зал, и немного постоял у них, а после достал из широкого рукава чистый пергамент и самопишущее перо. Что он писал, не знал даже сам Аргелор.

Лес зашевелился. Негласно, без знаков, собирались войска. Они шли с разных концов, с разных земель, и шли на север. А на самом севере, на Крайнем Пределе стояли молчаливые горы. Шапки льда возвышались под мрачными и темными тучами, а внизу шел снег, и властвовали ветра.

Кому-то могло показаться, что тут никогда не было жизни, и все же, в самом сердце гор скрывались врата.

— Ты знаешь, Арадор, — гном, без лат, только в кожаной куртке, стоял на снежном уступе. — Ты знаешь лучше меня, союз мастеров не приемлет боя, с самого начала времен. Это завет, данный еще до Высшего Мира…

— Есть металл, который куется не по заветам, Борадар, — сказал второй.

В их густой бороде путался снег. Несмотря на сильный ветер, они крепко стояли на ногах. Холод им был ни почем, и даже колкие льдинки не причиняли им боли. Подгорный народ имел крепость, завидную для многих, и знал первые важные истины. Союз мастеров стоял на особой земле. Сквозь зиму сюда никто не мог пробраться. Только гномы ковали свою особую сталь.

— Хочешь нарушить правила? — угольки в глубине черных глаз гнома, вспыхнули хитрым огнем.

— Другие гномы с войны всегда выгоду имели, — напомнил ему второй. — В каждой войне она есть…

— Гм…сердце дракона? Ладный артефакт, да охотников до него больно много, — сказала Арадор.

— Но побороться стоит. Ведь так? — подмигнул ему Борадар. — Кому как не тебе, знать это, братец?

— Может быть. А металл… Есть такой, что куется только почетными мастерами, — гном глянул на ближнюю вершину, где зажегся огонь. — Пора уходить. Сигнал подали.

Гномы исчезли быстро и тихо. Снег очень скоро замел их следы. Пурга усилилась, и где-то в глубине гор щелкнули затворы ворот. Задул сильный ветер и перекрыл остальные звуки.

На земле Высших эльфов царствовала иная погода. Чистое небо и багряная листва. Только забвения тут не было. Иллигеас прислушивался к этой земле очень тщательно. Особенно его внимание привлекал личный зал Раальдора. От его башни исходила сила, мягкая, влекущая, и маг решил подсмотреть. Король ходил туда к вечерней заре. Иллигеасу это не составило труда. К его разочарованию, заветный зал являлся всего лишь картой. Пол в нем вмещал все земли Халдрагара, и Раальдор в тот момент стоял посреди них.

Карта отсвечивала золотом и серебром. Земли на ней выглядели странно, будто светились сами изнутри, и вдруг тайному взгляду Иллигеаса открылось нечто. На карте появились неясные пятна, которые превратились в четко очерченные войска со всей геральдикой. Прокравшись в мысли Раальдора, маг так же увидел жажду, как и во взгляде Наальдора. Он понял, за что будут бороться народы, и забыл об осторожности. Карта поплыла, и на ней вспыхнул север с огромной темной крепостью и полчищами тритрагдорских магов. Неожиданно, Раальдора ударила сила Аргелора. Король вскрикнул от боли и упал на колени. Карта исчезла, зато на пол упали алые капли крови. Раальдор задышал тяжело и прерывисто.

— Не стоит туда так соваться! — Иллигеас решительно выступил из своего магического укрытия, тем более что король и так его заметил.

— Следил… — укоризненно произнес Раальдор. — В другие времена моя стража…

— Лучше говорить меньше и выйти на свежий воздух, — сказал маг, и взял его за локоть.

Уже сидя в беседке, Раальдор откинулся на каменную спинку скамьи, и поправил свои одежды. На Иллигеаса он бросил взгляд, полный сожаления и грусти.

— Думал, они будут биться за свободу? — с мрачной улыбкой спросил он.

— В Высшем Мире другие ценности, другие законы, — холодно заметил Иллигеас. — Я думал о другом, а не об артефакте…

— Другой мир, Иллигеас, — поправил его король. — У нас искажено сознание. Мир сам его меняет, я ведь помню Высший Мир, я знаю, что там. Но это мир требует другого.