Николай Одинцов - Мустанкеры

Кольнуло предчувствие, и Дежнев резко остановил машину. Зашипела система компенсаторов, стабилизируя положение оператора в ложементе. Перегрузка тяжкой волной прокатилась по корпусу, ушла в землю. Почти сразу перед тендером Шершня земля вспухла чудовищным нарывом. Пыль поднялась высоко, скрывая поле боя. Дежнев не замедлил воспользоваться этим, уходя с линии атаки. Вовремя! Жанна положила снаряд точно в то место, где только что был Шершень, но Дежнев уже завершал боевой разворот и заходил с фланга, привычно выцеливая в дымном мареве абрис чужой машины. Он специально не стал просить Сэмэна менять пушку на убойное орудие. Та же самая Богиня, что вытягивала жизнь из танков на дамбе, лизнула борт Варяга электрическим разрядом. Вспыхнули бутоны разрывов, лишая броню прочности. Девушка сориентировалась быстро, попыталась увести танк из-под атаки, но Дежнев начал танец смерти. Его Шершень, как матадор, кружил вокруг грузного Варяга. Медленная башня Стебель не могла догнать юркого противника, а Богиня продолжала работать на поражение. Оставалось добить Варяга, и Дежнев выбрал для этого простейший таран: включил на секунду допинг-джет, стремительно разорвал дистанцию и ударил в борт на развороте. Варяг вздрогнул, накренился и завалился на бок, открывая неокрашенное днище. Длинная пушка Стебель безвольно уткнулась в землю.

Бой был окончен. Тихон глянул на хронометр. Три с половиной минуты. Вздохнул и полез наружу.

Он подошел к поверженному Варягу, но девушка не вылезала наружу. Это было плохо. Значит, она без сознания или заблокирована в ложементе. Не раздумывая, Тихон разблокировал люк, сунулся в темноту и тут же получил мощный тычок в грудь. Дежнев в недоумении отскочил. Из люка выбралась Жанна. Девушка была без шлемофона, на лбу темнела ссадина.

– Ты! Ты играл нечестно! – крикнула она и топнула ногой. – Защищайся!

Тихон едва успел уклониться от удара. Изящная ножка, обутая в бронированный ботинок, пролетела в сантиметре от носа удивленного мустанкера. Жанна продолжала наступать, нанося удары. Тихон уворачивался, блокировал, но не атаковал. Теперь шлем мешал ему, сужал обзор, сковывал движения. Ситуация была глупейшая. Тихон не очень понимал, что делать с рассерженной фурией, но вдруг превратился в кошку.

Для зверя моральные принципы не существуют. Нападают – бей или беги. В рукопашной схватке Дежнев чувствовал себя вполне уверенно, но так стремительно не атаковал ни разу. Мгновение неподвижности, рывок и неуловимый быстрый удар когтистой лапой. Миг, и он снова человек, а девушка лежит на земле без сознания.

Дежнев бросился на колени рядом с Жанной, срывая краги и шлемофон. Проверил пульс, послушал дыхание – все в порядке. Он не понимал, как вошел в синхрон с Алисой. Ведь эммитер был выключен! Тихон хотел обработать ссадину, но застыл в изумлении. Сорвал с головы шлем, всмотрелся. Сомнений быть не могло, запекшаяся кровь на щеке девушки отливала синим цветом. Такой оттенок был только у одного типа существ. Дежнев выругался сквозь зубы: на его руках приходил в себя аватар.

– Странное у нас получилось первое свидание, – прошептала Жанна.

Она очнулась, хотя взгляд был затуманен. Девушка слабо улыбалась, словно видела сон.

– Да уж, – протянул Тихон.

Он не знал, что сказать. В голове одна мысль стремительно сменяла другую. Может, у людей, рожденных на орбите, кровь меняет цвет? Или им делают инъекции? Кстати, почему у аватаров кровь синяя? Дежнев вспомнил что-то насчет повышенного содержания меди. Отец говорил, что это связано с ускоренным генезисом. Теперь Тихон жалел, что слушал рассуждения ученого невнимательно.

– И все-таки я выдержала. Вы поедете с нами, – тихо сказала Жанна.

– Что? Почему? – отозвался мустанкер, хотя мысли его были далеко.

– Вот! – Девушка с трудом подняла руку, на щитке бронескафа проступили цифры 5:50. – С момента как ты меня вырубил.

– Я хотел прекратить поединок. Твой отец был убедителен.

– Значит, он рассказал, – прошептала Жанна. – Ты не потерял честь и все-таки поедешь с нами. Все хорошо.

Девушка закрыла глаза и счастливо улыбнулась.

– Господи! Что с ней?

К ним спешил Герман Цайгори.

– Не журись, диду, наш атаман девчонок не убивает, – утешал Журибеда.

Том стремительно приблизился к Тихону и Жанне, быстро прикоснулся к виску девушки, провел ладонью над лицом.

– Разум отдыхает, когда тело нуждается в исцелении, – изрек китаец.

– Что? Что это значит? – занервничал Цайгори и требовательно взглянул на Тихона. – А вы… Вы ее ударили!

– Это значит, что она спит, – пояснил Дежнев. – Поверьте, я не собирался причинять ей вред. Но мне просто ничего не оставалось.

– Несносная девчонка, вся в мать! – вздохнул ученый, и Тихон пристально взглянул на него, но Цайгори не обратил на это внимания. – Всегда ввязывалась в истории. Вы, полагаю, теперь откажетесь от нашего контракта.

– Напротив. Я склонен принять предложение, – возразил Тихон, невольно скопировав чопорный тон ученого. – Осталось спросить моих партнеров.

– Я за любой кипеш, кроме голодовки, – осклабился Журибеда. – Давненько мы степь не мяли.

– Делание лучше неделания, если помыслы чисты, а цель благородна, – изрек невозмутимый Том.

– Я не понимаю, – заморгал ученый.

– Игрок должен признать себя побежденным или быть не в состоянии продолжать бой. Обычно подбитого танка достаточно. Но не всегда, – объяснил Тихон, когда они с Сэмэном осторожно погрузили Жанну на платформу. – Иногда бой продолжается врукопашную. Так было при поединке Лукаса с бешеным Биллом: оба танка были повреждены, и они устроили рукопашный поединок прямо на поле. Это еще до всемирных танков случилось. Ваша дочь, может, и непослушная, но в уме и знании истории ей не откажешь.

– Значит, вы нам поможете? Я знал. Это судьба! – обрадовался Цайгори.

Тихон кивнул.

– Похоже на то. Но имейте в виду, это влетит вам в копеечку. Подготовка такой экспедиции обойдется недешево.

– Это не проблема, – быстро сказал Цайгори. – Просто назовите сумму.

– Командир, соглашайся, – жарко зашептал на ухо Тихону алчный Журибеда. – Обдерем их, як Чехов вышню!

Дежнев отстранился, сурово посмотрел на казака. Потом неожиданно улыбнулся:

– Хорошо, по рукам!

Мимо хозяина с гордым видом победительницы прошествовала Алиса, вспрыгнула на платформу и потерлась о сапог Жанны.

Прислужник, худой и тонкий, словно тень, неслышно прошел между подушками, ступил на ковер и склонился над иссякшим кальяном. В корзинке таинственно переливались раскаленные угли.