Иван Константинов - Ястреб в огне

- Тогда прощаемся. - Сказал он.

- Прощай, Арго. - Мириам протянула ему руку. - Не забывай меня, хорошо?

Арго улыбнулся, и осторожно взял ее руку в свою.

- Тебя забудешь, как же. До встречи, что ли...

Его взгляд, устремленный ей за спину, внезапно изменился, став жестче. Она обернулась.

Перед Би, окруженной гвардейцами, стоял человек. Из-за широких спин в бронежилетах и черных шлемов Мириам была видна только его голова - длинные светлые волосы, слипшиеся от крови.

- Пора. - Сказал Арго. - Это, видать, парламентер.

Человек говорил, негромко, так что его могли слышать только Би и гвардейцы, стоящие рядом. Он едва успел сказать несколько фраз, когда Би прервала его, подняв руку.

- Можешь не продолжать. - Сказал механический голос. - Мы не сдадимся.

Окровавленный человек снова что-то сказал, и Мириам внезапно узнала его.

- Ты Джеффри. - Сказала она, когда Арго, раздвинув гвардейцев в стороны, подтолкнул ее к Би. - Ты продавал кредиты в магазине за воротами.

Тот поднял на нее глаза - избитый, грязный. Огонь, горящий в нем, дрожал от стыда и страха.

- Это посланец Картеля. - Сказала Би громко. - Его послали сговориться с рейдерами, а те отправили его назад. Уберите его на площадь, к раненным, он не парламентер.

- Я видел их. - Сказал Джеффри, когда пара гвардейцев уже взяли его за плечи. - Я видел их лагерь, видел этих... Ихана и Феникс. Их там тысячи, их лагерь невозможно обойти...

- Я знаю, сколько их. - Ответила Би. - И они все, слышишь, все сдохнут сегодня у наших стен! Уберите его.

Ее голос грянул над площадью, и снизу, от костров, раздались ответные крики.

- Молоты. - Сказал Арго, глядя вслед гвардейцам, уводящим Джеффри. - Пора и мне к ним.

- Покажи им, как нужно драться. - Сказала Би.

- Не сомневайся. - Ответил Арго. - У тебя не хватит кредитов, чтобы заплатить за зрелище, которое я сегодня устрою.

- Хочу видеть. - Ответила Би, и добавила уже тише, через переговорник. - Если это наш последний бой, то пусть его запомнят навсегда!

Интермедия III.

Кейн разложил винтовочные картриджи на доске, уложенной на плоский камень башенного зубца. Еще совсем недавно доска была частью стола - ее поверхность сохранила царапины от ножей, круглые следы от тарелок и кружек, и жирные пятна супа, некоторые совсем свежие. Картриджи, разобранная винтовка, дубинка, нож и пара патронташей выглядели на ней чужеродно. Но эта картина несла в себе какой-то символ, сообщение - оружие, занявшее место пищи. Фонарик с узким лучом, лежащий на краю доски, заставлял предметы отбрасывать длинные, непроницаемые тени, режущие столешницу на полосы.

Кейн не помнил, сколько он так сидит, глядя на свое оружие, и на город перед ним. Смутные очертания баррикад извивались внизу, в мерцании костров, изломанные человеческие тени бежали по брусчатке между ними. Переговорник тревожно шептал десятками голосов. Громада северного холма, увенчанного светящимся кубом магистрата, нависала над долиной - по которой, почти невидимые в сером сиянии подкрадывающегося рассвета, двигались, растекаясь по склонам, призрачные огни.

Заглушенные фары боевых машин.

Раскаты смеха, прозвучавшие внизу, на площади, пробились через крики гвардейцев, собиравших горожан в воротах - Арго рассказывал Молотам что-то забавное, и эхо его голоса гуляло по всей площади. За баррикадами оно не заглохло, а стало громче - горожане, бегущие из своих домов под покровом ночи, приветствовали барона, идущего им навстречу, по улице, ведущей к западным воротам. Где-то там прайм рассчитывала свернуть, и пройти по дуге через весь холм. Чтобы перед боем ее увидели как можно больше людей, и слухи о смерти Ястреба не смогли распространиться.

Мириам, которую она оставила на площадке, вместе с гвардейцами, сидела на стене, в пяти зубцах к востоку, свесив ноги, и тоже рассматривала долину. Ее волосы, завязанные высоко, почти на макушке, торчали вверх, немного удлиняя голову. Шлем болтался на левой руке, а пальцы правой поглаживали рукоять игольника с длинным магазином - видимо, непроизвольно. Почувствовав взгляд Кейна, она посмотрела в его сторону - всевидящим, лишенным возраста взглядом. Потом улыбнулась, и помахала рукой, совершенно по-детски.

Кейн улыбнулся в ответ. Мириам тоже была символом. Частью красоты, которая его окружала, мазком в картине, которая складывалась вокруг.

- Презираешь меня, да?

Лицо Аниты в свете фонарика казалось высеченным из камня - бледная мраморная кожа, рот и глаза, небрежно нарисованные охрой и углем.

- Могла бы додуматься. - Продолжила она, не дожидаясь ответа. - Слишком все складно получалось, прямо как в сказке, что в клетках для рабов на ночь рассказывают. Вспомнил, пришел, помог. Ни молвы не побоялся, ни бандитов. Даже не пьет. мМчта, да и только.

Она рассмеялась, коротко и резко.

- Только вот я не из сказки. Не припомню, чтобы сказки про шлюх были, а если и так - ведь он за девочкой пришел, которую помнит... Не за шлюхой. Хоть он и упрямый как черт, и не хочет в этом признаться.

- Видишь те огни? - Прервал ее Кейн. - Вон те, за городом, и столбы света, за ними?

Анита, до этого сидевшая на мешке с песком, приваленном к зубцу, встала, глядя в темноту.

- Вижу. - Сказала она. - И что?

- Это смерть. - Ответил Кейн. - Твоя, моя, их всех.

- Думаешь, мы все сдохнем?

- Конечно. Только не знаю, когда.

Она снова рассмеялась.

- Так никто не знает.

- Я хотел найти тебя до того, как это случится.

- Ну и нашел. А что дальше, ты подумал?

- Нет.

- Дурак!

- Но я же здесь, сейчас, с тобой?

- Ой ли? - Она скрипнула зубами. - Нет, ты не со мной. Ты там, в этих огнях, весь в этой войне. Помнишь, ты сказал про наши четырнадцать лет? Так вот, они прошли! И вместо того Кейна, которого я помню, его обещание выполнило какое-то бритое чучело. Улыбчивый убийца из Эрга. Только чего ради? Зачем я тебе теперь?!

Последние слова она почти выкрикнула. Несколько гвардейцев, возившихся с минометом неподалеку, обернулись. От девушек, собравшихся вокруг костра в двадцати шагах, раздался встревоженный шепот. Мириам, сидящая на стене, посмотрела в их сторону.

- Вот и они. - Продолжила Анита уже тише, кивнув в ее сторону. - Те, что с тобой пришли, такие же. Вроде снаружи люди, простые да понятные - а ведь не знаешь, чего от них ждать, на что способны.

- Зато они на нашей стороне. - Ответил Кейн.

- А я их все равно боюсь. - Ответила Анита. - И тебя... боюсь. Ты же как с ребенком со мной говоришь, улыбаешься все время - а мне страшно. Вот закончится сегодня все - отвалят рейдеры, и город уцелеет, и мы... А ты придешь, и скажешь: «Прощай, Анита, пойду я обратно в пустыню, ворон стрелять...».

- Не скажу.

- Не верю. И не надо мне про смерть - есть вещи пострашнее. Страшно одной умереть, забытой всеми, в песке, от звериных зубов, или под колесами. А не так, как нам сегодня светит, с друзьями рядом, от пули, или от ножа. Страшно... от тебя правду услышать. Только не надо мне снова про обещание - нет больше того Кейна, или Аниты, что обещали. А есть монах-бродяга и шлюха, с борделем в придачу. Вот и скажи мне, здесь и сейчас - останешься со мной, если живы будем, или постыдишься?