Гай Орловский - Победный «Факел Гаргалота»

Я зашел с той стороны, с моря на мою крохотную фигурку не обратят внимания, главное, чтобы с этой не видели…

Танкер идет с причалом уже совсем рядом, медленно отодвигаясь в сторону моря и далекой яхты. Я сосредоточился, четко-четко восстанавливая в памяти место, которое выбрал для перехода и даже сфотографировал для четкой фиксации памяти.

Контуры портала едва начали проступать в воздухе, как я торопливо шагнул через нижний край и сразу ощутил запах дизельного топлива. Воздух в служебном помещении заправщика жаркий, лицом я почти уперся в металлическую стену, выкрашенную ядовито-синей краской, с уходящими вдоль нее пучком толстых проводов.

Сердце стучит учащенно, я торопливо прислушивался к звукам наверху. Минут за пятнадцать заправщик приблизится к яхте, второй критический момент, намного более опасный и рискованный…

Сюда я переместился, когда заправщик двигался мимо пристани на расстоянии в десяток метров, а отсюда нужно на яхту, где каждый лишний сантиметр обойдется большой кровью…

Пока заправщик осторожно разворачивался тем боком, где люк со свернутым шлангом, я прижался к холодному металлу стены, торопливо восстанавливая в памяти, что там с этой стороны яхты, а когда ощутил толчок, а сверху прозвучали чужие гортанные голоса, начал создавать портал на три шага прямо перед собой, там должно быть, судя по чертежам и фотографиям, автоматизированное машинное отделение…

Юркнул в портал, как загнанная мышь, сразу сжался в комок и затих в кондиционированной прохладе среди исполинских агрегатов. Хай-тек вроде бы идет к миниатюризации, но в размерах вырастают не только яхты, но и начинка этих гигантов.

Ошалеть можно от таких же толстых, как «Северный Путь-2», труб в два-три ряда, что идут и вдоль стен, и на высоте в три моих роста, а еще пересекают время от времени, как я понимаю, пространство от одного борта к другому. А наверху, страшно представить, двенадцать палуб, что значит – двенадцать этажей!

Блин, эта яхта может сражаться против объединенного флота всей Южной Америки, а то и Африки.

С этого этажа наверх ведет металлическая лестница с кокетливо покрашенными в желтое ступеньками, а рядом по стене целый ряд труб с вентилями, выкрашенными в красное, а также рычагами, винтами и заглушками.

Наверху послышались неторопливые шаги грузного человека. Я скользнул под лестницу, показались толстые ноги в тяжелых ботинках, затем широкая жопа и, наконец, массивная, оплывшая под натиском жира спина с широкими валиками по бокам.

Он еще не ощутил меня, но что-то насторожило, остановился и с шумом втянул воздух.

Я на цыпочках обошел лестницу, в рукопашку с таким громилой как-то не очень, размахнулся, рукоять пистолета ударила в затылок, словно колун для рубки дров в торец суковатого полена.

Тяжелый металл проломил череп с неприятным влажным хрустом. Мужик начал опускаться на пол, я подхватил и помог лечь, стараясь, чтоб обошлось без шума. Морда у него, как разглядел теперь, будто у гориллы и с такими же широкими ноздрями. Не диво, что сразу ощутил незнакомый запах и насторожился. Мне бы так, но если к такой нужной способности еще и такие ноздри, то ладно, обойдусь.

По лестнице я взбежал на цыпочках, взвинченный и настороженный, потому что гуманитарий, нагромождение железа не люблю, да еще в виде исполинских механизмов непонятного назначения, что одним своим видом угнетают мою творческую индивидуальность и самобытность.

Лестница привела к двери, за которой пусто, но я еще с минуту поприслушивался, поприсматривался, наконец тихонько приоткрыл, готовый отпрыгнуть в любую секунду.

Длинный чистый коридор, под ногами великолепный мраморный пол из плиток элегантно-серого цвета, выкрашенные в белый цвет стены, на них красные ящики через равные промежутки, узнал знакомые очертания мотков пожарных шлангов, брандспойтов, топоры, багры и прочую непонятную, но вроде бы нужную или просто красиво-таинственную хрень.

Этот коридор с редко встречающимися по обе стороны дверьми явно не для гостей, это же низ, трюм или как там еще, доступ только команде, но все равно чувствуется достаток, даже богатство. Можно только предполагать, какая роскошь выше.

Воздух свежий и чистый, аппаратура следит, чтобы даже здесь внизу все было как на курорте.

Впереди в этом исполинском машинном отделении открылся уголок размером с теннисный корт, где стена заставлена металлическими шкафами, сплошь усеянными разноцветными лампочками, треть из них мигают, а спиной ко мне за длинным столом сидит мужчина, не отводя взгляда от расположенных там двух больших экранов.

Расплывающееся тело, покатые плечи, блестящая лысина, хотя сравнительно молод, ладонь правой руки почти целиком накрывает мышку, на экране пляшут графики температурных преферендумов в разных отделах яхты.

Я держал его на прицеле, пока не рассмотрел, что левая рука пристегнута наручником к ножке стола, а сам он одет хоть и щегольски, но в форму работника яхты.

На цыпочках приблизившись со спины, ткнул стволом пистолета ему в затылок и сразу же велел злым шепотом:

– Не оборачивайся. Не оборачивайся, дурак, иначе убью!..

Он замер, мелко-мелко дрожа, даже по затылку прошли волны, проговорил едва слышно:

– Только не убивайте… я что угодно… только скажите…

– Демократ, – сказал я с удовлетворением, – вас приходи и бери голыми руками, учтем… Где капитан?

Он вздрогнул.

– В рубке…

– А это шо? – спросил я. – Блин, тоже мне яхта… А где сама рубка?

Он проговорил едва слышно, но в его голосе я уловил сильнейшее изумление таким вопиющим невежеством:

– На корме… как и везде на яхтах…

– Я, может быть, летчик-дантист… десантист, – отрезал я, – и ваши мокрожопые яхты знать не обязан. Охрана как, есть? Своя и чужая.

– Они везде, – проговорил он, я уловил растущую надежду на спасение, – их много… А вы кто?

– Конь в пальто, – объяснил я. – Сферический и в вакууме из группы «Вавилон».

– Вы пришли нас спасать?

– На хрен вы нам нужны, – отрубил я, – прислужники капитализма и наймиты продажных политиков. Я здесь правый носок забыл!.. Хоть и грязный, но свой. Не оставлять же его проклятым ляхам… Работай, обо мне забудь!

Он сказал быстро:

– Да-да, уже забыл!.. На всю жизнь забыл!

– Вот так и с вашими вечными ценностями, – ответил я и осторожно вышел, вслушиваясь и всматриваясь, готовый по ту сторону стен увидеть голубые или даже синие силуэты, но на таком огромном авианосце, называемом яхтой, даже с захватившими его террористами комната за комнатой смотрятся пустыми.

Хотя, конечно, команду, обслугу и пассажиров загнали в закрытые помещения, заперли да еще стражу приставили, потому везде так пусто, но все же…