Владимир Кузнецов - Ртуть и соль

Катер отчаливает. Солнце уже окрасило горизонт в серо-рыжий. Нужно спешить – скоро вернутся рейдеры рассветных. Филины спускают раненых и мертвых, добивают тех пиратов, что еще шевелятся. Едкий, омерзительный запах смерти, кажется, пропитывает все вокруг, побеждая даже гниющую вонь стоялой воды. Эд ощущает тошноту.

На его глазах сегодня погибли почти два десятка людей. Ради чего? Все оказалось бессмысленным. Дулд ушел, выскользнул из рук. Интересно, кто нанял его? Насчет цели Сол не сомневался…

Густой дым начинает сочиться из щелей и люков клипера – взрывы подожгли что-то внутри, большой пожар неизбежен. Интересно, не подумают ли Рассветные на Дулда? Не исключено.

Катер покидает верфь. Коза Дэси уже не сопротивляется, лежит молча. Она раскрывает рот спустя час, когда становится ясно, что никто не придет ее выручать.

– Лучше тебе самому утопить или прирезать меня. Не оставляй это другим. Не повторяй моей ошибки.

Сол бросает на нее косой взгляд. Рассветная смеется – натянуто, фальшиво.

– Ты знаешь, кто этот убогий? – Она кивает на Симта.

– Молчи! – шипит старик, подбираясь к ней.

– Он был наш наводчик. Заводил корабли прямо к нам в лапы…

Эд удерживает калеку, змеей бросившегося к Дэси.

– Не верь ей!

– А потом эта крыса решила, что заработано достаточно, и пора подумать про совесть и Бога – а заодно выхлопотать прощение. Береговая охрана устроила нам засаду…

– Заткнись!..

– …но мы отбились. Отбились, а потом взяли предателя спящим, в его теплой кроватке. Я три дня пытала его – по одной ране за каждого моего Рассветного. Огнем и железом. Я бросила его подыхать, но червяк оказался на беду живучим…

Симт угрюмо молчит и уже не пытается достать Козу. Сол усмехается.

– Если ты думаешь, что после этой истории я убью старика, ты ошибаешься. Можешь сдать его на суде, если тебе поверят. А с меня на сегодня резни хватит.

Впереди показался пирс. Эд старается не думать о произошедшем. Одно радует – Алина действительно в руках Дулда, живая и невредимая. По каким-то своим причинам генерал Алину не тронул. Теперь дело, как и три недели назад, оставалось за малым – найти и обезвредить самого опасного олднонского бунтовщика.

– Здорово, Спичка, – Эд входит в комнату, садится на край кровати. Парнишка, побледневший и осунувшийся, все же глядит живчиком. Рядом с койкой стоит пара костылей, специально заказанных Солом. Мальчишке уже разрешают понемногу ходить, правда, только по комнате. Сейчас мальчик сидит на кровати, меланхолично изучая потолок.

– Привет, Эдди. Хорошо, что зашел. Тоска смертная.

– Это ничего. Немного осталось – сестра сказала, что уже скоро тебе разрешат выходить из комнаты. И вообще, со всеми этими занятиями тебе должно быть не до скуки.

– Да это и есть самое скучное, занятия твои. Зачем мне это нужно?

– Уметь читать и писать? Это всем нужно, Спичка.

– Ага, как же! Расскажи это парням с Западного края. Они без твоих закорючек неплохо живут. И я жил.

– Тебе же все равно делать нечего, – возражает Сол.

Спичка недовольно морщится.

– И что с того? Нельзя придумать дела поинтереснее?

– Это какого, например?

– Посадил бы ко мне вместо учителя одного из Филинов. Мы бы в карты хоть поиграли. Или в кости. Все толку больше.

Эд замахивается, чтобы дать мальчишке подзатыльник. Бить он не намерен, просто хочет обозначить свое резкое несогласие. Как показала практика, самый действенный способ. Спичка втягивает голову в плечи.

– И на что бы ты играл? – спрашивает Эд строго. – Деньги лишние появились?

– Вот если б играл, может, тогда бы и появились, – самоуверенно заявляет Спичка. Похоже, угроза оказалась не очень убедительной.

– Так бы и стал филин тебе, сопляку, проигрывать. Даже если бы проиграл, не расплатился бы.

– Еще как расплатился! Вся Гвардия уже знает, что за мной ты приглядываешь, а ты на особом счету у Джека.

– «На особом счету», – передразнивает его Сол. – Еще вопрос, хорошо это или плохо. Спорить готов, их сюда Джек отправил не только фабрику стеречь.

– А зачем еще? – спрашивает Спичка с детским удивлением. Неглупый малый, бойкий. Старше своих лет. Но все-таки ребенок. Эд криво ухмыляется.

– Чтоб я сбежать не задумал. Пока фабрика не начнет приносить Джеку деньги, он, да и не только он, будет на нее смотреть как на большое надувательство.

– А когда она начнет приносить деньги?

– Скоро, я надеюсь. Она уже приносит, но пока еще не окупила расходов. К тому же процесс пока не отлажен и без меня в любой момент все может развалиться. Понадобится еще пара месяцев, чтобы выйти на рабочий режим.

Спичка озадаченно моргает. Непохоже, чтобы он понял, что хотел сказать ему Эд.

– Кстати, – Сол достает из кармана оранжевый шар в два Спичкиных кулака размером и бросает его мальчишке: – Держи.

Спичка ловит подарок, смотрит на него с недоверчивым удивлением.

– Это что? – Он подносит шар к носу, осторожно нюхает. – Хорошо пахнет.

– Это апельсин. Такой фрукт, очень вкусный, – Спичкино удивление забавляет Сола. Украинцу из двадцать первого века странно видеть такую реакцию на самый обычный апельсин. – Надо только кожуру с него счистить. Давай помогу.

– Еще чего! – Спичка отворачивается, прижимая фрукт к груди. – Я сам!

– Ну давай.

Какое-то время парень вертит в руках оранжевый шар, пытаясь сообразить, с какой стороны ему подступиться.

– А его точно надо чистить? – наконец интересуется он.

Эд, широко ухмыляясь, кивает. Спичка бросает на него сердитый взгляд, после чего, вдохнув поглубже, вгрызается в апельсин зубами. Цедра у фрукта явно горькая – мальчишка долго отплевывается, но суть все же улавливает: подцепив кожуру в месте укуса пальцем, он ловко начинает ее счищать.

– Так, значит, – говорит он, не поднимая глаз, – Джек ждет, пока твоя фабрика заработает как следует? По-моему, ты при козырях. Ты ему нужен. А это неплохо – не припомню, чтобы Рипперджеку по-настоящему нужен был хоть кто-то.

– Это не значит, что он не хочет меня убить. Можно сказать, он хочет убить меня даже больше, чем кого-то еще.

– Почему так? – спрашивает Спичка, разглядывая очищенный от кожуры фрукт.

– Раздели его на дольки и ешь по одной, – советует Сол. – Рипперджек хочет меня убить потому, что меня нельзя убивать. Он может убить любого, стоит ему только пожелать. А меня – не может. И оттого хочет убить меня еще сильнее.

– Ну он же знает, что ты ему нужен. Что без тебя фабрика остановится. Да ты еще и гранаты делать можешь…

– И что с того? У тебя что, рассудок всегда побеждает эмоции?

– Кого побеждает?

– Хм, прости, – Эд задумывается. – Эмоции. Чувства… то, что говорит твое сердце. Ты всегда поступаешь как надо или все-таки иногда – так, как тебе хочется?