Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

– Он мне не слуга, – покачал головой сармантиец. – Это воин из моего отряда.

Граф усмехнулся, погладил свою бороду и пошел к выходу из зала, бормоча себе под нос:

– Кто их разберет, шраванцев этих.

– Ларс! – окликнул меня Рэми, – поди-ка сюда немедленно!

Я видел, как Лис покачнулся, но отверг предложенную Алтаном помощь, и самостоятельно пошел в окружении своих людей, распрямив плечи и подняв голову. Не все еще воины графа покинули тренировочный зал, и те, кто остался, провожали сармантийца и Берка цепкими взглядами.

– Что здесь происходило? – спросил Рэми, когда я подошел к нему. – И что ты ему крикнул?

Я не успел ни придумать ответ, ни произнести его, поскольку ко мне подошел Гокер и тоном, к которому лучше безропотно прислушаться, сказал:

– Тебя шахриар зовет.

Рэми раскрыл рот, чтобы высказать возражения, но шраванец взял меня за плечо и потащил за собой, не дожидаясь, пока я развернусь и пойду своими ногами.

Спустя час, когда Айра уже обработала открывшуюся рану Лиса и успела ворчливо отругать его за глупость и чрезмерную горячность, я в окружении шраванцев сидел в покоях, которые граф отвел для телохранителя наместника. Комната была выше всяких похвал: стены утеплены искусно сотканными гобеленами, на которых были изображены сцены охоты, стояла кровать с балдахином из бархата, на полу лежали пушистые шраванские ковры, а в большом камине жарко горел огонь.

– Теперь я уже не уверена, что смогу свести эти шрамы, – сердито сказала Айра, накладывая Лису повязку.

– Не нужно, – отозвался он, терпеливо выслушивая все ее недовольства. – Пусть служат мне напоминанием.

– Ты еще ребенок, а уже страдаешь дырявой памятью? – проворчала Айра, но не удержалась и улыбнулась. Похоже, она не могла ни на кого сердиться долго, а уж тем более, на своего любимчика.

Вошел Тарек. Остальные напряженно замолчали, глядя на него. Его отправляли к купцам узнать все подробности, и теперь ждали отчета. Он повторил все то же, что уже сообщил я, и добавил, что заказчик покушения остался неизвестен. Наместник объявил, что не собирается пока искать нового телохранителя, а доверит жизнь главе своей стражи, назначенному на время отсутствия Алтана, и дорионским солдатам его супруги.

Айра подошла к Берку и, осмотрев его раны, цокнула языком:

– Глупые-глупые дети. Зачем вас спасать, если вы снова захотите друг дружку убить?

– Не захотим, – твердо сказал Лис, глянув на того, с кем еще недавно сражался насмерть. – Наместнику Караму понадобится толковый начальник стражи.

– И телохранитель , – с поклоном ответил Берк.

Айра закатила глаза к потолку, но решила ничего больше не говорить. И так все сказано, добавить нечего.

– А теперь уйдите все, – сказал сармантиец, садясь на кровати, – кроме Ларса.

Остальные шраванцы безропотно поднялись и вышли, не проронив ни слова. Айра, глянув на меня, тоже вышла. Я с некоторой тревогой посмотрел на Лиса. Странный он все же человек.

– А если бы ты узнал, что наместник мертв?

Я не знал, что ответить. Сам успел подумать об этом, пока несся, как угорелый, из тренировочного зала к воротам. Беда в том, что не придумал. Может быть, соврал бы. А, может, не стал бы ничего говорить, и будь, что будет. Всё слишком сложно, и оставалось только радоваться, что мне не пришлось принести дурные вести.

Лис не дождался ответа, но и так все понял: мои мыслительные потуги отобразились на лице.

– Голодные Тени охотятся за мной, потому что моя мать из Сармантии, – вдруг сказал он, глядя на меня. – Тебе же известно, за высокородными там ведется охота, все разбегаются, как тараканы.

Я сначала не понял, к чему он это сказал, а когда до меня дошел смысл его слов, то стало очень неуютно, как с голым задом посреди зарослей крапивы. Значит, наш с Рэми маленький секрет уже никакой не секрет, и стоит он меньше, чем бубенец на шутовском колпаке.

– Давно ты знаешь? – спросил я.

– Прошу, не оскорбляй меня подобными вопросами, – с легким раздражением ответил он. – Скажи, чтобы дорионцы не вмешивались, тогда они не пострадают.

– Это правда?

Лис довольно долго смотрел на меня, будто не мог решить, достоин ли я того, чтобы услышать эту самую правду. Видимо, он все же пришел к выводу, что я не совсем безнадежен, и это в некотором роде, должно было мне льстить. Но не льстило. Наверное, я слишком устал за день.

– Не знаю, – он посмотрел в окно и нахмурился. – Даже не представляю, зачем я им нужен. Возможно, не хотят, чтоб я нашел…

– Кого нашел? – не понял я. – Пророка?

Мой вопрос вызвал у него улыбку.

– Почти, – мягко сказал он. – Уходи, я хочу побыть один.

Я был уже возле двери, когда он сказал мне в спину:

– Тебе нужна моя благодарность?

Да, все-таки в Шраване очень странные обычаи, и люди безумные. Их верность не знает границ, об нее разбивается и любовь, и ненависть, оставляя в душе вместо всего суетного состояние невероятного покоя от осознания, что ты на своем месте. Ох, далек я еще от их понимания жизни, но что-то в этом есть настолько притягательное, что я, повернувшись к нему, изобразил сдержанный поклон и ответил на шраванском:

– Нет, я выполнял свой долг, шахриар.

Он весело рассмеялся и, продолжая широко улыбаться, ответил мне тоже на шраванском:

– Ты принят в мой отряд до конца этого похода. А теперь уйди ради Создателя, Пророка или в кого ты там еще веришь! Я от тебя устал.

Когда я закрыл за собой дверь, то не знал, радоваться мне или печалиться. Оказаться в числе шраванских воинов – это ли не мечта любого мальчика и мужчины, что слышал о мастерстве заморских мечников! Но в моей душе не было счастья, не было даже волнения, только печальное понимание того, что в какой-то момент я перестал контролировать свою жизнь, и она, почуяв свободу, обезумела, понесла на край обрыва, и ни остановить ее, ни свернуть с пути уже не в моих силах. Я словно гончий пес, сбившийся со следа: где-то вдалеке слышу лай своей своры, чую запах дичи, доносится до меня песнь горна и крики людей, а рыжий хитрый зверь машет передо мной хвостом, и не то дразнит, не то зовет за собой. Я не глупец и понимаю, что попавшаяся мне лисица вовсе не добыча, а охотник. Зачем я сармантийцу – ума не приложу. Впрочем, может, потому и не находится ответ на этот вопрос, что его нет вовсе?

– Быстро бегаешь, Подкидыш, но теперь не убежишь.

Я сам не заметил, как добрел до столовой, хоть голода не испытывал вовсе, и тут же попался в цепкие руки господ инквизиторов. Кажется, здесь были все. Я отметил неожиданное повышение внимания к моей скромной персоне, и оно меня не слишком радовало сейчас, когда хотелось побыть одному и хотя бы сделать попытку разложить скомканные мысли по разным корзинам.